Борис Тумасов - Гурко. Под стягом Российской империи

• Название: Гурко. Под стягом Российской империи
• Автор: Борис Тумасов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012007-9

О жизни прославленного русского полководца И. В. Гурко (1828–1901) рассказывает новый роман известного писателя-историка Б. Тумасова.

---

— Благодеяние, ваше величество, иногда может быть наказуемо. Вы имеете в виду Австрию?

— Нет, собственный народ. Я сделал все, чтобы облегчить его положение, отменил крепостное право и решил земельный вопрос, расширил полномочия земства, суд сделал состязательным, отказался от рекрутской повинности… Так отчего покушаются на меня всякие нигилисты, бомбисты, почему моей смерти жаждут?

— Ваше величество, на террор надо отвечать террором.

— Может, и так, но я хотел бы, чтобы Россия пошла по пути буржуазному, по пути процветания демократии.

— Но так и будет, ваше величество.

— Дай-то Бог. Я очень надеюсь.

— О вашем здравии, государь, Россия молится.

— Верю в народ русский, Дмитрий Алексеевич… И еще прошу Всевышнего, чтобы не оставил без своего покровительства нашу делегацию в Берлине.

Германская столица встретила российскую делегацию пасмурным небом, моросящим дождем. Берлинский вокзал из темно-красного кирпича, с закопченными, давно немытыми окнами, выглядел довольно мрачно. Высокие стеклянные навесы прикрывали мощенный булыжником перрон.

Сопровождаемый Шуваловым, Горчаков выбрался из вагона. В немецком поезде, в который делегация пересела на границе (европейская железнодорожная колея узкая), купе тесные и неудобные.

В пути российского канцлера потрясло изрядно. Разболелись ноги, хотелось полежать, отдохнуть, Горчаков брюзжал:

— Скверный город, того и гляди, протопают сапожищами пруссаки с ружьями наперевес… И погода мерзкая, промозглая. Как бы не расхвораться. Вы уж, любезный Петр Андреевич, берегите свое здоровье. Ежели чего, вам отбиваться от англо-австрийских бульдогов.

На вокзале их ждал посол России в Берлине Убри и чиновники германского министерства иностранных дел. После взаимных приветствий Горчаков спросил посла:

— Не внесло ли каких изменений в распорядок конгресса здоровье императора Вильгельма?

— Нет, ваше сиятельство.

— Итак, господа, как говаривали наши далекие предки: «Потягнем же, братие!»

Узнав, что российскую делегацию возглавил Горчаков, Бисмарк не сдержал гнева. На приеме во дворце, едва прослушав наследного принца Фридриха-Вильгельма, провозгласившего здравицу монархам и пожелавшего успеха конгрессу в умиротворении Европы, железный канцлер отвел Шувалова в сторону:

— Вы привезли с собой развалюху Горчакова, что меняет мое отношение к России. Мы с вами, граф, останемся друзьями, но я не позволю вашему канцлеру на конгрессе влезть мне на шею и обратить меня в свой пьедестал, как он того добился три года назад.

Шувалов развел руками:

— Речь идет не о личных отношениях ваших к князю Горчакову, а о дружественном расположении Германии к России. Мы хотим иметь наступательный и оборонительный союз между нашими странами.

— Я предлагал это вашему канцлеру, — оборвал Шувалова Бисмарк. — Заверял, что Германия поддержит Россию против Турции. Мы соглашались выставить вспомогательную армию в сто тысяч солдат в обмен на согласие России не мешать нам решать спорные вопросы с Францией. Но на нашем пути встал Горчаков с вашим императором. И теперь вы смеете заявлять о дружественном расположении…

Шувалов передал содержание разговора Горчакову, не преминув упомянуть и про «развалюху».

Российский министр иностранных дел нахмурился.

— Бисмарк прав, физически я развалюха, но мозг мой по-прежнему ясен и гибок. Железный канцлер, любезный Петр Андреевич, отплачивает нам валютой за валюту. Он не забыл тот день и час, когда мы с государем помешали пруссакам промаршировать по земле Эльзаса и Лотарингии и поставить на колени французов… Сегодня Бисмарку нет нужды прикрываться заявлением о вековой дружбе между Берлином и Санкт-Петербургом. Выдержав паузу, добавил: — Подобные откровения председателя конгресса заставляют нас, любезный Петр Андреевич, быть готовыми ко всяким неожиданностям и проявлять осторожность и твердость.

Минул месяц…

Месяц российская делегация в полном одиночестве отражала ежедневные атаки европейской дипломатии, где оружием служили шантаж и угрозы.

13 июля 1878 года Берлинский трактат наконец был подписан.

Перед отъездом в последний день князь провел за письменным столом. Он готовил отчет о конгрессе.

Давно отцвели липы на Унтер-ден-Линден, но приторно-сладкий дух, замешанный на сырости Гольфстрима, еще носился в воздухе.

Из открытых дверей ресторана вырывалась музыка и гул голосов.

Горчаков встал, подошел к окну. Блекло горели газовые фонари, щедро светились рекламы магазинов, уличные торговки продавали горячие сосиски и бутерброды, жарили на мангалах каштаны…

Утром российская делегация покинет Германию. Князь неважно чувствовал себя в Берлине, дышалось с трудом, легкие свистели, как дырявые кузнечные меха. Особенно болели ноги. Иногда недомогающий российский канцлер не присутствовал на заседаниях конгресса, и тогда к нему являлся Шувалов с докладом и испрашивал совета…

По ту и другую сторону улицы тек говорливый людской поток. Катили по булыжной мостовой экипажи, фаэтоны, проезжали верховые. Цокали копыта, стучали кованые колеса карет…

Горчаков вернулся к столу, записал: «В Берлине Бисмарк оставил нас в изоляции перед представителями Австро-Венгрии и Англии…»

И снова князь мысленно перенесся к работе конгресса. При открытии Бисмарк фарисейски призывал делегатов к взаимному уважению и уступкам, на что Горчаков заметил Шувалову:

— Железный канцлер выступает, как частный маклер, однако его язык выражает нечто противоположное тому, о чем он думает.

Дьюла Андраши уже в первой речи подверг сомнению необходимость существования самостоятельного болгарского государства с соответствующими границами. Австрийского министра поддержал Бисмарк. Обратив взгляд на Горчакова, он как бы задавал ему вопрос:

— Стоит ли России рисковать, балансируя на грани войны с соседней великой державой из-за большего или меньшего протяжения границ Болгарии?

Отбросив английскую чопорность, лорд Биконсфилд держался вызывающе. Его речи были крикливыми, запальчивыми. Он обвинял Россию в концентрации армии под Стамбулом, на что Горчаков ответил ему невозмутимо:

— Дунайская армия продолжает оставаться на исходных позициях, и тому виновница Англия. Она подстрекает Порту. Но я бы хотел задать вопрос сэру лорду Биконсфилду: зачем британские дредноуты маневрируют у Босфора и объявлен призыв резервистов в английскую армию? И еще, господа, вам прекрасно известны факты массовой резни христиан в Оттоманской Порте, как на Балканах, так и на Кавказе. Разве вы желаете повторения кровавой оргии?

Почти на каждом заседании Горчаков твердил:

— Пока не создана независимая Болгария, российские солдаты останутся на Балканах для поддержания порядка…

Опасения Горчакова сбылись. На конгрессе Россия оказалась в изоляции. Он, министр иностранных дел, почувствовал это на первых заседаниях…

Князь недоволен собой, болезнью, его раздражал состав российской делегации. Он хотел взять в Берлин Игнатьева, но государь навязал Шувалова. Убри оказался безгласной личностью. Военный советник генерал Анчурин не имел голоса.

Ни Черногорию, ни Сербию не допустили к участию в конгрессе, игнорировали их государственные интересы.

— Да-с, — вздохнул Горчаков, — Биконсфилд и Андраши сыграли в одну дудку.

Российскому министру иностранных дел передали разговор, состоявшийся между Биконсфилдом, Андраши и Деказом на приеме в английском посольстве.

— Наша цель — ликвидировать победу России, — сказал британский премьер.

— Только ли? — удивился француз.

— И укрепить наше влияние на Ближнем Востоке, герцог, — закончил Биконсфилд.

В разговор вмешался Андраши:

— Австро-Венгрию волнует Западная Европа и особенно Балканы. Мы обязаны предотвратить создание нового славянского государства.

Горчаков подумал об Игнатьеве. Еще в Сан-Стефано тот отстаивал идею союза балканских народов. Накануне отъезда делегации в Берлин граф сказал Горчакову, что он-де против того, чтобы Босния и Герцеговина отошли к Австрии…

…Да, здесь в Берлине Игнатьев был бы надежным помощником ему, Горчакову, Игнатьев не Шувалов. От российского министра иностранных дел не укрылось, что его планы нередко становились известны Бисмарку прежде, чем он, Горчаков, с ними выступит на заседании конгресса.

Берлинский конгресс заставил Россию поступиться некоторыми статьями Сан-Стефанского договора… У Болгарии урезали южную часть Черноморского побережья. Австрия вводила войска в Боснию и Герцеговину… Англия добилась права на Кипр… Встал на пути объединения армянского народа, вернув Западную Армению под власть Турции…