Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы и повесть.Собр. соч. Т. 6 (Сборник)

• Название: Расмус-бродяга. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы и повесть.Собр. соч. Т. 6 (Сборник)
• Автор: Астрид Линдгрен
• Жанр: Сказка

Содержание:

1. Расмус-бродяга (Перевод: Н. Белякова)

2. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы (Перевод: Нина Белякова, Людмила Брауде)

---

Он поднялся с сена, и Расмус увидел, что незнакомец и в самом деле бродяга. На нем была мятая одежда: потертый клетчатый пиджак, висящие мешком брюки. Человек этот был высокий и плотный, добродушный на вид. Когда он смеялся, белоснежные зубы ярко выделялись на его небритом лице.

— Так ты говоришь, бродяга? А слыхал ты про Счастливчика Оскара, Божью кукушку? Это я и есть. Счастливый бродяга, как есть Божья кукушка.

— Божья кукушка? — удивился Расмус, подумав, что у этого бродяги не все дома. — А почему ты, Оскар, называешь себя Божьей кукушкой?

Оскар глубокомысленно потряс головой.

— Кто-то должен ею быть. Кто-то должен бродить по дорогам и прозываться Божьей кукушкой. Господу угодно, чтобы на свете были бродяги.

— Угодно?

— Да, угодно, — с уверенностью ответил Оскар. — Когда Он потрудился и создал землю, то пожелал, чтобы на ней было все-все. И как же тут обойтись без бродяг?

Оскар весело кивнул:

— Божья кукушка, самое подходящее прозвище.

Потом он сунул кулак в рюкзак, стоящий рядом с ним на сене, и достал большой пакет, завернутый в газету.

— Сейчас не худо слегка перекусить.

При этих словах Расмус почувствовал, как желудок у него сжался от голода. Он до того хотел есть, что готов был, как бычок, жевать сено.

— У меня где-то здесь стоит бутылка молока, — продолжал Оскар.

В один прыжок он оказался у двери, которая открывалась туго, со скрипом. Оскар распахнул ее, и в сарай влился широкий поток света. Оскар потянулся и исчез, но тут же вернулся, держа в руке литровую бутылку молока, заткнутую пробкой.

— Как я уже сказал, самое время позавтракать, — сказал он и уселся на сене поудобнее. Потом развернул газету и достал бутерброды — здоровенные ломти ржаного хлеба грубого помола с салом. А сало Расмус любил больше всего на свете.

Оскар, понятное дело, тоже любил сало. Он жевал, любовно поглядывая на бутерброд, и снова жевал. У Расмуса от голода побелел нос. Он старался смотреть в сторону, но это было просто невозможно. Бутерброд неумолимо притягивал к себе его взгляд. Он чувствовал, как во рту у него накапливается слюна.

Оскар перестал жевать. Он склонил голову набок и насмешливо поглядел на Расмуса.

— Ты, конечно, не станешь есть хлеб с салом? Такие, как ты, поди, едят по утрам только кашу с изюмом. Так ты не хочешь съесть простой кусок хлеба с салом?

Разве можно отказаться от райского блаженства, если тебе его предлагают?

— Хочу, спасибо, — ответил Расмус, судорожно глотнув. — Если можно.

Не говоря ни слова, Оскар протянул ему бутерброд, толстый, большой, с двумя внушительными шматками сала. Расмус поднес бутерброд ко рту и впился в него зубами. О блаженство! Вкус соленого сала смешался с великолепным вкусом ржаного хлеба! Он ел, зажмурив глаза.

— Молока? — спросил Оскар, и тогда Расмус открыл глаза.

Оскар подал ему алюминиевую кружку, полную молока, и он начал пить большими глотками.

— Хочешь еще хлеба с салом? — снова спросил Оскар и сунул ему еще один здоровенный ломоть.

— А можно?.. А тебе хватит?..

— Ешь, ешь! Деревенские бабы не поскупились. Видно, догадались, что я встречу тебя.

Они сидели молча на сене и жевали, покуда не осталось ни крошки. Потом они допили молоко, и Расмус почувствовал, что живот у него вовсе закоченел.

— Большое спасибо, — сказал он, сытый, стуча зубами от холода. — Так вкусно я еще никогда не завтракал.

— Да я смотрю, ты вовсе посинел, — заметил Оскар. — Пора выбираться отсюда. Надо согреться немного.

Оскар поднялся, взял рюкзак и пошел к двери. Провожая глазами этого высокого широкоплечего человека, Расмус понял, что сейчас он исчезнет. Эта мысль была для него невыносимой. Он не должен позволить Оскару уйти и снова оставить его одного.

— Оскар, — взмолился он, еле ворочая языком от страха. — Я тоже хотел бы стать счастливчиком-бродягой.

Оскар оглянулся и посмотрел на него.

— Таким, как ты, бродяжничать ни к чему. Тебе надо сидеть дома с отцом и матерью.

— Нет у меня ни отца, ни матери!

Неужели Оскар не мог понять, как ему одиноко, и сжалиться над ним! Он вскочил и подбежал к бродяге.

— У меня нет ни отца, ни матери, но я ищу их.

Расмус схватил Оскара за руку.

— Можно, я буду бродяжничать с тобой, только пока я ищу?

— Чего ты ищешь?

— Кого-нибудь, кто захочет взять меня. Как ты думаешь, может, найдется кто-нибудь, кто захочет взять мальчика с прямыми волосами?

Оскар растерянно поглядел на худенькое веснушчатое лицо. Глаза мальчишки смотрели на него с такой мольбой.

— Ясное дело, найдутся такие, кто захочет взять мальчонку с прямыми волосами. Главное, чтобы паренек был честным.

— А я и есть честный. Ну, почти честный, — добавил он.

Ведь нельзя же считать себя совсем честным, если ты сбежал из приюта, подумал Расмус. Оскар бросил на него строгий взгляд.

— Вот что, скажи-ка мне по-честному, откуда ты сбежал.

Расмус опустил глаза и ответил, смущенно ковыряя землю большим пальцем ноги:

— Из Вестерхаги… из приюта. Только я не хочу назад!.. — добавил он настойчиво, забыв, как только что мечтал туда вернуться.

Теперь ему хотелось лишь одного: пойти с Оскаром, которого он знал всего один час.

— А почему ты сбежал? Ты что, натворил что-нибудь?

Расмус стал еще усерднее ковырять пальцем землю.

— Да, — ответил он, кивая. — Я облил водой фрёкен Хёк.

Оскар рассмеялся, но тут же посерьезнел.

— А ты не из тех, у кого пальцы так и чешутся, чтобы что-нибудь стянуть? Ты ничего не стибрил?

— Я… — замялся Расмус с виноватым видом.

— Тогда ты мне в товарищи не годишься. Если бродяга стянет что-нибудь, он пропал. Не успеет он и чихнуть, как его заберет ленсман. Нет, тебя в товарищи я взять не могу.

Расмус в отчаянии вцепился в него.

— Ну пожалуйста, милый-милый Оскар…

— Не подлизывайся, это не поможет. И что же ты украл?

Расмус снова принялся ковырять землю пальцем.

— Сухарь, — тихо сказал он. — Когда я решил убежать… Мне ведь надо было что-нибудь есть.

— Сухарь?

Оскар захохотал, и его ослепительно белые зубы заблестели.

— Сухарь в счет не идет.

Расмус почувствовал огромное облегчение.

— Тогда я могу стать Божьей кукушкой?

— Может, и станешь.

— А твоим товарищем мне можно стать?

— Хм. Ну что ж. Попробуем, посмотрим, подружимся ли мы.

— Спасибо, милый Оскар, я с тобой уже подружился.

И они отправились бродить по дорогам. Солнце еще не поднялось высоко. Люди в окрестных домах еще только начали просыпаться. Где-то далеко прокукарекал петух, залаяли собаки, а по дороге протарахтела телега с сеном, которую тянули две лошади. Лошадьми правил сонный парень.

— Может, нам крикнуть и спросить, не подвезет ли он нас? — спросил Расмус.

— Не надо кричать. Пока тебе нужно как бы держаться в тени. Как знать, может, фрёкен Хёк в тебе души не чает и послала ленсмана искать тебя.

— Ты так думаешь? — спросил Расмус и задрожал от холода и страха.

— Она успокоится только через несколько дней. Сейчас она думает, что ты вернешься, как только проголодаешься.

— А я не вернусь, — сказал Расмус и широко зевнул. — Я почти не спал этой ночью, — словно извиняясь, добавил он.

Он все еще был сонным и усталым, но не хотел быть обузой Оскару, который беспечно шагал по дороге широким шагом.

— Вот как, так тебе хочется спать?

Оскар пристально взглянул на сонного и посиневшего от холода парнишку, вприпрыжку бежавшего рядом с ним, чтобы не отставать.

— Пошли! Сейчас зайдем в одно место, где ты согреешься и поспишь.

— Нельзя же спать среди бела дня! — удивился Расмус. — Ведь я только что встал.

— Бродяге можно, — ответил Оскар.

И тут Расмус вдруг понял, что значит быть бродягой. Так вот, значит, что это такое, осенило его. Можно делать всё, что хочешь. Можно есть, спать и ходить по дорогам, когда тебе вздумается. Чувствуешь себя свободным, на удивление свободным, как птица в лесу.

Ошеломленный своим открытием, семенил он рядом с Оскаром. Он уже чувствовал себя бродягой и смотрел на окружающий мир глазами бродяги. Он смотрел на дорогу, лентой петляющую по лугам и перелесками скрывающую тайну за каждым поворотом. Он смотрел на зеленые рощи, на мирно жующих коров, на красные крестьянские домики, на только что проснувшихся работниц, чистящих молочные бидоны, на работников, качающих воду в корыта для лошадей. В домах ревели ребятишки, возле будок лаяли цепные собаки, а в хлевах мычали стельные коровы, тоскуя по привольным пастбищам. Он прислушивался ко всему и смотрел на все, как смотрит бродяга.

Рядом с ним, весело напевая, шагал Оскар. Внезапно он свернул с дороги и остановился на залитой солнцем полянке возле высоких можжевеловых кустов.