Ольга Бредникова - Микроурбанизм. Город в деталях

• Название: Микроурбанизм. Город в деталях
• Автор: Ольга Бредникова
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4448-0424-7

Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты. Наряду с привычными, но еще не вполне знакомыми персонажами – пассажирами общественного транспорта, участниками свадебных процессий и вездесущими туристами, книга представляет читателю и относительно новых участников жизни города – открывателей заброшенных пространств, слушателей плеера, граффити-райтеров, продавцов и покупателей блошиных рынков и многих других. Насыщенный эмоциями и динамичный город создается живым языком исследователя.

---

Несмотря на общий эволюционистский характер теорий сетевого общества, проблемы города в них определяются вполне традиционно, в формате бинаризмов. Город – это пространство свободы и меритократии или же жесткая конструкция, трансформирующая любого, кто в нее попадает, согласно безжалостным законам производительности? Это подвижная среда, совершенствуемая ее обитателями, или опасная, антиэкологичная, наполненная мусором и злоумышленниками клоака, управляемая теми, чья единственная цель – удержание власти?

В своей статье я предлагаю сконцентрировать внимание на оптимистических сценариях, признавая при этом правомочность сомнений в их реалистичности. Рассмотрим, как актуализировано пространство города в теориях сетевого общества, каким образом понятия теории новых медиа могут быть применимы к описанию форм активности горожан. Может ли подобная методология способствовать не только пониманию особенностей функционирования и воспроизводства пространства современного города, но и изменению роли горожан в определении и перенаправлении этих процессов? В каких формах возможна сегодня децентрализованная система принятия решений в процессе городского планирования?

Проблема пространства в теориях сетевого общества: город как сеть

С возникновением глобальной сети дискуссии о “конце эпохи расстояний” («the death of distance») и “времени без времени” («timeless time») возобновились[390], но уже в конце девяностых эти положения начинают подвергаться сомнениям, так как накопленные факты не позволяют довольствоваться упрощенной гипотезой победы “сетевого” над “физическим” и перемещения общества в виртуальное пространство.

Ян ван Дейк пишет: “Сейчас много говорят о конце эпохи расстояний и двадцатичетырехчасовой экономике. Тем не менее действительно ли пространство и время в сетевом обществе больше не значимы? ‹…› Я отстаиваю прямо противоположную точку зрения: в определенном смысле важность этих базовых категорий возрастает (перевод автора. – Е. Л. – К.)”[391]. Согласно утверждениям ван Дейка, социализация и индивидуализация пространства оказываются в ряду ключевых характеристик сетевого общества, так как “технологическая возможность пересекать пространство и время («bridging space and time») вынуждают людей (и позволяют им) быть более избирательными в выборе координат, чем когда-либо еще в человеческой истории (перевод автора – Е. Л. – К.)”[392].

Любопытно, что именно единое пространство оказывается главным условием исторических протоформ сетевой коммуникации в немного спекулятивном разделе “Краткая история человеческой сети” книги ван Дейка “Сетевое общество”.[393] Увлеченный идеями антропоцентричности сети, автор развивает гипотезу о том, что сеть является наиболее органичным типом социальной связи, которая существовала с момента появления общества как такового. Именно утрата людьми единого пространства привела к лавинообразному развитию массмедиа и бюрократии, что, с точки зрения автора, исторически неизбежно, но в социокультурном отношении является деградацией. Таким образом, развитие и быстрое укоренение сетевых технологий было лишь ответом на потребность общества в возвращении ему “горизонтальных” коммуникаций. Ван Дейк отказывается и от скрытого технологического детерминизма, и от явного эволюционизма теорий постиндустриального общества, он описывает Сеть в амбивалентных категориях – через совмещение значений “архаики” и “будущего”, “крайнего индивидуализма” и “общинности” и т. д. Точно так же, как для Мануэля Кастельса самой объемной составляющей “культуры Интернета” являются “виртуальные общины”, а Маршалл Маклюэн предлагает описывать современный мир как “глобальную деревню” и т. п.

Воздействие сетевой культуры на пространство физического обитания человека достаточно точно описывается такими понятиями до-сетевой эпохи, как, например, “отделение общества от географии” (“the detachment of society from geography”[394]). Речь здесь прежде всего идет о том, что пространства обитания человека становятся все менее “естественными”, в них все меньше природных характеристик, факторов климата и ландшафта. Так, в случае конкретного примера “сетевого города” его места – моллы, парки, транспортные развязки – буквально сконструированы по образу и принципу Сети.

Единого и точного определения Сети как культурного феномена на сегодняшний день не существует, но можно тем не менее выделить ряд ключевых ее характеристик, концептуализируемых в работах разных авторов.

Наиболее часто упоминаемое свойство Сети – это горизонтальный характер ее организации. Определение “горизонтальный” относится прежде всего к социальной структуре и содержит в себе оппозицию понятию “вертикаль власти”. Горизонтальной называют коммуникацию, свободную или освобождающуюся от бюрократических посредников. Еще в 1973 году Дэниел Белл, рассуждая о постиндустриальном обществе, писал о профессиональном академическом сообществе, дискуссия в котором определяется только научной ценностью высказывания и модерируется не администраторами, но профессионалами. Белл полагал, что все постиндустриальное общество должно быть построено по модели научного сообщества.

Во второй половине 90-х годов М. Кастельс переформатировал эту идею для своего определения сетевого общества. Горизонтальность дополняется в нем информационным и медийным компонентами. Развивая эту идею уже в 2010-е и рассуждая о последствиях распространения сетевого общества, Кастельс пишет: “Новая система, глобальный информациональный капитализм и его социальная структура, сетевое общество выявили некоторые исторически необратимые черты, такие как логика глобального сетевого общества, основанная на цифровой «сетеизации» всех ключевых форм человеческой деятельности…”[395] (перевод автора. – Е. Л. – К.). То есть любые социальные процессы или институты, согласно этой логике, представляют собой варианты networking’а и могут быть визуализированы в образах горизонтальной поверхности, на которой децентрализованно расположены точки (узлы, майлстоуны), соединенные как устойчивыми линиями, так и постоянно меняющимися потоками. Это неизбежно порождает ассоциации с картами, фотографиями со спутников, визуальными образами на навигаторах, которые и сами по себе являются цифровой “сетеизацией” человеческой деятельности. Таким образом, для обозначения компьютерных процессов, социальных феноменов и географических объектов начинают использоваться сходные визуальные метафоры, что доказывает все более глубокое проникновение понятия “Сеть” (или “networking”, если сделать акцент на процессе) в самые разные познавательные процедуры.

Несколько иначе распространение сетевых и компьютерных визуальных метафор можно объяснить с точки зрения другого исследователя цифровой культуры Льва Мановича. Для него сближение в описании физических, социальных и компьютерных феноменов репрезентирует приход “software culture”, и, таким образом, “Сеть” – не центральное понятие, характеризующее ключевые социальные последствия “информационального капитализма”, а лишь одно из частных проявлений “культуры компьютерного программирования”. Развивая концепцию “cultural transcoding”[396], предложенную в работе 2001 года “Язык новых медиа”, Манович в статьях последних лет и книге “Software takes command”[397] говорит об усвоенной “логике программ”, которая и является, по его мнению, ключевым принципом, отличающим цифровую культуру от культуры предыдущих периодов истории[398]: “Таким образом, пришло время обновить «Понимание медиа» Маршала Маклюэна. Сегодня сообщением является не средство коммуникации, но программное обеспечение. Постоянно расширяющиеся возможности выражения мыслей и чувств и возможности коммуникации и есть для нас сегодня содержание медиа” (перевод автора. – Е. Л. – К.).

Определяя изменение системы социальной коммуникации как ключевую причину возникновения сетевого общества и солидаризуясь в этом с Я. ван Дейком и М. Кастельсом, Л. Манович тем не менее центральным фактором социальных и культурных изменений считает “программируемость” любого артефакта и процесса, объявляя, таким образом, своеобразную цифровую форму технологического детерминизма концептуальным основанием изучения современного общества. Включая идеи Л. Мановича в наше определение Сети, мы не можем ограничиться только упоминанием изменения направления коммуникации (от вертикального к горизонтальному). Технологическое, электронное, цифровое измерение, а также участие в технологическом программировании коммуникации все большего числа “бывших простых пользователей” является ее уникальной составляющей, а не просто современным воплощением архаических форм. Соответственно и “программное”, и “программируемое” измерение городской географии также является необходимым элементом определения “интерактивного города”[399].