Сергей Валяев - Если он такой умный, почему он такой мертвый

• Название: Если он такой умный, почему он такой мертвый
• Автор: Сергей Валяев
• Жанр: Детектив

---

Шум в коридоре и голоса возвращают меня в настоящее. Капитану Синельникову пора предстать перед взыскательным руководством. Пропахший табаком и воспоминаниями, он это и делает, вырвав тело из капкана кресла и направившись в кабинет высокопоставленного чина. Там за огромным дубовым столом сидит человек в гражданском. У него типичное волевое лицо чекиста из областной провинции. Такие служаки добросовестно выполняют инструкции и любят шумные городские праздники, когда их узнают и выказывают всяческое уважение. Видимо, "отец родной" сочиняет докладную в Центр, он увлечен и старателен. Жестом пригласив меня сесть, поднимает трубку телефона. Опускаюсь на стул и вижу в стекле книжного шкафа отражение странного подозрительного типа: небритого, с припухшими глазами. Это, кажется, я, Синельников. Ей-ей, типичный аморальщик, алкоголик и злостный алиментщик. Наконец генерал-полковник бросает трубку на рычаги аппарата, смотрит на меня с доброжелательным сочувствием, как на сексота, которого легче утопить в тихом лимонном лимане, чем содержать на казенных харчах. - Синельников? - говорит он. - Наслышаны-наслышаны о твоих подвигах. Я вздыхаю: проклятая легенда, боюсь, что следуя ей, надо будет беспробудно пить, ловеласить налево-направо и бить фарфоровые японские чашки в местном ресторане "Парус". Изучив мое предписание, генерал представляется: Иванов Анатолий Федорович. Пожимаем руки, как товарищи по общему бесперспективному делу. Потом обсуждаем план моих конкретных служебных обязательств. Я делаю вид, что готов служить в окопе невидимого фронта не жалея живота своего. Мне верят или делают вид, что верят. - Какие будут вопросы, Вячеслав Иванович? Вопросов у меня нет, кроме одного: где буду проживать? - Проблем нет, - радостно отвечает командование и вызывает по селектору полковника Петренко Степана Викторовича. - У нас жилищная проблема решена.

Через минуту я уже знакомился с моим непосредственным руководителем. Полковник был грузен и габаритами походил на бывалого матроса шаланды, транспортирующей серебристую кефаль из Греции, где все есть. Петренко тоже обрадовался мне, захлопал по спине и говорил какие-то ободряющие слова. Я понял, что попал в заботливые руки. Тут же мы договорились, что на устройство быта капитану Синельникову предоставляется два часа, затем он возвращается в Управление и начинает службу на благо обновляющего общества. С легким сердцем и адресным предписанием обустроить подателя сего документа я отправился на поиски своего временного, как выразился Степан Викторович, жилья. А что может быть более постоянным, чем временное? И тем не менее, я был доволен. Шел по бархатным приморским бульварам и слышал близкое дыхание невидимого моря. Знакомый йодистый запах водорослей напоминал о прошлом. Адрес обнаружил быстро, что неудивительно: чекист - он и у самого синего моря чекист. Правда, выяснилось, что квартира тому не полагается, а дается служебная площадь в бывшей гостинице "Турист". Меня оформили, как путешественника, и передали в руки инициативной бабы Тони. Та подозрительно осмотрела меня, потом повела к месту проживания.

По коридору, будто по бульвару, бегали мелкие дети и во весь звук политиканствовал телевизор. Неизвестно для чьих ушей, поскольку никого не было перед ним. Я догадался, что враг номер один для меня, помимо мифического Папы-духа, этот проклятый ящик, напичканный отечественной электроникой. И точно, моя жилплощадь оказалась рядом. Комната напоминала пенал: койка, столик, стул, графин и стакан. Баба Тоня проверила предметы первой необходимости и предупредила: - Стакан один! В гранях. - Один, - согласился я. - Граненный. - Отвечаешь головой. Упрут, вычту в стократном размере. - Буду хранить как зеницу ока, - пообещал. Потом отправился в ванную комнату, которая находилась, разумеется, в конце коридора. Бреясь и умываясь, вспомнил генерала Иванова тихим сердечным словом. Впрочем, жить и действовать можно, когда есть крыша над головой, койка и личный стакан. Что еще нужно тебе, menhanter?

Через два часа я снова открывал двери Управления. По коридору, облитым горячим светом, торопились на обед сотрудники. У них были ответственные лица, словно турецкие шпионы уже пересекли на шаландах морскую границу. Полковник Петренко скучал в своем кабинете, разгадывая кроссворд. Очевидно, он был уверен в силах вверенных ему подразделений. - А, проходи-проходи, Синельников. Устроился? Я ответил, что личный стакан и крышу над головой получил и более меня ничего не волнует, кроме, конечно, службы. - Насчет стакана, Вячеслав, аккуратнее, - крякнул полковник. - У нас город маленький, да и на жаре водку лучше не пить. Проклятье! Тень легенды нависала за моей спиной, точно скала над морем. Как бы и впрямь не пришлось хлебать тепловатую водочку на обжигающем ягодицы песке - в целях конспирации. - Зашиваемся, брат, - продолжил Степан Викторович и показал глазами на кроссворд. - Это для души, а так зашиваемся. - И принялся крупными мазками рисовать общую картину разложения родного курортного местечка. Оказывается, за броским красочным фасадом для обывательских глаз скрывается свалка, где происходят самые омерзительные процессы: азартные игры, проституция, торговля оружием и наркотиками, дележ собственности. - Джентльменский набор, - развел я руками. - Хотели свободы, вот и получили ее в полном концептуальном объеме. - Да? - поднял брови Петренко, удивленный моим красноречием. Я понял, что капитану Синельникову лучше так больше изящно не выражаться, а пойти, например, на пляж и там поприставать к загорающим скучающим дамам в мини-бикини. - Но мы работаем, - сказал полковник, решив, очевидно, что ослышался. Несмотря на трудный переходный период. - И перебрал кнопки на телефонном аппарате. - Татарчук, зайди-ка, - и мне. - Молодой, местный, старается. Придается вам, Вячеслав Иванович, для ориентации, так сказать, на местности. - Благодарю. Через несколько минут мы познакомились: лейтенант Василий Татарчук оказался крупным добродушным малым под два метра роста. С такими удобно и надежно ходить к берегам турецким: любому нехорошему янычару свернет шейные позвонки, не моргнув глазом.

Для укрепления служебной дружбы мы решили погулять по бульварам и перекусить в местном общепите. Полуденный городок был мил, спокоен и нежен от близкого моря, изредка мелькающего меж панельными домами. Со стороны порта, где гнулись башенные краны, доносился шум трудового дня. - Работает? - Так, - передернул плечами юный спутник. - Сейчас больше передыхает, а вот раньше... - Мы переглянулись: зачем слова, если и так все понятно без, как говорится, комментариев. Неспеша погуляв по проспекту имени Ленина, я узнал основные злачные места, где можно было поискать объект, интересующий меня: приморский бульвар с пирамидальными тополями и памятником адмиралу Ушакову, казино "Девятый вал", кинотеатр "Волна", несколько летних кафе, танцплощадка при ДК моряков, ресторан "Парус". - "Парус", как мило, - засмеялся я. - А что? - не поняли меня. - Да так, ничего, - сказал я. - Лучше скажи, Васек, где здесь можно отдохнуть? - В каком смысле? - насторожился лейтенант. - Культурно, но вечером, - объяснил. - Людей посмотреть, себя показать. - Можно, - задумался мой новый товарищ. И я понимал его душевное состояние: мало службам проблем с криминальными элементами, а тут сваливается на голову некая столичная штучка с подозрительными желаниями. Что делать? Доложить руководству или подождать, когда наступит критический час Ч.? Потом мы сели под цветной тент летнего кафе. Волны плескались в глубине залива, покрытым полуденным маревом: паруса темнели у горизонта. - Пивка для рывка? - поинтересовался лейтенант. - Давай рванем, - согласился выпивоха Синельников в моем лице. - А скажи, Василий, кто тут держит "хозяйство"? - и многозначительно осмотрелся окрест. Меня поняли: центральная часть принадлежит "ленинцам" - тем, кто живет на проспекте Ленина; пляжи - "нефтяникам": на побережье нефтяные терминалы и рабочий поселок, их обслуживающий; порт - братьям Собашниковым. - Бьются? - Не. Раньше было дело, а сейчас - тишь да благодать. - А чужие? - Приезжают только на отдых, - ответил лейтенант. - Не, у нас хорошо, как в раю. - Как в раю, - повторил я. И мы взялись за бокалы с пенистым холодным пивом. А почему бы и нет? В такую жару братва и все заморские лазутчики тоже дуют приятные напитки и думать не думают о напряженной работе. Через час я уже знал все городские сплетни: Васек Татарчук пользовался уважением и к нашему столику постоянно присаживались аборигены. У них были истрепанные физиономии и судьбы, они пахли тухлой рыбешкой и говорили обо всем и ни о чем. Лейтенант был слишком великодушен и его доверием злоупотребляли. В конце концов я не выдержал и цыкнул на одного из самых бомжевидных прохиндеев: - Пошел вон, дурак! - Ну, зачем так? - огорчился мой юный друг, когда бомжик удалился на свалку жизни. - Это же дядя Ефимов, он меня на самбо водил. - А меня нет, - огрызнулся. Вот не люблю я маленькие провинциальные городишки: это своего рода резервации, где нельзя укрыться от чужого глаза. В таких местечках вместе с затхлостью обитает смертельная тоска и свинцовый дурман, от которых чахнут души прекрасные порывы.