Наталья Калинина - Останься со мной навсегда

• Название: Останься со мной навсегда
• Автор: Наталья Калинина
• Издательство: ЗАО Изд-во ЭКСМО
• Жанр: Любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-251-00085-5

В жизнь юной неопытной Вероники ворвалась большая всепоглощающая страсть. Ее избранник — знаменитый сценарист Габриэле. Но нелепая случайность разрушает идиллию их любви. Не выдержав испытания, Вероника близка к безумию. И только любовь Габриэле оказывается той целительной силой, которая удерживает ее на краю бездны и дарит счастье.

---

— Я уже слышал, что ты никогда не играла. Не повторяйся. — Он опять чуть не врезался в столб и опять резко вырулил. — А «проверять» можешь сколько твоей душе угодно. Всегда к твоим услугам.

Она опустила окошко и выбросила недокуренную сигарету.

— А что еще делает твоя героиня? — осведомилась она.

— Что еще она делает?

— Ну да, кроме того, что затягивается сигаретой и… учится в школе.

Он пожал плечами, глядя на дорогу.

— То же, что делают люди в жизни. Ходит, разговаривает, смеется…

— И все?

Ему показалось, что в ее голосе звучал смех, но он не обернулся.

— Нет, не все. Она, конечно, влюбляется, — ответил он, не сводя глаз с дороги. — Это история любви, Вероника.

— Влюбляется, — повторила она, как бы пытаясь постичь смысл этого слова. — Влюбляется на самом деле?

Он удивленно покосился на нее.

— Ты считаешь, можно влюбиться не на самом деле? Мне казалось, сам глагол «влюбляться» уже подразумевает…

— Конечно, подразумевает, — тихо проговорила она, глядя на свои колени.

— Неужели ты боишься, что не сумеешь сыграть влюбленную девушку? — недоумевал он. — Это же элементарно, Вероника. Как в жизни.

— Как в жизни. — Она резко подняла голову. — А что, если в жизни я…

— Не говори мне, что ты никогда не любила, — не выдержал он.

— Конечно, любила. Папу с мамой. Любила и продолжаю любить, — по-детски просто ответила она, и он не мог понять, смеется она над ним или говорит всерьез.

— Не притворяйся, что ты не поняла. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Знаю, Габриэле. Я прекрасно тебя поняла. — Теперь ее голос звучал серьезно и очень по-взрослому, неожиданно для него, уже успевшего привыкнуть к ее детскому щебетанию. — Не удивляйся, но я в самом деле никогда… Ты только не подумай, что я имею что-нибудь против мужского пола, — поспешила уточнить она. — Я очень даже люблю мужское общество — намного больше, чем женское, — она улыбнулась. — И мне нравилось в моей жизни много мужчин. Очень много, Габриэле. Но как бы это сказать?.. Меня привлекала в каждом из них какая-то одна черта. Понимаешь? В одном мне могло понравиться, например, как он смеется, у другого была красивая манера держаться, у третьего… У третьего, может, были те же взгляды на жизнь, что и у меня, и так далее. Но я всегда знала, что это всего лишь часть чего-то большего, знала и не собиралась притворяться, что это не так — ни перед ними, ни перед самой собой.

Она потянулась за новой сигаретой. Он зажег ее сигарету и закурил сам, сосредоточенно прислушиваясь к ее словам, зная, что они скажут ему очень многое и о ней, и о нем самом, хотя еще не совсем улавливал ход ее мыслей.

— Многие люди, — говорила она, глядя на горящий кончик своей сигареты, — считают, что они влюблены, когда на самом деле это просто так — на минуту, на день… А завтра им опять покажется, что они влюблены — в кого-то другого. Или нет, они остановятся на том, первом, потому что у них есть так называемые моральные принципы и они не решаются сказать себе правду о себе самих. Я бы ни за что на свете не стала лгать себе. К чему лгать, если потом все равно узнаешь правду?.. Я никогда ничего не выдумывала, Габриэле, как это обычно делают женщины. Мужчины, наверное, тоже.

Она умолкла, переводя дыхание. Потом заговорила громче:

— Кто-то сказал, что любовь — это выдумка, игра воображения. Но я не верю. Любовь невозможно выдумать — она или есть, или ее нет. Я думаю, она все-таки есть. Как видишь, я не циник. Но ведь нельзя назвать любовью, когда тебе нравится в человеке только что-то одно, а все остальное безразлично, правда? Любовь — это когда целиком… И тогда это, наверное, навсегда.

Он затормозил так резко, что Джимми, спавший на заднем сиденье, вскочил и, заскулив, встал передними лапами на спинку. Остановив машину на обочине, Габриэле выключил мотор и повернулся к ней.

— Тебе не кажется это странным, Вероника? Мы встретились только сегодня — и никогда не встречали друг друга раньше. Ведь так?

Она кивнула.

— И вдруг выясняется, что мы оба… — Он осекся, не решаясь продолжить.

— Выясняется, что мы оба любим роскошь и броские вещи, — подхватила она. — Оба любим горячую ванну и быструю езду. Оба терпеть не можем всякие устои, традиции и так далее и не любим делать как принято… И оба верим, — она слегка понизила голос, — оба верим, что есть на свете цвета, которых мы не видим, и что есть звуки, которых мы не слышим… А еще верим в везение и в счастливую случайность. Удивительно, правда?

— Вот именно. — Он не смотрел на нее. — Если бы я не был старше тебя почти на двадцать лет, — сказал он, — я бы, наверное, решил, что мы с тобой близнецы, которые в детстве потеряли друг друга и встретились уже взрослыми. Тебе так не кажется?

— Не знаю. Я не знаю, Габриэле, что значит быть близнецами. Я не близнец, и вообще у меня нет ни братьев, ни сестер…

— Быть близнецами — это значит быть… быть очень близкими, независимо от пола. Это значит иметь какую-то особую связь. Это значит быть, в некотором смысле, единым целым… — Он говорил медленно и очень тихо, как будто рассуждал сам с собой. — Близнецы и есть единое целое, пока они в утробе матери. Они неразделимо связаны в течение девяти месяцев, и эта связь сохраняется и после. Даже если они расстаются и больше никогда не встречаются, даже если… даже если один из них погибает. Они продолжают жить как бы параллельно, пусть в разных мирах. Их связь слишком крепка, чтобы что-то могло ее нарушить…

Внезапно он умолк, задумавшись.

— Откуда ты знаешь так много о близнецах? — спросила она.

— Я… Меня всегда интересовал феномен близнецов. Я в свое время читал об этом много научной литературы.

— Но почему они так тебя интересуют?

— Я собирался писать роман о близнецах, — ответил он, глядя в сторону.

— Ты пишешь романы? — удивилась она. — Я думала, ты пишешь только для кино.

Он включил зажигание и снялся с места.

— Я писал романы. Точнее, пытался писать… Но это было очень давно.

— Ты жалеешь, что не стал писателем? — спросила она, уловив, по-видимому, оттенок горечи в его словах. — Ты поэтому относишься так… Я хочу сказать, не воспринимаешь всерьез свои сюжеты?

Он усмехнулся.

— Не знаю, относился ли бы я лучше к своим романам, если бы писал романы.

— Но тебе ведь хотелось писать романы?

— Я думаю, на самом деле мне хотелось лишь одного: прославиться. Тогда я просто не знал другой области, кроме литературы, и думал, что писать книги — это единственное, что я умею делать. — Он откинулся на сиденье, придерживая руль одной рукой. Теперь он вел машину медленно, оглядываясь по сторонам. — Мне тогда не приходило в голову, что в кино, например, есть профессия, очень схожая с профессией писателя. А кино — это быстрая слава и быстрые деньги, чего не скажешь о литературе. Я, по крайней мере, еще не слышал о таком писателе, который бы прославился сразу. Мне же не терпелось прославиться. Безвестность была для меня… Она была для меня чем-то постыдным, позором, который я должен был смыть с себя как можно скорее. Как будто на моей душе лежал какой-то тяжкий грех, который я мог искупить, лишь добившись успеха… Смешно, правда?

— Нет, не смешно. Мне даже кажется, что я тебя понимаю.

— Я бы, наверное, никогда не вышел на кино, — продолжал он, — если бы кино само не нашло меня. Кстати, о везении. И знаешь, я вовсе не сожалею, что в моей жизни все произошло именно так. Я мечтал о славе — и я получил славу. Намного быстрее и намного большую, чем я мог ожидать. А если мне хочется чего-то большего, — он подавил вздох, — так это, наверное, побочный эффект славы.

Она тихо смеялась.

— Все, о чем-то мечтают в юности, да? — сказала она через некоторое время. — Мужчины обычно мечтают о славе, а женщины… Некоторым женщинам тоже хочется славы, всеобщего поклонения. Но, наверное, все девушки поголовно мечтают о… о том, что принято называть любовью. Ждут, что придет сказочный принц и заберет их с собой… Я никогда ни о чем не мечтала, Габриэле. Я даже не знаю, что это значит — мечтать. Как ты думаешь, это ненормально?

Он обнял ее плечи и слегка притянул к себе.

— Я не думаю, Вероника, что ты очень много потеряла, — сказал он — и решил про себя, что она, скорее всего, права, отвергая всякий вымысел. Если она когда-нибудь полюбит, то, по крайней мере, не обманется, посчитав себя влюбленной. Но полюбит ли когда-нибудь Вероника? — Поэтому не засоряй голову и не порть себе аппетит ненужными мыслями. Лучше скажи, где остановиться. Тебе нравится здесь?

Они выехали на небольшую площадь с шумящим фонтаном в центре, окруженную с трех сторон старинными зданиями. Голубая неоновая вывеска на портике одного из домов, а также звон посуды и запах кухни указывали на то, что это нечто вроде траттории.