Любовь Овсянникова - Медитации хазарки

• Название: Медитации хазарки
• Автор: Любовь Овсянникова
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010

Что такое неординарный поступок? Кому Марина Цветаева поверяла свои тайны, почему покончила с собой? Почему ушел из дому Лев Толстой, от кого он бежал? Кем был для современников Муслим Магомаев? Каков лик и дух Вечности?

Ответы на эти вопросы и многое, многое другое открывает читателю новый сборник Любови Овсянниковой «Медитации хазарки».

---

— Откуда мне знать ваши тутошние дела? — повела на деда косым взором Ясенева, удивляясь больше не самой информации, а тому, что она известна, оказывается, посторонним и все-таки не стала притчей во языцех. — Не знаю, конечно, да меня это и не касается, — намекнула она, что интересуется другими событиями.

— Ага, — дед терпеливо мотнул головой. — Или другой пример взять. Вот ты говоришь, что Бердяев сам убился. А мне известно, что тут не обошлось без чужой помощи. Все мой наблюдательный пункт материал дает!

— Что же это за люди, которые такую страшную помощь оказали?

— Тот же Севка с Валентиной, парочка чад, то бишь дорогих цветов нашей жизни, чтоб им пусто было, и один мужик, которого я пока назвать затрудняюсь. Зато могу дать справку по его машине.

— А вам не трудно рассказать мне все с самого начала и по порядку? — с показной вялостью спросила Ясенева, и дед довольно покряхтел, убедившись, что у него еще есть нюх на жареное и он может быть полезным в борьбе против вселенского врага.

Дед Гордей все проблемы воспринимал не иначе, как через призму локальных войн добра и зла, и в стороне от них оставаться не мог, всегда принимал участие хотя бы тем, что имел свою личную позицию. Да он не один такой, таковы все люди, если они люди! Спросите вы хоть у самого захудалого старика или старухи, что поддерживает их силы и волю к жизни, и они вам скажут, что нужность землякам, соседям, детям или внукам. Нужность, причастность, участие. А ведь дед Гордей провел яростную молодость, воюя в Северной Корее, и той яростью, тем напряжением чувств была отмечена вся его дальнейшая жизнь. Он гордился, что был солдатом открытой сечи добра со злом и до сих пор помнил встречу с самим Ким Ир Сеном, наградившим его биноклем за добросовестное несение разведывательной службы. А за что? За то, что он, находясь на посту, обнаружил двух южнокорейских лазутчиков и, значит, предотвратил прямые потери и утечку военной информации перед решительным наступлением наших.

Дед шумно вздохнул, сожалея, что там окончательно не был вколочен осиновый кол в сердце его врагов, поэтому они до сих пор людям житья не дают. И ведь что характерно, культура этого логова нелюдей отличается от остальных тем, что не несет в себе никакой культуры, как шашель не состоит из дерева, которое пожирает. Ведь где ни заведется муть и гниль, там ищи их. Это они обучали стрелков, целящихся в деда Гордея на фронтах выпавшей ему войны. И опять они берут в кольцо его землю, опять лезут сюда. Эх, жаль, что помирать скоро, а то бы он еще показал им Южную Осетию.

Долгая дедова задумчивость была понятна Ясеневой — он не привык болтать языком, разглашая чужие тайны. Его, впрочем, как всякого истинного мужчину, не угнетало знание того, что было неведомо окружающим, и у него не возникало потребности выливать на них это знание. Поэтому надо было еще раз подтолкнуть его к разговору.

— Что, все так безнадежно? — прервала паузу Ясенева.

— Кто его знает, — откликнулся рассудительный дед Гордей. — Возможно, тут тоже случилась оплошность, как с пожаром на моем сеновале, а мы затеем разбирательства. Зачем надо, чтобы пострадали те, кто не хотел Васькиной смерти?

— А если были такие, что хотели?

— Сомневаюсь я, Даша. Зачем кому-то его убивать и зачем тебе все это надо?

Дарья Петровна непритворно вздохнула, отмахнулась от очередного комара и наклонила голову вниз. Но вот вскинулась, пристально посмотрела на росшие на межи двора и огорода рожи, густо цветущие разными колерами.

— Я еще раз убедилась, что вы человек ответственный и вам можно доверять, — сказала она. — Так вот, я действую по поручению своего дядьки Аркадия Ивкина. Знаете такого?

— Да нас с ним вместе в армию призывали! — дед даже хлопнул себя по колену от такого смешного вопроса. — Только он в Союзе остался, а я загремел под фанфары на войну с империалистической гидрой.

— Ну вот. Тогда вы знаете и то, что он бездетный.

— Да уж знаю, — лениво протянул дед.

— А тут помирать пора. Вот он и поручил мне разыскать его внебрачных детей, чтобы разделить между ними наследство. В ходе поисков мне удалось выяснить, что Вася был его сыном и, значит, являлся одним из наследников. Возможно, чтобы это явилось поводом к убийству? Да, возможно. Поэтому я занимаюсь этим делом.

— Пусть оставит Васину долю его детям, и вся недолга, — сказал дед Гордей, по-стариковски мудро не удивившись услышанной новости. — Причем тут причины его смерти?

— Так-то оно так, — сказала Ясенева. — Но с детьми, наверное, не получится, там есть ограничивающее условие, — пояснила Ясенева, — чтобы после его смерти наследники «досмотрели в комфорте и достатке» его жену Евдокию. Кто согласится взяться за это, на того, видимо, он и составит завещание.

— Узнаю Аркадия, — дед Гордей со значением поднял вверх палец. — Значит, у Дуськи детей нет и положить ее старость даже при больших деньгах не на кого. Вот он, паразит, и вспомнил о своих. Итак, завещание с условием… Молодец! Так все-таки причем тут причины Васиной смерти? Ищи остальных дядькиных наследников.

— Вы же вот сами говорите, что у дядьки могут быть и другие дети. Следовательно, Васю они просто могли убрать как конкурента. В таком случае виновные должны быть наказаны, хотя бы лишены наследства, это же убийство.

— С чего ты взяла про убийство?

— Дело в том, что дядька совершил один неосторожный, вернее, простодушный шаг — сначала обратился со своей просьбой не ко мне, а в сельскую администрацию к Денису Драчу. Понимаете? Разгласил свои намерения.

— И если Денис проболтался кому-то, то… — дед Гордей показал руками, как можно было свернуть шею Бердяеву.

— Именно так.

— Надо проверить и самого Дениса, — решил дед. — Он по возрасту подходит. И еще знаешь кого? Я его не знаю, но он ездит на черной машине с дугами на крыше.

— Кто он?

— Что-то они с Драчом на парочку замышляли, я видел, когда приходил в сельскую администрацию на прием. Как бы он не приезжим был, да-а, тогда выстрел мимо. А Дениса проверь обязательно. Дядька назвал тебе, от кого у него могут быть дети?

— Где там! Все перезабыл, да и что с него взять — ему память уже отказывает. Но я кое-как провернулась и составила список его возможных пассий. Во всяком случае, Васю Бердяева я нашла именно по этому списку.

— Давай его сюда! — загорелся дед Гордей. — Сейчас изучим всех и каждую в нем особу оком рабселькора.

Ясенева раскрыла свои записи и прочитала из них имена, которые установила в результате долгого поиска дядьковых сверстниц. Дед Гордей слушал внимательно, иногда переспрашивал что-то, потом, почмокав губами, попросил прочитать еще раз.

— Да, повыходили наши девки замуж за каких-то незнакомых парней, — подытожил он. — Тогда время такое было. К нам сюда из западной части нанесло рвани, что грязи, — приехали отъедаться после свободной Европы. И давай проникать в местные семьи: жениться, выходить замуж — прямо как только их тута и ждали, чтобы осчастливиться. Я бы с ними и на одном поле не присел, а другие, что ж, — разбору не имели, велись на эту экспансию. Но и подсказать тебе кое-что могу.

— Я уже пишу, — обрадовалась слушательница, пропустив мимо ушей остальные дедовы сентенции.

— Итак, Галина Овраг — это была моя соседка, она вышла замуж в соседнее село, в Михайловку, за Алексея Ермака. Там в Михайловке этих Ермаков полно и Алексеев — тоже. Но ты же знаешь, какие годы спрашивать. Найдешь. Далее возьмем Нинку Беленко, мою одноклассницу. Она выехала в Запорожье и тама вышла замуж за сталевара. Хвастовства было ужас сколько, он ведь деньжищи загребал нешуточные, а она в магазине работала.

— Она до сих пор там живет? Как теперь ее фамилия?

— Да, там обретается, фамилии я не знаю. Но в прошлом годе муж ее умер, и она забрала к себе сестру Людку, тоже вдовую, что за Валентином Мусиенко была. Да ты о них можешь спросить у Людкиной дочери Лидии — Лидии Валентиновны Сулимы, а она как раз секретарствует у Драча.

— Да-а!? — Ясенева с живостью отреагировала на последнюю фразу. — Это уже становится интересным. Еще кого-то знаете?

— Сейчас, не спеши. Кто у нас остался? Ага, — вращал шариками дед Гордей, — Зинка Король. Ну, эту можешь вычеркнуть совсем.

— Почему?

— Да нет у нее детей. Два раза замуж выходила и не родила. Последний муж ее, Игнат Антонович, хорошей души человек был и жили они в ладу, а вот… Впрочем, она воспитывала Игнатову дочь от первого брака, сейчас с правнуками возится, но это же не то. Правильно?

— Конечно.

— Меня беспокоит Мария Фунтикова. Вот что-то знакомое, а не ухвачу. Как бы не она была дочерью нашего убойщика. Они жили за мостиком через Осокоревку, что к кирпичному ставку ведет. У них хороший каменный домина был, большой. А отец ее, хромой Оська, забивал скотину дома и кровь в ручей спускал. Сейчас там чужие люди живут, но спросить-то можно. За кого же она вышла? Да рябая вся, — рассердился дед, — кому она могла глянуться, тьху!