Игорь Тихорский - Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]

• Название: Лунный свет[ Наваждение Вельзевула. "Платье в горошек и лунный свет". Мертвые хоронят своих мертвецов. Почти конец света]
• Автор: Игорь Тихорский
• Издательство: Терра, Азбука
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0285-3

Времена майоров Прониных прошли. Майор милиции Стрельцов — работник современного угро. Ему неведомы ни страх, ни сомнения. Акимыч и его коллеги — самые умные, смелые, талантливые, самые решительные и крутые парни уголовного розыска нового времени. Щипачи, домушники, медвежатники, мокрушники обречены. Никому не уйти от возмездия, потому что на тропу Закона вышел суперсыщик — майор милиции Евграф Акимович Стрельцов.

---

— Давайте уточним ваше участие в этих делах.

— Я участвовал как лицо заинтересованное. У меня рак в предпоследней, а может, и в последней стадии. Мне жить осталось считанные месяцы. Не взяли бы вы меня, может, стал бы я первым в России или даже в мире человеком, излеченным с помощью нового препарата. Во все энциклопедии вошел бы. Глядишь, сослужил бы и добрую службу людям. Не все же в бандитах ходить.

— Так что же до сих пор препарат не получил? Ты же посылал уже однажды Онучина в «командировку» в Москву?

— То были органы развившегося эмбриона овцы. Мне из Швейцарии привезли. Там вроде есть порода овец, у которых иммунитет к раковым заболеваниям. Да что-то не получилось у наших очкариков. Говорят, из человеческого материала надежнее. Вот и я так подумал.

— Вот и в концлагерях эсэсовские врачи считали, что с «человеческим материалом» работать надежнее. Да они и за людей-то не считали тех, над кем опыты проводили.

— А в данном случае и впрямь человека как такового еще и нет вовсе. Мало ли баб аборты делают. И преступлением это никто не считает. А кое-кто срок пропустит, спохватится — и к врачу. Так ведь искусственные выкидыши — тот же самый аборт. А скольким людям спасение!

— И ты, значит, договорился, вернее купил врача, чтобы тебе этот «человеческий материал» предоставил? — Следователь, видно, сам не заметил, как перешел с ублюдком на «ты».

— Договорился. А чего не договориться! Ему все равно куда отходы девать. А тут деньги большие.

— И давно у вас договоренность состоялась? И с кем?

— Давно. С доктором… — И Зомби назвал врача из больницы, где лежала Ирина Дьяконова. — Да только случая подходящего не было. От бомжих да наркоманок мне клетки не нужны. Я тоже не дурак. В наследственности понимаю кое-что.

— И когда в больницу легла Дьяконова, вы решили, что это и есть тот самый случай, так? — вмешался Евграф Акимович.

— Так. Хотя о Дьяконовых разговор особый. У меня с ними давние счеты… Можно сказать, с самой юности.

— Вы позволите? — обратился Акимыч к следователю. Тот молча кивнул.

— Так расскажите, за что вы так Дьяконовых невзлюбили? — спросил Стрельцов.

— Женька жить не должен! — ощерился Зомби. — Еще бы немного, и сдох бы он… А я бы еще пожил… С помощью ихнего «материала».

— Да откуда такая ненависть?

— Он всегда меня обходил! Женька и сильнее, и ловчее! И девушки его любят! А я, вишь ли, урод! В школе вместе учились, вроде не разлей вода были. А я его уже тогда невзлюбил. Потом в семинарию вместе поступили. Меня из третьего класса выгнали за непристойное поведение. А причина — Ирина Панина. Оба мы за ней ухлестывали. А меня обвинили, будто я ее чуть ли не изнасиловать пытался. Евгений семинарию окончил, женился на Ирине, со временем настоятелем стал. А я как был уродом, так и остался. Я давно поклялся себе, что отомщу. Холил в себе ненависть, лелеял, мечтал… Ох, как я мечтал!.. Но малость не успел… Опять Женюша обошел меня, хоть крови я ему попортил немало. Надеюсь, сынок теперь с иглы не слезет. А это уже не человек! Да и с Ириной вы небось не успеете. Ей сегодня с утра должны были операцию делать… — Лицо Зомби осветилось подобием улыбки. — Хоть и не попользуюсь, но… одним Дьяконовым на свете меньше.

Следователь вышел в коридор. Я тоже сорвался с места.

Со Смолиным мы приехали в роддом к двенадцати часам. Дьяконова была в палате. Цела и невредима. А вот врача, нужного нам, в больнице не было. Накануне его случайно задела крылом машина. Легкие ушибы, перелом мизинца на левой руке. «Божья воля сильнее дьявольской», — подумал я. Сестричку, которая в паре с ним должна была работать, мы задержали и привезли в прокуратуру. Поплакала, потом призналась, что согласилась помочь доктору. Польстилась на деньги, естественно, все на те же зеленые!

Вечером я сидел дома один и пил водку. Хотел заглушить омерзение к людям, да и к себе тоже.

Впрочем, моя ненависть была криком рассерженного младенца по сравнению с той, что холил и лелеял в себе гражданин Холопов Анатолий Федорович, по кличке Зомби. Это была какая-то особая, патологическая ненависть, которая сжигала его изнутри, выжгла душу, да и тело! Долгие десятилетия носить в себе это одно-единственное чувство, подчинить ему все свои поступки, все замыслы и планы… Всю жизнь посвятить ненависти!..

Водка кончилась, но ни облегчения, ни опьянения я не чувствовал.

Пришла жена Ася, изумилась, что пью один, достала откуда-то заначку — бутылку коньяка, сказала:

— Раз уж надумал пострадать, давай страдать вместе! И учти: похмелиться завтра не дам. Не на что! Так что завтра страдания будут продолжены, только уже по физической, а не морально-нравственной причине!

Да! Чуть было не забыл! За сданный задним числом ствол, принадлежавший Домовому, прокурор пригрозил сроком. Спасибо, Акимыч выручил. Из уважения к его заслугам и меня простили. А из редакции газеты «Беспредел криминала» за такое не выгонят.

«Платье в горошек и лунный свет»

Глава первая

Фильку взяли на Кузнечном рынке. Он был в трусах и домашних тапочках. В милицейском «газике» Филька сначала молчал, потом вдруг прослезился и стал заверять омоновца, что ему и нужно-то всего «тридцать капель», иначе его хрупкое сердце не выдержит, душа надорвется, и он, Филька, покинет этот мир «через повешение». Получив в зубы, Филька замолк, потом вдруг оглянулся по сторонам, вгляделся в патрульного и тихо сказал:

— Слышь, Абдулла, у меня три конфетки всего осталось. Ты меня выпусти, я мигом толкну их. Не виноват я перед вами. Так и старшому скажи!

Следует отметить, что «Абдуллой» Филька называл каждого представителя «кавказской национальности» и в данном случае принял омоновца за азербайджанца, время от времени поручавшего ему сбывать на Кузнечном порошки, или «дурь», как их называл «Абдулла». Омоновец, естественно, не принял всерьез предложение хорошо известного во всем районе алкаша.

Каково же было удивление ментов, когда в «обезьяннике» вконец расклеившийся, трясущийся Филька вытащил из потайного карманчика в трусах три смятых пакетика, свернутых наподобие карамелек, и стал предлагать дежурному обменять их на пузырек «Красной шапочки», или, попросту говоря, технического спирта. Пакетики, естественно, тут же отобрали, обменяв их на легонький подарочек в глаз, от которого пол-лица у Фильки стало вскоре багрово-синим. Но допросить Фильку не удалось, поскольку он забился в угол, стал хныкать и кричать, чтоб из «обезьянника» выгнали египетскую мумию с лохматой головой, которая тянется к нему своими иссохшими черными руками и норовит задушить… Сначала Фильке не поверили и попытались угомонить. Но тот стал биться о прутья, рыдать и гнать из «обезьянника» страшенных крыс и гномиков в мундирах. Пришлось вызвать «скорую». Фильку спеленали, сделали ему «гусиные лапки» с помощью простыней и увезли. Очнулся он в палате, где мыкали горе еще двадцать два человека. И были среди них всякие: и те, у кого «крыша поехала», и алкаши, и любители поторчать.

Просидел Филька в психушке три месяца. За все это время навестили его лишь старушка — соседка по коммуналке, которой позвонил лечащий врач, да лейтенант из пятого отделения. Соседка принесла Фильке штаны, ботинки с носками и пиджачишко. Рубаху, правда, забыла. А может, не нашла по причине отсутствия оной. Лейтенант ничего не принес, но расспрашивал его подробно: почему в трусах и тапочках, почему на Кузнечный, да кто такой «Абдулла» и где находится его «малина».

По поводу своего внешнего вида Филька пояснил, что одеваться утром ему было недосуг, поскольку требовалось поскорее опохмелиться. Да он и сам не заметил, что в одних трусах был. Об остальном говорить долго не хотел, но наконец признался, что дает ему один знакомый кавказец пакетики, продав которые, он и приобретает спасительные пузырьки «Красной шапочки», а иной раз и чистой водочкой балуется… Тут Филька помолчал, помялся и наконец, набравшись духу, сказал, что он, Филимон Утехин, как гражданин демократической России, является врагом всяких мафий, которые калечат русский народ наркотой и портят… тут Филька запнулся, но потом четко выговорил: «генофонд нации». Поэтому он готов содействовать демократической власти в разоблачении и поимке банды торговцев наркотиками.

Договорились они с лейтенантом, что, как только Филимона Утехина выпишут, он разыщет «Абдуллу» и наведет на него ментов. Фильку выписали из психушки в понедельник, 20 ноября, в 11 часов утра.

Днем его видели уже крепко навеселе на улице Марата, у дома номер 11, а вечером в 22 часа некий прохожий позвонил в отделение и сообщил, что в подворотне дома номер 13 по улице Марата лежит человек в луже крови.

Гражданин Филимон Утехин был убит двумя ударами ножа. Дело вел лейтенант, который вскоре попросил у начальства санкцию на закрытие следствия, поскольку убитый был пьян и, очевидно, не поладил с кем-то из собутыльников. Санкцию долго не давали. Начальство считало, что Филька был связан с южной мафией, которая специализировалась на наркотиках, и требовало найти «Абдуллу». По этому случаю омоновцы произвели пару облав на Кузнечном, загребли несколько лиц «кавказской национальности», большинство из которых оказались ни в чем таком не замешаны. Но двоих, одного из которых звали Мамедом, посадили, тем более что нашли у него на квартире при обыске мешочек маковой соломки. Однако сам Мамед твердил, что держал наркоту для себя, имен никаких не назвал, не вспомнил никого, кроме алкаша, которого, как он сказал, может, и звали Филькой, хотя он и не уверен, поскольку русские имена запоминает плохо. А алкаша помнит, потому что тот однажды у него в квартире был. Здесь его щедрый кавказский хозяин угощал водкой за то, что тот помог ему разгрузить машину яблок на рынке… А неблагодарный русский алкаш украл у него драгоценный продукт, без которого гражданин Азербайджана жить не может, так как болен хроническим, смертельным недугом — наркоманией.