Людмила Волок - Не грусти

• Название: Не грусти
• Автор: Людмила Волок
• Жанр: Современные любовные романы

Все смешалось в жизни Тины. Конфликт с начальником угрожает перерасти в ее увольнение. Муж, и без того не слишком хороший, приводит в дом любовницу. Вдобавок ко всему она чуть не утонула! Но кто знает – может, именно несчастный случай поможет вернуть в ее жизнь любовь и удачу?

---

Но Вите на это наплевать. Она просто любит танцы. И музыку. Музыку особенно. И еще вдобавок у местного ди-джея обнаружился на редкость хороший музыкальный вкус (по нашим с Витой понятиям), на дискотеках крутил исключительно рок, и мы выплясывали как сумасшедшие под Бон Джови и Кисс.

Я сократила свое банальное имя Валентина до Тины, и теперь мои однокурсники удивляются, когда в общагу приезжает кто-нибудь из друзей моей прежней жизни. И говорят мне: «Валя». Правда, злобничает только Зося: «Аа-а-а, так ты у нас, оказывается, ВА-ЛЯ. Совсем никакая не Тина…» Мне становится стыдно, словно я что-то украла. Словно это было раньше Зосино имя, а я его присвоила себе. Но на Зосю нельзя обижаться, потому что уже на первом курсе ясно, что Зося будет из нас всех самая несчастная.

Но Вита сразу начала называть меня Тиной. И в тот раз, когда она приехала ко мне в гости, серьезно сказала соседкам по комнате:

– Тина всегда была Тиной. С самого рожденья. А если кто и называл ее Валей, то это были их личные проблемы.

Расставив все точки над «i», мы отправляемся с Витой в оперный театр. И именно тогда я встречаю Артема.

Он легко запрыгнул на подножку отправляющегося от остановки переполненного троллейбуса, в котором мы с Витой ехали на встречу с прекрасным, то есть на «Лебединое озеро». Ухватился одной рукой за поручень, а второй придержал за локоть пошатнувшуюся от резкого толчка троллейбуса бабульку. Бабулька умилилась:

– Спасибо, сынок!

– Не за что, – великодушно ответил незнакомец. Потом встретился со мной взглядом, перебросил через плечо свой ярко-желтый галстук и сказал:

– Здравствуй.

Я в изумлении уставилась на парня. Выглядел он что надо: не слишком высокий, ладный, фигура – фантастическая, короткие вьющиеся светлые волосы, а глаза… Боже, что это были за глаза! Они смеялись и приглашали с собой. Прикид у парня был, правда, странноватый, но стильный: джинсы, кеды, белая рубашка, уже упомянутый галстук ядовитого цвета и серый вельветовый пиджак. Но мне было наплевать на его наряд, я не могла оторваться от его глаз и молчала, как истукан, целую остановку. Он некоторое время рассматривал меня с интересом; потом улыбнулся и сказал:

– Не грусти!

Я тоже улыбнулась – что мне оставалось делать! Не грустить же?

– Нам скоро выходить? – спросила у меня Вита.

– Не знаю, – пожала я плечами. И продолжила молчать. Парень тоже молчал. И мне захотелось ехать в этом троллейбусе бесконечно, кружа по городу, держась взглядом за эти глаза и не бояться упасть.

– Мы не пропустим остановку? – подруга начинала нервничать.

– Оперный театр – следующая, – вдруг вежливо сообщил незнакомец.

– А откуда вам известно, что нам нужно именно в оперный? – удивилась Вита.

– Ну, во-первых, вы нарядные и красивые. Во-вторых, через полчаса начало спектакля. А в-третьих, я тоже туда иду! – тоже весело закончил он.

Троллейбус снова дернулся и остановился. Парень взял меня за руку, и я покорно отдала ее, беспомощно оглянувшись на подругу. Та улыбнулась и подмигнула. Покинув наконец душный транспорт, мы втроем направились к зданию театра.

– Мне нужно встретить родственников в фойе – они из Мурманска приехали на несколько дней в гости, и на меня возложена почетная культурно-массовая миссия, – незнакомец принялся сообщать подробности своего похода в оперный, как ни в чем не бывало. Словно мы были знакомы уже сто лет.

– Тогда пока? – полуутвердительно, полувопросительно сказала Вита, искоса посматривая на меня.

Я запаниковала. Какое «пока»?! И, между прочим, моя рука по-прежнему была в руке парня. Извлекать ее я не собиралась. А куда ж я без руки пойду?

– Почему пока? – словно прочитал он мои мысли. – Встретимся после спектакля, хорошо? Я буду тут, на этом самом месте!

У меня хватило сил только кивнуть. Голова кружилась так, словно я только что полчаса наблюдала фейерверк.

– Тинка, ты чего? – шепотом спросила Вита, когда мы расположились на своих местах.

– Не знаю… Просто он мне очень понравился, – призналась я. – Думаю, что он – той самый…

– В смысле – тот самый?

– Ну, единственный и все такое…

– С ума сошла? Какой единственный – ты его впервые в жизни видишь! Может, он проходимец какой-то! – резонно принялась увещевать подруга.

– Я не знаю. Но чувствую! – тихо сказала я.

Но тут на нас зашикали соседи, желающие слушать Чайковского, а не мои откровения. А я еле дождалась финальных аккордов, бросила на ходу Вите: «Пожалуйста, доберись в общежитие сама – ты же помнишь дорогу?», и умчалась в фойе, замирая от страха, опережая сдержанный поток зрителей, выходящих из зала. А вдруг он не придет? Вдруг это было просто шуткой?

Я думала, что прибуду к пункту назначения первой и буду одиноко маячить у стены, сгорая от стыда и печали. Но все еще не знакомый, но уже странно близкий парень стоял возле колонны, с невесть откуда взявшимися желтыми розами в руке, которые он мне тут же с улыбкой протянул.

Пытаясь успокоить сбившееся дыхание, я подошла к нему, взяла розы и, наконец, сказала:

– Здравствуй.

Мы прогуляли всю ночь по городу, разговаривая взахлеб, и когда на рассвете, наконец, добрели до университетского студгородка, я вдруг вспомнила, что мы не сообщили друг другу кое-что важное.

– Меня зовут Тина, – серьезно сказала я.

– Артем, – ответил новый знакомый.

И поселился в моем сердце навсегда. По крайней мере, живет там уже тринадцать лет, десять месяцев и четырнадцать дней.

… Мы расстались спустя полгода из-за глупой ссоры – я давно забыла, что послужило к ней поводом. Полгода восхитительных свиданий, сумасшедшей радости, переполнявшего ощущения полного, совершенного счастья закончились в один миг – мы поссорились, а на следующий день Артему надо было уезжать на практику от политехнического института, где он учился на четвертом курсе. Я же через две недели получила диплом и отправилась по направлению как молодой специалист на три года поднимать провинциальную прессу. А потом вернулась в свой город, пришла на встречу выпускников и повстречала другого Артема… Дальше вы знаете.

С Артемом-первым мы так и не встретились. Хотя можно было бы запросто разыскать его – мы ведь жили в одном городе! Но ни он, ни я не сделали самого главного, первого, шага. Каждый новый день, каждый год отдалял нас друг от друга. И я могла лишь вспоминать о своем необыкновенном счастье пастернаковским «ты здесь, мы в воздухе одном, твое присутствие – как город, как тихий Киев за окном, что сном борим, но не поборот»…

Я вспоминала о нем так, словно знала: мы встретимся обязательно. Потому что спустя тринадцать лет, десять месяцев и четырнадцать дней я все еще любила его.

Глава 4

Дома ждал сюрприз: оказалось, лифт не работает. Изнемогая от жары и пыхтя, как паровоз, я еле доползла за свой шестой этаж, открыла дверь и наконец вздохнула с облегчением: слава климат-конролю! Сняла босоножки и даже застонала от удовольствия. И вдруг услышала какой-то шум в глубине квартиры.

Я похолодела. И поняла смысл выражения «волосы встали дыбом». Лихорадочно обвела прихожую взглядом в поисках холодного оружия, и тут – о счастье, свекровь моя Наина Ивановна, я тебя люблю! – узрела на полке хрустальный рог. Сей предмет интерьера сталинских времен Наина Ивановна зачем-то приволокла нам в подарок, а я все никак не могу выбросить – Максик почему-то ревностно его охраняет. Может, это тайная семейная реликвия, в которой сосредоточена мужская сила его рода?

Эти сумбурные мысли в моей голове проносились со скоростью молнии, пока я, воображая себя бесшумным ниндзя, с рогом наперевес подбиралась к двери спальни. Не факт, правда, что вор (а кто же еще?) прятался именно там, подбиралась чисто интуитивно – просто спальня была ближе всего.

И вот когда сердце от страха готово было выпрыгнуть из груди, я храбро рванула дверь на себя.

Упс.

На кровати возлежал Максик. В неглиже. Но под простыней. Рядом, кутаясь в другую простыню, маячила неизвестная мне черноволосая мадам. «Хоть и худая, зато слишком костлявая», – успела злорадно подумать я, прежде чем заорать:

– Ах ты, подонок!

И замахнулась рогом.

В глазах Максика отразился ужас. Брюнетка заверещала:

– Макс, она нас убъет! Ты правду говорил, что она ненормальная!

Меня аж затрусило от злости:

– Ах ты ж гадина! Так вы меня еще и обсуждали! На моих простынях!!!

Глаза мои налились кровью – по крайней мере, я так думаю, потому что смотреться в зеркало было некогда. Волосы вздыбились пуще прежнего, а из ноздрей, думаю, повалил дым. Стремительнее рыси я бросилась через кровать к брюнетке и дернула за свою простыню. Она вцепилась в нее мертвой хваткой, но не тут-то было.