Марина Кистяева - Сандровские. Трилогия (СИ)

• Название: Сандровские. Трилогия (СИ)
• Автор: Марина Кистяева
• Издательство: Си
• Жанр: Эротика
• Год: 2015

В данный сборник объединены три истории про князей Сандровских.

---

И снова Ева не испугалась. Не успела.

Он снова с маниакальной жадностью припал к её шее, выдохнув: "Ещё!"

И у Евы даже не возникло ни йоты сомнения, что он может выпить лишнее, осушить её, причинить ей вред. На задний план отошёл разговор с бабушкой, жалость к себе, монстр и нелепая, как ей казалось на тот момент, история с порталом и её редким даром.

Был лишь Сандровский.

Его алчущий рот.

И были ещё его руки — сильные, властные, — которые бесцеремонно задрали платье и коснулись атласных бедер девушки.

Кровь Евы была густой и безумно сладкой. В голове Игоря взорвались тысячи петард, и он отчетливо понял — как раньше больше не будет. Изменилось всё вокруг. Изменился мир. Изменился он сам. Не зря он, как мог, оттягивал момент, когда сделает первый глоток крови Евы непосредственно из её вены. Знал интуитивно, что остановиться не сможет, что Ева станет для него сильнейшим наркотиком, что вся его сущность будет постоянно требовать её… Не просто крови девушки, а её саму… Вдыхать её запах, ощущать бархатистость кожи, слышать в голове её голос…

Игорь сделал ещё один глоток, одновременно проникая рукой под трусики девушки. Вампиры, когда начинали пить кровь от своих подруг, испытывали сразу две нестерпимые потребности — утолить жажду и чувственный голод. Член Игоря точно окаменел, он-то помнил, как сладко погружаться в тугое лоно Евы! И ему требовалось продолжение….

Сдерживать себя становилось труднее с каждой секундой. Ситуацию осложняло внутреннее состояние мужчины. Он был в бешенстве. И непременно выпустил бы пар, если бы не боль, застывшая в глазах Евы…

Со следующим глотком тело мужчины знакомо тряхнуло, и он догадался, что сейчас увидит картинки из прошлого Евы.

На этот раз было всё иначе. Не было какого-то полноценного сюжетного воспоминания, были картинки, сменяющиеся друг друга в сумасшедшем калейдоскопе…

…маленькая девочки что-то радостно крича бросается со всех ног в объятия той женщины, что в двадцать первом веке называли Надеждой Алексеевной… молодая женщина, вытирая кровь с разбитых губ, пытается подняться, но удар ноги в военных бутсах заставляет её упасть на бетонный пол…угловатый подросток в хлопковых трусиках стоит перед старым трюмо с большим зеркалом и придирчиво рассматривает только-только обрисовывающуюся грудь…а дальше эта самая грудь, уже оформившаяся и по-прежнему обнаженная, мелькает среди серых камней, когда хозяйка, бесчувственная, находящаяся на грани жизни и смерти, катится в пропасть, и лишь по счастливой случайности её тело ударяется о валун и замирает именно в том месте, где Игорь пару часов спустя найдет Еву…

Игорь, зарычав, оторвался от шеи девушки, быстро провел языком, запечатывая рану, и иронично заметил, поднимая голову:

— Я подумал, что поцелуй тебя не приведет тебя в норму, пришлось прибегнуть к неиспробованному методу.

Ева растерянно заморгала, не понимая, где она и о чем говорит Сандровский. Когда же смысл сказанного дошёл до её сознания, она импульсивно, не осознавая последствий, подняла руку и отвесила мужчине оплеуху.

Глухой звук удара прокатился по гостиной.

И сразу же Ева вскрикнула и зажала рот рукой, потому что поняла, что наделала…. Князь Сандровский не простит оскорбления. А она именно оскорбила его, потому что, навряд ли, хотя бы одна женщина осмеливалась ударить его и остаться безнаказанной.

Она не ошиблась. Наказание последовало незамедлительно.

Игорь, выдохнув: "Ах, ты…", подтянул тело и набросился на распластанную под ним девушку с требовательным поцелуем. Он жадно впился в её губы, причиняя легкую боль. Ева задохнулась, и ей бы воспротивиться, начать сопротивляться, но в её голове что-то замкнуло, и она, напротив, подалась вперед, желая как можно теснее прижаться к крепкому натренированному мужскому телу.

Теперь Игорь пил сладость её рта и не мог насытиться. Да, Ева в своих мыслях была совершенно права, посмей его ударить другая женщина, расплата была бы иной, более жестокой. А Еве он готов был простить что угодно, к тому же, понимал, что спровоцировал. Пусть так! Пусть дерется! Ругается! Протестует! Оскорбляет! Но не смеет падать духом….

Его руки метнулись вверх и властно легли на грудь Евы. А как хотелось пробраться к нежным складкам плоти и поиграть с ними. Но он помнил — рано!

Ева тоже задействовала руки. Она с каким-то непонятным, противоестественным для её спокойного характера, одержимым порывом вцепилась в волосы Игоря, но не чтобы оторвать его от себя, наоборот, она с ожесточением пыталась придвинуть его еще ближе. Она сама развела ноги, заерзала на диване, и, подняв бедро, неловко потерлась им о бедра мужчины.

Тот взревел ей прямо в губы.

Если бы накануне он не лишил её девственности, то, не задумываясь, жестко ворвался в её тело. И он был уверен — она не была бы против…Только не сейчас…

— Ева, стоп! — решительно выдохнул он, отстраняясь от девушки, хотя его самого просто выворачивало наизнанку от желания проникнуть в её тело. От напряжения вены вздулись на висках и готовы были лопнуть. Мышцы скрутило, точно от "перегорания", случающееся с профессиональными боксерами.

Но он остановился… Потому что так было надо… Для неё.

Ева, с томной поволокой в глазах, с тяжело поднимающейся и опускающейся грудью, несколько раз моргнула, не понимая, почему он больше не сжимает её в объятиях.

— Вампир? — выдавила она из себя.

— Ты когда меня перестанешь величать вампиром? Это однозначно, если я постоянно тебя буду называть девушкой? — с наигранной ленцой заметил Игорь и, сменив положение, откинулся на спинку дивана. Он старался казаться беззаботным, на самом же деле спокойного всегда собранного князя Сандровского выдавали капельки пота, выступившие на лбу. Его внутренний самоконтроль достиг точки кипения.

Ева трясущимися руками поправила платье и неуклюже села, смутно понимая, что только что Игорь сам прервал сексуальную прелюдию, в которой она вела себя, мягко говоря, не лучшим образом. Сначала едва не плакала, потом ударила его, а под конец и вовсе готова была раздвинуть ноги.

— У меня самопроизвольно вырвалось. Извини, — стараясь не смотреть ему в лицо, проговорила она, сгорая от стыда. Она САМА захотела вампира! Сама! И это после того, как разговор с бабушкой опрокинул её на лопатки.

— Что ж, придется извинить. Вижу, ты немного пришла в себя?

Губы Евы дрогнули в чуть заметную улыбку.

— Я всегда знала, что у тебя кардинальные меры приведения меня в чувство.

— Ты сама мне его подсказала. Поверь, милая, я бы с удовольствием продолжил, но, боюсь, у тебя появится ещё один повод уверовать, какой я негодяй и мерзавец.

— Ты паясничаешь, Сандровский?

— Почему бы и нет?

— Я отказалась от спиртного, но сейчас…Нальешь мне тоже бренди или что ты там пьешь?

Игорь поднялся с дивана. Он понял, что Ева пытается скрыть замешательство, в котором пребывает. Спиртное — не лучший вариант, но иногда хорошо снимает напряжение.

Пока он наливал алкоголь в бокал, Еве удалось привести одежду в порядок, и теперь она сидела на краю дивана, положив руки на колени, как примерная школьница. Спина прямая, сосредоточенный взгляд, немного сжатые губы.

Игорь молча протянул бокал, и Ева быстрыми жадными глотками осушила его, поморщившись.

— Мерзость какая.

— Сама попросила.

Игорь повернулся к ней спиной, намереваясь поставить бокал на стол, когда услышал вопрос, от которого у него, взрослого мужчины, пережившего многочисленные любовные истории, дрогнуло сердце:

— А ты теперь не бросишь меня?

Глава 11

Он резко обернулся и негодующе заметил:

— Ты сейчас о чем? Что за сумасбродные мысли снова пришли тебе в голову? Может быть, мне снова приложиться к твоей шее и на этот раз завершить начатое?

Ева, чувствуя, что покрывается красными пятнами, оттолкнувшись от боковой спинки дивана, поднялась на ноги. Ей было не по себе, когда она сидела, а Игорь возвышался над ней. Она и так чувствовала себя ужасно, а при таком раскладе он будет давить на неё своей фигурой.

— Одно дело просто защищать меня от вампиров, которые имеют дела со стригоями, против которых воюет ваша семья, и совсем другое, когда ты знаешь, что я ходячая неприятность.