Санта Монтефиоре - Соната незабудки

• Название: Соната незабудки
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-188-1

Действие романа разворачивается в Херлингеме — британском пригороде Буэнос-Айреса, где живут респектабельные английские семьи, а сплетни разносятся так же быстро, как и аромат чая «Седой граф». Восемнадцатилетняя Одри Гарнет отдает свое сердце молодому талантливому музыканту Луису Форрестеру. Найдя в Одри родственную душу, Луис пишет для нее прекрасную «Сонату незабудки», которая увлекает их в мир запрещенной любви. Однако семейная трагедия перечеркивает надежду на счастливый брак, и Одри, как послушная и любящая дочь, утешает родителей своим согласием стать женой Сесила, благородного и всеми любимого старшего брата Луиса. Она горько сожалеет о том, что в минуту душевной слабости согласилась принести эту жертву. Несмотря на то что семейная жизнь подарила Одри не только безграничную любовь мужа, но и двух очаровательных дочерей, печальные и прекрасные аккорды сонаты ее любви эхом звучат сквозь годы, напоминая о чувстве, от которого она отказалась, и подталкивая ее к действию…

* * *

Она изливала свою печаль, любовно извлекая из инструмента гармоничные аккорды. Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, уехал, и в музыке звучали вся ее любовь и безнадежность.

Когда Одри оставалась одна в полуночной темноте, то ощущала присутствие Луиса так явственно, что чувствовала его запах. Пальцы вопреки ее воле скользили по клавишам, а их мелодия разливалась по комнате, пронизывая время и пространство.

Их соната, единственная ниточка, связывавшая их судьбы. Она играла ее, чтобы сохранить Луиса в памяти таким, каким знала его до того вечера в церкви, когда рухнули все ее мечты. Одри назвала эту мелодию «Соната незабудки», потому что до тех пор, пока она будет играть ее, Луис останется в ее сердце.

---

Мэтти не понравилось предложение Алисии. Неужели ей мало того, что они уже натворили? Живут в школе всего две недели, но уже успели погулять по усадьбе ночью, разжечь костер и потанцевать под луной, украсть печенье из кладовой и съесть его в библиотеке, а днем, после игры в баскетбол, побегать голышом по самшитовому саду… Прошлой ночью, чтобы поиздеваться над Элизабет, они заставили ее греть не один, а два унитаза до самого утра. Но кататься верхом без преподавателя — это было серьезное нарушение внутреннего распорядка.

— Не думаю, что это хорошая идея, Алисия, — сказала Мэтти, качая головой. — Придумай что-нибудь другое. Нас исключат. — Девочка представила, как разгневается отец, и задрожала от страха. Она была готова проказничать и не боялась наказания, но исключение из школы…

— А мне все равно. Меня из одной школы уже выгнали. — Алисия засмеялась, откинув голову, чтобы продемонстрировать красивую длинную белую шею. — Что такого страшного они могут нам сделать?

— Отец убьет меня.

— Конечно же нет, глупышка, — ледяные глаза Алисии сверкнули.

— Он рассердится и накричит на меня.

— Но он же не убьет тебя, правда?

Мэтти на мгновение задумалась.

— Слова не убивают, Мэтти. И те, кого исключили из школы, тоже живы и здоровы. Они ничего не могут сделать. Я с радостью напишу сто строчек или постою в углу. Такие наказания мне нипочем.

— Хорошо, давай, — согласилась Мэтти, неожиданно для себя заражаясь бравадой Алисии. — Только давай подождем, пока стемнеет. В этом случае меньше шансов, что нас застукают.

— Ладно.

— И лучше ничего не говорить Элизабет. Она захочет пойти с нами, но обязательно свалится и ушибется.

— Да, она безнадежная дурочка.

— Но покорная.

— Да, такие Элизабет нужны нам всем. Как говорит Мерси, если бы все были такие же умные, как я, то не было бы слуг, чтобы мне прислуживать. Господи, спасибо, что Элизабет на свете много!

Девочки от души расхохотались.

— Пойдем посмотрим на пони, — предложила Мэтти, выходя из домика.

Они подошли к пастбищу и забрались на забор. В дымке высокой пушистой травы паслись пять толстеньких пони, послушных, как ягнята.

— Я хочу вон того, беленького, — сказала Алисия, указывая на животное пальцем.

— Он серый, — поправила Мэтти.

— Ну хорошо, серого. Как его зовут?

— Снежок.

— Я буду кататься на Снежке! А ты какого возьмешь?

Мэтти думала мгновение, затем указала на пятнистого серого пони, который был таким кругленьким, что его брюшко почти касалось земли.

— Его зовут Везунчик.

— Как кстати! Давай надеяться, его везение передастся и нам!

— Он маленький, поэтому будет несложно запрыгнуть ему на спину.

— Хорошо. А вот и звонок на ужин! Теперь никому ни слова!

Подружки пошли вниз по проезжей дороге к дому.

После ужина они вышли из здания школы. Пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы отделаться от Элизабет. Они вынуждены были указать ей другое место, где она теперь и ждала их, глядя на часы и теряясь в догадках, куда же они запропастились.

А Мэтти и Алисия между тем успели взобраться на забор, озираясь по сторонам с видом грабителей, с риском для жизни вторгающихся на запретную территорию. От волнения и собственной храбрости кружилась голова, глаза сверкали.

— Оседлать пони нужно за три минуты, иначе не считается, — прошептала Алисия, пока они, пригнувшись, бежали по полю.

Мэтти прыснула со смеху, когда они приблизились к Везунчику, который поднял голову и замер, продолжая пережевывать траву. Снежок решил, что его угостят орешками, поэтому заржал, когда к нему подошла Алисия.

— Ш-ш-ш, не выдавай нас! — сердито зашипела она.

Алисия посмотрела на Мэтти, которая поглаживала Везунчика по шее. Вдруг, повинуясь проснувшемуся духу соперничества, Алисия резким движением оседлала пони. Вздохнув с облегчением, она констатировала, что успела первой. Мэтти нахмурилась, села на своего пони, обхватила Везунчика ногами и, наклонившись, зарылась лицом в его гриву. Алисия же решила пойти еще дальше: не желая стоять на месте, как Мэтти, она ударила Снежка пятками.

— Ну же, глупое созданье, вперед!

Но Снежок наклонил голову и снова стал жевать траву, не обращая на нее никакого внимания. Мэтти посмотрела на подругу и постучала по запястью, давая понять, что три минуты истекли. Но Алисия тряхнула головой, усмехнулась и ударила пятками еще сильнее. Снежок фыркнул, словно пытаясь отогнать надоедливую летнюю муху, жужжащую перед его мордой.

— Бога ради, ты, ленивый болван, вперед! — И она снова ударила его, на этот раз очень сильно.

Неожиданно пони поднял голову, заржал и помчался вперед со всей быстротой, на какую были способны его короткие ножки. Алисия даже немного испугалась. Ни она, ни Снежок не заметили, как шоколадного цвета пес (помесь овчарки с борзой) выскочил из-под лошадиных копыт. И тут Алисия поняла, что еще мгновение, и она свалится на землю. Она попыталась удержаться, но шерсть была слишком мягкой и скользкой, и ей было не за что ухватиться. Даже грива не давалась ей в руки. Пони продолжал бежать рысью, будто понимая, что резкие движения помогут ему сбросить жестокую наездницу. Оп! Алисия шлепнулась на траву. Ее гордость была уязвлена. С раскрасневшимся от ярости лицом она встала, вытерла грязные руки о юбку и обернулась. Какая-то собака мчалась к воротам, где уже стояла Мэтти, с тревогой поглядывая на подругу. Рядом с ней стояла мисс Райд, на лице которой была написана холодная решимость.

Алисия приблизилась к ним, предвидя суровую проповедь директрисы. Но та была немногословна:

— Будьте в моем кабинете завтра в семь часов утра.

Мисс Райд развернулась и решительно зашагала по дороге к пансиону в сопровождении своих четвероногих детективов.

— Не паникуй, Мэтти, — сказала Алисия, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Переписывать дурацкие предложения по сто раз — от этого еще никто не умирал, а исключить нас она не посмеет.

В полной тишине они поплелись к дому, оставшись наедине со своими страхами.

На следующее утро подружки стояли в кабинете мисс Райд. Обе надеялись, что каким бы ни было наказание, никто не узнает об их ночном приключении. Они сами не рассказали о вчерашней эскападе никому, даже Элизабет и Леоноре. Чтобы девочки понервничали, мисс Райд заставила их ждать. Затем, за несколько минут до начала службы, вошла в комнату, одетая в твидовую юбку и вязаный джемпер. Нитка старого жемчуга туго натянулась на ее шее.

— Пойдемте со мной, — приказала она, направляясь к парадной двери.

Не зная, что и думать, девочки последовали за ней. Директриса остановилась перед лестницей в три ступени, ведущей в часовню, и повернулась к ним.

— А сейчас вы станете живыми барьерами для бега рысью с препятствиями, — сказала она. — Вы ляжете на землю, и девочки будут переступать через вас, идя на молитву. Они знают, что вы сделали, как и то, что ты, Алисия, никуда не годная наездница. Целый день с вами никто не будет разговаривать. Также вам придется вставать каждое утро в пять часов и помогать убирать конюшни. Не один или два дня, а весь семестр. Надеюсь, это поможет вам понять, что правила существуют для того, чтобы им следовать. Самое главное для меня — безопасность моих учениц и животных. Вы могли покалечиться сами и изувечить бедных пони. То, что вы сделали, переходит все границы. Этого больше не повторится. А если у вас хватит на это духу, то я не буду такой милосердной. Алисия, ты в школе каких-то несчастных десять дней, а уже показала себя во всей красе. Возможно, тебе стоило бы попросить у Господа прощения. Иисус говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Тебе есть чему у него поучиться.

У Алисии потемнело в глазах. Она станет живым барьером и девочки будут переступать через нее? Какое унижение! И каждое утро с пяти часов им придется убирать конюшни… Это было самое ужасное из всех возможных наказаний. Мисс Райд знала это и была довольна собой. Алисия — особенная девочка и требует особого наказания. Она прошла наверх, чтобы провести службу, в то время как ученицы высыпали из классов и пошли по направлению к часовне. Удовлетворенная, мисс Райд тихо поблагодарила Всевышнего за его мудрую подсказку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Одри две недели жила мыслями о выходных, ожидая встречи с девочками. Она писала им каждое утро, сидя у камина в маленькой гостиной Сисли. Все время шел дождь, было сыро и холодно. Она чувствовала потребность писать, чтобы поддерживать связь с детьми, хотя у нее не было никаких новостей. Алисия дважды написала матери, потому что по субботам всех девочек обязывали писать родителям, и одно письмо попросила сохранить для Мерседес.

Леонора писала маме ежедневно. Ее письма были длинными и поэтичными. Она рассказывала о своих новых друзьях и мисс Райд, которая ей очень нравилась, о катаниях на пухленьких пони в школе верховой езды, где они скакали рысью и легким галопом, преодолевая красные и белые барьеры. Леонора вспоминала свои верховые прогулки в Аргентине и приходила к выводу, что в Англии катание на лошади доставляет ей больше удовольствия, потому что инструктор Франки добр к ней и хвалит перед одноклассницами. Она пошла учиться играть на фортепиано, и ее взяли в хор. Но больше всего девочке нравились уроки рисования. Кроме того, Леонору вместе с тремя другими девочками избрали в арт-группу. Они должны были по субботам проводить занятия арт-клуба и следить, чтобы по окончании уроков все комнаты для рисования были чистыми. В качестве вознаграждения раз в неделю с ними занималась миссис Августа Гримсдэйл, которая приносила пирожные и разрешала называть себя Гуззи. Она носила длинные цветные платья, а ее бусы свисали до талии, как у тетушки Эдны. Леонора не писала, как сильно скучает по маме, потому что не хотела ее огорчать. Умолчала она и о том, что Алисия стала «живым барьером», потому что знала, как сильно Одри расстроится. Вместо этого Леонора рисовала на бумаге цветочки, сердечки и раскрашивала их красным карандашом. Единственным свидетельством ее тоски по дому были многочисленные чернильные кляксы на бумаге. Одри точно знала, что это — следы детских слез.