Гарри Вайтингтон - Неукротимый маршал

• Название: Неукротимый маршал
• Автор: Гарри Вайтингтон
• Жанр: Вестерн

---

Браннон тяжело вздохнул:

— Вы превосходно читаете проповеди, святой отец. И, возможно, вы являетесь единственным человеком, который может меня в чем-то убедить. А теперь я попрошу и вас понять меня. Я мог бы попросить вас поговорить с Мак Луисом, и, может быть, он прислушался бы к вашим словам. Никто не имеет права вершить суд с помощью веревки. И чтобы защитить свои семьи, единственно правильный путь — поддерживать закон, подчиняться ему. Они обязаны опустить винтовки и предоставить вершить закон людям, имеющим на это право. Это самый простой и реальный путь. Действительно, простой.

Браннон стоял, прислонившись спиной к старой металлической ванне, когда услышал, что кто-то зовет его. — Да?

— Маршал, это банкир Полсон. Мне бы хотелось поговорить с вами. Прямо сейчас, это очень срочно.

— Заходите, мистер Полсон.

Полсон вошел в комнату. Этот высокий, тощий человек был безмерно удивлен, увидев молодого инспектора, почти голым, с остатками мыльной пены на теле.

— Я на минутку, маршал. Я вам очень доверяю. У вас появилось множество друзей за эти три года, но я могу с уверенностью сказать, что раньше я никогда не пользовался вашим расположением, не так ли?

— Совершенно верно, Полсон. Но я знаю, что вы — один из самых уважаемых людей в округе, мне известно, как близко к сердцу вы принимаете все происходящее в городе. И приходя ко мне, вы каждый раз беспокоитесь о том, чтобы как-то помочь его жителям.

Банкир выглядел более неуверенным, чем когда-либо.

— Ну, что же, благодарю вас, маршал. Возвращение Уэлкера Хайнса — это ужасно, и не только для меня — для всех нас. Я был одним из шести присяжных заседателей, маршал. Я помог засадить Хайнса в тюрьму. Все мы — члены бюро заседателей — занесены этим убийцей в черный список. Мы меченые, и это одна из причин, почему я поддержал Мак Луиса сегодня. Извините меня, но я считаю, что наша единственная надежда — дать Хайнсу понять, что он возвращается не в город, а в вооруженный лагерь. Я не хочу, чтобы вы считали меня трусом. Действительно, я немного паникую и ничего не могу с собой поделать. Вот уже несколько месяцев я живу с этим чувством в сердце. Сколько раз я говорил себе — Полсон, все это глупость, этот человек ничего тебе не сделает. Но я получал письма от Хайнса, каким-то образом присланные мне из тюрьмы и переданные грязными бродягами. Хайнс не давал мне покоя, все шесть лет он издевался, писал, что мои дни сочтены. Теперь этот человек возвращается, маршал, а вы ведь его совсем не знаете. А мы знаем, он — убийца. Далее, не следует забывать, что мы — присяжные заседатели. Мы честно выполняли свои обязанности, старались быть справедливыми, хотели спасти ему жизнь. А теперь Хайнс хочет убить нас за то, что мы сохранили ему жизнь. Сэм Диккенс, как и я, получал письма с угрозами. Старик Эд Янук мертв, шериф Дженкинс Нолен умер, Кел Харнисон уехал в Калифорнию. Но остальные четыре присяжных заседателя еще живы, и мы боимся за свою жизнь. И просить нас идти на встречу с ним без оружия, это все равно, что просить нас стать мишенью для безжалостного убийцы, без чести и совести. Это несправедливо, маршал. Вы слишком много от нас требуете.

Браннон вздохнул:

— Но я прошу вас только об одном, мистер Полсон. Я сам позабочусь об Уэлкере Хайнсе, как только он сойдет с поезда.

— Все это очень странно, маршал. Никто из нас не вздохнет свободно до тех пор, пока Хайнс будет жить в нашем городе.

Когда Браннон вышел из парикмахерской, вооруженные люди все еще стояли у отеля, глядя на Курта, пока он шел по тропинке. Они старались не встречаться с ним взглядом. Браннон заметил, что парни Мак Луиса расселись вдоль улицы, держа револьверы в кобурах, серьезные и молчаливые. Он почти подошел к кафе, когда увидел, что через перекладину отеля переброшена веревка с петлей. Ярость вновь закипела в нем, и он с грохотом захлопнул за собой входную дверь.

Миссис Келрич выглянула из-под прилавка, вытирая лицо.

— Убираюсь, — она заискивающе улыбнулась, — ни один человек сегодня не обедал у нас.

— А я вот именно за этим сюда пришел. — Браннон сел за столик так, чтобы видеть улицу. — Парочку яиц, бифштекс, две-три лепешки и чашечку кофе.

— Будет сделано, — ответила миссис Келрич. Она пошла к двери, затем остановилась. — Маршал, я хочу узнать только одну вещь: как можно столько есть и оставаться таким худым?

— Дела доводят. Все время что-то случается, и это заставляет меня немало попотеть и поноситься.

— Чем вы сейчас и занимаетесь.

Миссис Келрич принесла кофе, и Браннон, сделав глоток, увидел Перл Эккарт, медленно бредущую по середине улицы. Она нервно теребила передник, тревожно оглядываясь по сторонам, словно искала кого-то. Женщина остановилась перед кафе, посмотрела через стекло внутрь, и, увидев Браннона, вздохнула с облегчением. Она зашла в кафе и направилась к столику Курта. Браннон поднялся, кивком пригласил ее садиться и заказал кофе. Перл осторожно опустилась на самый краешек стула, нервно оглянулась по сторонам и, когда миссис Келрич принесла ей чашку кофе, то она, схватив ее, выпила до дна. Руки у нее заметно дрожали.

— Только не говорите, что ваша лошадь опять сбежала.

Перл, облизав губы, покачала головой.

— Нет, старый мерин привязан у дома, а Том спит, как убитый. Я пришла по поводу Хайнса. Я слышала, что вы настаиваете на его возвращении в город.

— А что еще мне остается делать?

— О, маршал. Вы не можете этого допустить. Женщины только и болтают, что о вашем решении. Вы, разумеется, правы, мужчины не имеют права застрелить этого Хайнса, как только его увидят, или повесить его без суда и следствия.

— Я рад, что вы, женщины, так думаете.

— Но, маршал, вы должны что-то сделать. Мы хотим, чтобы вы встретили этот поезд, маршал. Когда прибудет Хайнс и попытается выйти, вы должны его встретить, вернуть его в вагон и отправить его куда-нибудь, куда угодно — и сказать ему, чтобы он никогда не возвращался сюда.

— И каким же законом мне воспользоваться, Перл?

— Законом здравого смысла. Если этот парень останется здесь, хорошие люди могут быть убиты. И одним из них будет Том. Мой Том.

Браннон усмехнулся.

— Том? Эккарт? Но он же не был присяжным заседателем…

— Нет. Но он находится в еще большей опасности, чем кто-либо.

Ее била дрожь.

— Но почему Том в опасности? Что он сделал? Он никогда ничего не делал этому Хайнсу, не так ли?

— О нет, нет. Видите ли, маршал, вы даже понятия не имеете обо всем этом деле, вы ничего не знаете.

— Если ваш муж не трогал Хайнса, так чего же он боится?

— Маршал, шесть лет назад Хайнс был здесь изгоем. Никто не хотел иметь с ним ничего общего…

— А Том был его другом? — Браннон криво ухмыльнулся.

Перл внезапно покраснела.

— Том был гораздо старше этого мальчишки. Но он был жестоким человеком, он действительно был свиреп, как зверь, до тех пор, пока мое христианское смирение не оказало на него воздействие. Он был единственным другом Хайнса. Когда Том напивался, они вместе совершали ужасные вещи. Протрезвев, Том всегда сожалел о том, что натворил, но Уэлкер никогда ни в чем не раскаивался. Мой муж был слабохарактерным человеком, но он не был плохим. Он очень хороший, он старается быть добрым ко мне, маршал. Но он слабый, безвольный и может опять попасть под влияние Хайнса, если тот останется в Сейдж Уэлсе. Понимаете, Браннон?

Курт молча допил кофе. Перл схватила его за руку.

— Вы обязаны встретить поезд, маршал. Вы должны заставить этого человека уехать из нашего города и никогда сюда не возвращаться.

Глава III

С того места, где сидел Браннон, ему было видно, что люди, стоявшие на улице перед отелем, выглядят какими-то растерянными. Хотя они все еще держали в руках оружие, а веревка болталась, как флаг, свешиваясь с перекладины на веранде.

Браннон перевел взгляд от пыльной улицы к часам, но не нашел там ничего неожиданного. Старинные, большие часы неуклонно отсчитывали время. Он отодвинул стул, встал, потянулся и, не закрывая глаз, протяжно зевнул.

Мак Луис, Сэм Диккенс и другие проверяли время, глядя на солнце и на большие стенные часы на полицейском участке. Все эти люди были старейшинами в городе, и им полагалось быть умнее и ответственнее, чем иным горожанам. И если они так поступают, то что остается ожидать от более молодых, сжимающих винтовки в побледневших, напряженных руках?

Браннон перевел взгляд на окно второго этажа, где ему почудилось, что он видел лицо Руби Мак Луис. Но там никого не было. Когда он вновь посмотрел вниз, то заметил, что все пришло в движение: четыре человека отделились от толпы и направились к нему. Курт посмотрел на часы — прошло всего пять минут.

Курт, положив ноги на табуретку, разглядывал приближающихся мужчин без малейшего удовольствия. Во главе шел Мак Луис, слева от него шагал Юта Йонг — приземистый, широкогрудый человек, которому Мак Луис платил в неделю больше, чем Браннон получал за месяц. У него в руках не было веревок, но вычищенная, хорошо смазанная винтовка отсвечивала на солнце. Юта Йонг стоил тех денег, которые давал ему Мак Луис, так как он никогда ничего не боялся. Сэм Диккенс выглядел больным, но он тоже тащил винчестер. В руках у преподобного отца не было ни веревки, ни револьвера, но ведь каждый завоеватель и захватчик должен иметь при себе капеллана. Если вы хотите кого-то убить, то нужен священник, чтобы прочитать заупокойную молитву.