Юрий Черняков - Чудо в перьях

• Название: Чудо в перьях
• Автор: Юрий Черняков
• Издательство: Терра
• Жанр: Триллер
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01450-8

Книга современного отечественного писателя Ю. В. Чернякова, написанная в жанре мистического триллера по мотивам киносценария А. Миндадзе «Слуга», — это попытка с иронией взглянуть на перемены в сегодняшней России.

---

— Не советую… — вздохнул полковник. — Там — от семи до десяти. Они сейчас перепишут. Я прослежу, Павел Сергеевич. Как поклонник вашего таланта.

— Но мне нужно в филармонию! — повторил я. — Пока музыка играет. Давайте я распишусь на чистых бланках, а вы заполните, как посчитаете нужным.

Они переглянулись.

— Вообще-то не принято, — сказал капитан.

— Сделаем исключение, — сказал полковник. — А вас все ищут, Павел Сергеевич! Говорят, что вам удалось предотвратить каким-то образом женский бунт. А то уже все женщины подхватились идти к телестудии.

— В самом деле? — искренне удивился я. — А я уж подумал, что привиделось в горячечном сне.

— Не жалеете вы себя, — интеллигентно вздохнул полковник. — Такой талант.

— А вы приходите на концерт, товарищ капитан, — сказал я, переодеваясь. — И этих гавриков захватите, которые на больничном. Я закажу для вас места. Хоть все отделение приводите.

— Да некогда все… — вздохнул капитан. — А за приглашение спасибо.

— В порядке культмассовой работы, — сказал я, повязывая галстук, но вовремя спохватился. — Я же был без галстука. Это чей?

— Да собрали тут, что получше… — смутился капитан, поигрывая желваками.

— И брюки не мои… — разглядел я только что. — У вас чем здесь занимаются?

— Найдем! — переглянулся полковник с капитаном. — Обязательно разыщем. А пека, если можно, автограф на память. — И протянул конверт.

— Да как-то ни к месту… — почесался я. — Но сначала — бланк допроса. Распишусь и там и там.

Когда проходили по коридору, я услышал за дверью голос Елены Борисовны по телевизору. Следовало поздороваться. Тем более что мы стали наконец на «ты»… Прямо рдеет и расплывается, когда зову ее Ленок.

— Ленок! — сказал я через головы милиционеров. — Смотри, что со мной в милиции сделали!

Она прервала свои объявления, посмотрела расширенными глазами, едва узнавая, потом выдохнула: «Господи…» И упала в обморок. Камера дрогнула, повернулась вбок, и тут же дали заставку. Довольный произведенным эффектом, я сделал ручкой стражам порядка.

— Так, значит, договорились? — спросил я полковника в дежурной части, поставив свои закорючки. — Приходите ко мне на концерт, только, пожалуйста, в штатском. А то мои поклонницы вам глаза выдерут. И я специально для вас исполню все, что о вас думаю.

11

Дома меня ждали уже готовые идти на крестины. Увидев мою рожу, Мария побелела, но устояла. Мать перекрестилась, отец крякнул. Сын — я теперь имел полное право его так называть — заплакал.

— Меня ждете? — удивился я. — Откуда знали, что приеду?

— Да как Елена Борисовна твоя заохала да со стула упала, мы поняли, что нашелся. А раз телевизор смотришь, значит, выпустили папку из каталажки, — сказала Мария. — А в чем это ты пришел? Боже… — разглядела она при дневном свете. — Что это на тебе?

— Да сокамерники дали, кто что мог, — сказал я и взглянул на отца.

Его, кажется, ничуть не огорчило, что сын пришел из тюряги. Вроде как обычное дело. Для таких, как он, что воля, что тюрьма — без разницы. Комфорт его тяготит. Ему бы в землянку. Или в барак на триста душ. Вот там он у себя. Да и мать спокойно относится к городским удобствам. Я как-то включил электроплитку, чтобы разогреть молоко, так она потрогала спираль своими пальцами, желая узнать, согрелось ли.

— Убьет! — заорал я, отталкивая. И увидел, что она к тому же стоит босиком на полу — крестьянская привычка.

— Так они не нагрелись еще! — спокойно сказала она. — Скажешь тоже — убьет. Ну обожжет…

— Это ток, под напряжением! — принялся я горячо объяснять. Она внимательно слушала, кивала, вроде соглашаясь, но потом как-то я снова увидел, как трогает она подключенную спираль. Думаю, что от удара ее спасали мозоли, играющие роль изоляторов. Я снова стал ей объяснять, она снова кивала, вежливо и уже как бы снисходительно слушая меня.

Когда Мария об этом узнала, она выбросила плитку на помойку. И правильно сделала, вообще говоря. Она уже знала характер родителей не хуже меня.

И все равно меня обидело, что они так спокойно отнеслись к моему задержанию на сутки. Мол, обычное дело. А отец, того гляди, расскажет очередную байку из своей лагерной жизни, где протрубил восемь лет, сам не зная за что. И вообще, обычное на Руси дело — хоть раз, да посидеть. Вроде воинской повинности. К тому же стране нужна древесина.

Мои размышления прервал отец, рассказывающий о церкви, которую нашел для крестин внука в тридцати километрах отсюда, в соседней области.

— И охота тебе… — покачал я головой. — Другие чем хуже?

— Не скажи, сын, от батюшки много зависит, — сказала мать. — Какой батюшка со всей душой справит и молитву прочитает, лишнюю копейку не возьмет, а ваши, городские, только и норовят огрести… Я уж все церкви ваши обошла. Потому и послала искать… Тебя ж не дождешься, свозил бы отца на машине, все ж для сына стараемся твоего, внучка нашего…

«Дом, — подумал я. — Я дома». Звучит знакомая музыка неторопливой материнской речи, совсем как струнная музыка великих мастеров, отвлекает она от взбалмошного, перевернутого мира. И даже музыка, звучащая сейчас во мне, будто притихла, прислушиваясь к ее словам.

Мы приехали к церкви, выбранной отцом, ближе к вечеру и увидели длинную очередь людей, телег и машин.

— Вот так, все к нему, — сказала мать.

— А мы успеем? — спросил я.

— Батюшка наш всех примет, — сказала пожилая женщина с внучкой, завернутой в пуховый платок. И перекрестилась. — Всем доброе слово найдет. От любой тяготы душевной избавит.

— Старый? — спросил я.

— Да в твоем возрасте! — сказал отец. — А слава-то! Издалека приезжают. И не нахвалятся.

— Святой он, истинное слово святой! — снова перекрестилась женщина. — Перенес много страданий, должно, теперь других избавляет…

— Каждому слово найдет в утешение, — заговорили в очереди. — Всех поймет, у кого что на сердце, от него всегда уходишь с душой омытой.

— Совесть у человека есть, — сказала пожилая, интеллигентного вида женщина, должно быть сельская учительница, — очень чуткая и чистая. И потому всегда чувствует, у кого больная, а у кого нечистая.

— Мальчика крестить везете? — спросил мужчина в соломенной шляпе и в одной рубахе, несмотря на моросящий дождь. — И правильно. Всего ничего у нас служит батюшка Никодим, а все младенцы, им крещенные, и не болеют, и одна только радость родителям. А когда крестит, ни один не заплачет!

Я успевал только оборачиваться к говорящим. Того гляди, псалмы запоют. Уже слова произносят, хваля священника своего, по-церковному, врастяжку, чуть напевая, один говорит, другие подтягивают.

Ждали около полутора часов. За это время никто не ушел из очереди, все говорили лишь о батюшке, ни слова о чем-то своем.

«Да кто ж такой?» — думал я, входя после промозглой сырости в душную, напитанную запахом стеарина маленькую церковь. Отец Никодим стоял к нам спиной, лицом к купели, и пел молитву, крестя очередного ребенка. Тот действительно не плакал, только явственно агукал, явно всем довольный. Я посмотрел на крутые плечи священника, на прямую спину и сильную шею. Его явно неплохо тренировали в свое время, совсем для иных целей. И даже показалось, что где-то я его раньше видел.

Я подошел ближе. Любопытство мое возрастало. Даже стал забывать, зачем сюда, собственно, явился. Мария заметила это и передала мне завернутого сына.

Обычно у меня на руках пацан начинал хныкать, как если бы его взял незнакомый человек, но сейчас он молчал, тараща глазенки на малиновые светильники и отражения неверного света лампад на темных ликах икон.

Наконец отец Никодим повернулся к нам. Я чуть не выронил ребенка. Передо мной стоял Пичугин собственной персоной. С бородой, с усами, со всеми делами, полагающимися его сану. Думаю, он узнал меня тоже, но виду не подал. Просто опустил глаза, не дрогнув ни одним мускулом лица. Мать толкнула меня в бок, жена в другой, отец забрал у меня драгоценное чадо, и я отошел в сторону, не сводя глаз с прежнего товарища по работе, сброшенного с моста.

В любом случае, узнал или нет, ему было не до меня. Сколько народу прошло с раннего утра, сколько еще стоит под дождем.

— Ты что, ослеп? — спросила Мария. — Первый раз в церкви? Или правда совесть не чиста?

— Да нашего батюшку грешники как увидят, так сразу в паралич впадают! — сказала старушка. — Вот чудо-то. Пойти еще свечку поставить…

— Я его знаю! — сказал я Марии. — Как облупленного. Он у нас в гараже работал… Помнишь, меня в милицию из-за него таскали?

Я говорил достаточно громко, на нас шикали, а сзади подталкивали. Между тем все шло чередом. Сына нарекли рабом божьим Сергеем, отчего он заулыбался, стал пускать пузыри, дергать ножками. А когда понесли от купели, захныкал, как если бы ему там понравилось.