Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 7-8

• Название: Российский колокол, 2015 № 7-8
• Автор: Журнал Российский колокол
• Издательство: Литагент «ПЦ Александра Гриценко»f47c46af-b076-11e1-aac2-5924aae99221
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2015

Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.

И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов. Ваше творчество еще раз убеждает, что Жизнь каждого из нас – это уникальная история с индивидуальным контекстом и неповторимыми героями. В этом же круговороте нам встречаются сценарии человеческих судеб – невыдуманные и реальные; пережитые события, о которых хочется рассказывать; пережитые эмоции. И удивительно, насколько по-разному каждый автор растолковывает ключевые понятия, на которых все держится – любовь, добродетель, искренность и справедливость.

И я счастлива, что номер получился разнообразным по жанрам, эмоционально живым и искренним! А еще я счастлива оттого, что с этого номера и впредь я вместе с вами, уважаемые авторы, буду работать над созданием выпусков журнала, а вы будете на страницах «Российского колокола» говорить о том, о чем хочется, – о самом лучшем и радовать читателей своими творческими и жизненными изысканиями…

---

Когда их маленькая площадь превратилась в лужу крови, я увидел на ней того парня, который вчера плакал на холме, дерущегося с двумя нашими подданными. Я попытался было спасти бедолагу, потому что он не участвовал во вчерашних ужасах, и ринулся их разнимать. Крикнув своим остановиться, я встал между солдатами и ним. Мои воины послушались и опустили оружие, а он воспользовался этим и вонзил мне огромные ржавые вилы прямо в живот. Падая на красную землю и скукоживаясь от боли, я увидел, как голова смельчака упала с его тела после удара ятагана бойца и приземлилась рядом с моей. Никогда не думал, что мой убийца погибнет рядом со мной. Никогда не думал, что буду единственным из всего тысячного отряда, который умрет в той атаке».

Письмо семнадцатое. Селим

«Я умер более недели назад. Тело мое уже начало разлагаться, а душа все ищет дружбы и близости. Я искал здесь Анну все это время, но не смог найти. Думал, что она в раю для ее веры, но потом увидел здесь Богдана и понял, что рай для всех один. Он попросил прощения. Сказал, что понял, что убийца – не я, но было уже слишком поздно, потому что тогда меня уже не было в живых. Мне удалось простить его.

Затем я узнал, что всю деревню перерезали. Сами понимаете, что я не сильно расстроился. Мы решили, что соберем всех и попробуем заново обустроить свое счастье, но уже здесь, без религиозных и национальных предрассудков.

Знаете, я смог всех найти здесь, всех своих близких. Не знаю, хорошо это или плохо. Даже Ширин умерла от лихорадки, и я был рад ее видеть, хотя и сказал, что очень сожалею. Всех нашел, кроме Анны. Никто, никто ее здесь не видел целую неделю. А потом она пришла».

Письмо восемнадцатое. Анна

«Доброго дня, меня зовут Анна, и я – покойница. Не могу вам поведать всей истории, потому что не помню ее полностью. Помню лишь ночь, сквозь которую бежала в лес к отцу своего ребенка, чтобы уйти раз и навсегда из этого места. Я была отчаянна и безудержна в этом желании. От этого мне не удалось усмотреть валявшегося в темноте Петра, пастуха нашего пьяного, и упала, ударившись головой. Затем – пустота. Я не знаю, сколько она длилась, но проснулась то ли от нехватки воздуха, то ли от ужасной головной боли. «Меня закрыли! Закрыли, но где? В гробу! В гробу! Они думали, что я умерла, о Боже! Помогите мне кто-нибудь!» Так я пролежала три дня. Я слышала, как убивают Селима, как наказывают односельчан, кричала о помощи, сколько было сил. Не знаю, как я продержалась столько. Видимо, сам Бог надеялся, что кто-то услышит меня, и поэтому продлевал мою жалкую жизнь.

Мы могли бы воссоздать ту старую деревню здесь, где находимся сейчас. Но я уже не хочу этого. Я хочу любви. С тем, с кем хочу, а остальное не важно. Хочу семью, мужа и детей.

Мужчины! Да, вы, которые деретесь и убиваете из-за денег и славы, которые делите весь мир на религии, национальность, пол и сословия! Живите ради семьи! Живите ради женщин! Живите ради жизни! Лишь тогда вы заживете ради самих себя. Надеюсь, вы успеете понять эту простую истину в той, земной жизни».

Спираль одиночества (рассказ)

г. Штефан Водэ, июль 2015

Часть первая

«Раннее утро. Банальщина. Привет, новый день! Понедельник, как же я по тебе скучал!»

Надев халат, такой же помятый, как и он сам, Александр побрел по неуклюже обставленной квартире, то и дело спотыкаясь о своего кота. Тот, посмотрев презрительно ему в глаза, произнес что-то среднее между «мяу» и «я убью всю твою семью».

Дойдя до умывальника, Александр поблагодарил Бога и ЖЭК за то, что они еще не отключили ему воду. И лишь затем, взбодрившись и приведя себя в порядок, он поставил чайник. Кофе он не пил из-за высокого давления, а пиво с утра – это слишком. Хотя неплохо бы.

Вообще, Александр – хороший парень. Но местами – нудный и заносчивый. Это, возможно, главная причина его карьерного застоя офисным клерком во второсортной страховой компании.

Семь тридцать. Поношенный синий костюм, убитые временем черные туфли и отвратительная сумка через плечо потянули за собой тридцатилетнего овоща на работу, на ту же, что и в пятницу, на ту же, что и пять лет назад. И таких как он – кучи, их безлицые тела толкаются в метро, на них натыкаешься каждый раз, когда собираешься застраховать свой автомобиль. Они не чувствуют дождя, не видят радуги, даже теплый майский ветерок не содрогнет ни одной мышцы на их безразличном лице. У них нет времени года, нет дня и ночи, и лишь новая компьютерная игра добавляет краски в их серую будничную жизнь.

«Как же медленно время идет, я ведь уже вечность за этим столом!»

Вытерпев еще пять минут «упорного» труда, он пошел в святую святых всех овощей – курилку.

– Саш, слыхал, что наша Люся замуж выходит? Говорит, ноги ее не будет в нашей шарашкиной конторе, – заметил другой клерк, отличающийся от первого лишь именем, – Василий.

– Видел я ее будущего. Богатенький. Наверное, очередной папенькин сынок. Нельзя же самому так подняться – растопчут.

– А помнишь, ты за ней бегал? Стихи писал, цветы дарил…

– Так молодой был еще, зеленый. Ведь у нее все в деньги упирается.

Но любить ее он не перестал. Цветы дарить перестал, а любить – нет. А Люся, несмотря на свое сугубо секретарское имя, дурой определенно не была. Все ухаживания столь бесперспективного молодого человека она всячески игнорировала. Игнорировала она и зов своего слепого сердца, которое нет-нет да и взлюбило его нелепые стихи, заложенные под мягкий целлофан не раскрывшейся толком розы.

Люся заставила себя полюбить другого. Но то ли чудесное майское утро, то ли приближение дня свадьбы заставили ее усомниться в своем выборе. Она не знала, что делать, и поэтому опустошила полбутылки коньяка – величайшего знатока всех любовных драм. Трехлетний «Арарат» решил все за нее, и уже через несколько секунд Любовь распахивает двери курилки и молча целует упорно смолящего Александра. Благо, остальные уже освободили сие прекрасное место, и ничего не помешало женщине насладиться ароматом его прокуренных губ.

Они молча смотрели друг на друга сквозь завесу табачного дыма секунд двадцать, пока у Люси не зазвонил телефон. Вот она, романтика 21 века! Умело сбросив звонок своего пока еще жениха, дама приступила к объяснению своего неожиданного поступка.

– Я не могу так. Понимаешь, я поняла. Я поняла, что только ты мне нужен.

Когда я говорил, что Любовь не дура, я не соизволил высказаться о ее глубочайшей прямолинейности. Она продолжила:

– Люблю ведь я тебя.

И добавила:

– Дурачок. Дурачок ты мой, знаешь, что я придумала? У меня тут деньги, а тут паспорта, – и показывает на свою бездонную сумку. – Давай уедем в Италию? Денег хватит на несколько лет, откроем свое кафе, будем каждый день просыпаться на берегу Средиземного моря, пить лимончелло и есть пиццу.

Видимо, трехлетний «Арарат» являлся неплохим знатоком итальянской дольче виты.

«Да, да! Конечно! Сколько же я ждал такого предложения!» От услышанного Александр чуть не проглотил окурок. Может быть, тошнота, а может быть, трусость заставили его не проронить ни слова. Боялся спугнуть упавшее на его хрупкие плечи счастье. Они стояли молча более пяти минут. За это время Любовь успела уже раз десять пожалеть о том, что сказала.

И тут, как в диснеевском мультфильме, на те же хрупкие плечи взвалились два маленьких Александрика. Естественно, хороший и плохой, если позволите так выразиться.

Тот, что справа, поспешил шепнуть ангельским голосом:

– Любовь прекрасна. А любовь с Любовью прекрасна вдвойне. Разве не чудесно ездить на красном кабриолете по Тоскане, наслаждаться тем же солнцем, что согревало Да Винчи и Галилея, бродить по узким улочкам Фиренце в сопровождении женщины, которая тебя любит? По-моему, твой выбор очевиден.

– Нет уж! – поспешил крикнуть его оппонент. – Только через мой труп! Ты только вспомни, – обратился он к Александру, – сколько боли она тебе причинила! Ты резал себе вены, принимал ванную с феном. Хотел умереть от несчастной любви. Эта женщина убила в тебе чувство собственного достоинства. И ты еще думаешь согласиться, смеешь ей доверять? Тряпка ты!

Обдумывание длилось долго. Очень долго. Все это время Александр вертел головой из стороны в сторону, выслушивая доводы своих мелких клонов.

Под конец, эффектно бросив окурок на пол, он воскликнул:

– Кто тряпка? Я – тряпка? Не нужна мне твоя Италия, мне и здесь хорошо!

И так же эффектно покинул курительное помещение, оставив Любовь одну, наедине с одной единственной мыслью, что она – ДУРа.

И пойдя в тот вечер домой, он брезгливо пнул кота, сел за телевизор с банкой столь желанного пива и начал смотреть кино про своего македонского тезку.

И не было счастливей человека на свете, настолько довольным собой, что, казалось, разница между двумя Александрами исчислялась всего лишь периодом царствования.