Санта Монтефиоре - Соната незабудки

• Название: Соната незабудки
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-188-1

Действие романа разворачивается в Херлингеме — британском пригороде Буэнос-Айреса, где живут респектабельные английские семьи, а сплетни разносятся так же быстро, как и аромат чая «Седой граф». Восемнадцатилетняя Одри Гарнет отдает свое сердце молодому талантливому музыканту Луису Форрестеру. Найдя в Одри родственную душу, Луис пишет для нее прекрасную «Сонату незабудки», которая увлекает их в мир запрещенной любви. Однако семейная трагедия перечеркивает надежду на счастливый брак, и Одри, как послушная и любящая дочь, утешает родителей своим согласием стать женой Сесила, благородного и всеми любимого старшего брата Луиса. Она горько сожалеет о том, что в минуту душевной слабости согласилась принести эту жертву. Несмотря на то что семейная жизнь подарила Одри не только безграничную любовь мужа, но и двух очаровательных дочерей, печальные и прекрасные аккорды сонаты ее любви эхом звучат сквозь годы, напоминая о чувстве, от которого она отказалась, и подталкивая ее к действию…

* * *

Она изливала свою печаль, любовно извлекая из инструмента гармоничные аккорды. Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, уехал, и в музыке звучали вся ее любовь и безнадежность.

Когда Одри оставалась одна в полуночной темноте, то ощущала присутствие Луиса так явственно, что чувствовала его запах. Пальцы вопреки ее воле скользили по клавишам, а их мелодия разливалась по комнате, пронизывая время и пространство.

Их соната, единственная ниточка, связывавшая их судьбы. Она играла ее, чтобы сохранить Луиса в памяти таким, каким знала его до того вечера в церкви, когда рухнули все ее мечты. Одри назвала эту мелодию «Соната незабудки», потому что до тех пор, пока она будет играть ее, Луис останется в ее сердце.

---

В зале ожидания аэропорта Луис напряженно искал Одри в толпе. Посмотрев на часы, он понял, что приехал рано. На целых пятнадцать минут раньше. Он нервничал, от волнения до боли сжимая кулаки, потом вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. Несколько минут спустя он решил забрать билеты, чтобы хоть чем-нибудь занять себя. Пробираясь к кассе, Луис лихорадочно вглядывался в лица, надеясь, что вот-вот ее улыбка, подобно солнечному лучу, рассеет его тревогу.

— A-а, мистер Форрестер, — сказала дама с ярко накрашенными под цвет алого шелкового галстука губами. — Вот ваши билеты. Кстати, у меня для вас письмо.

Луис побледнел от неожиданности. Дама вручила ему коричневый конверт. Он сразу узнал почерк Одри. Разорвав конверт, он вынул записку и кролика. Читать не было необходимости, он и так знал, что там написано. Угрюмое выражение мордашки Потрепанного Кролика говорило больше, чем любая записка. Но Луис все равно прочитал, и в глазах у него потемнело от боли. «Прости мне мою слабость. Я всегда буду любить тебя. Всегда». Слезы подступили к глазам. У Луиса больше не было сил бороться со своим горем. Накрашенная дама в замешательстве хлопала глазами. Она никогда не видела, чтобы взрослый мужчина плакал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Когда вечером Сесил вернулся домой, поцеловал жену в холодную щеку и потянулся к графину с виски, он даже не подозревал, насколько был близок к тому, чтобы потерять ее.

— Где Луис? — спросил он.

Сесил уже успел привыкнуть к тому, что дома его встречает игра Луиса и жена, щеки которой ярко пылают от волнения, которое она тщетно пытается скрыть.

Одри отметила горечь в его голосе.

— Он уехал, — ответила она, беря журнал и направляясь к двери, ведущей в сад.

Сесил пошел за ней.

— То есть как уехал? — переспросил он, предполагая, что Луис просто пошел в клуб перекусить.

— Он вернулся в Англию. — Одри судорожно вздохнула. Она плакала весь день, то успокаиваясь, то снова захлебываясь рыданиями. Сначала она надеялась, что Луис вернется за ней, а потом — что он сел в самолет и улетел. Только приняв ванну, она смогла, наконец, собраться с силами, чтобы взглянуть в глаза мужу и встретить первый из множества уготованных ей дней безрадостной жизни.

— Он даже не попрощался, — запинаясь, пробормотал Сесил. Злоупотребление алкоголем негативно сказывалось на его дикции, которой в прежние времена все так восхищались.

— Нет, он попрощался. Я отдала ему Потрепанного Кролика для Леоноры, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. Одри приходилось делать над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться. Чтобы спрятать от мужа лицо, она вышла в залитый солнечными лучами сад и стала подрезать цветы.

— Я рад, что ты все-таки нашла игрушку.

— Да, Леонора обрадуется.

— Интересно, почему он так внезапно уехал? — размышлял вслух Сесил, расположившись на террасе.

— Ты знаешь своего брата лучше меня, — ответила она. — В прошлый раз он тоже уехал, никого не предупредив.

Сесил замер, глядя, как она, подобно тени, грустно бродит по саду.

— Понятно. — Его вздох больше походил на приглушенный стон. Он осушил стакан. — Думаю, теперь мы его увидим не скоро.

Одри смахнула слезу. Она была не в состоянии говорить. Чтобы избежать продолжения разговора, она отошла в дальний уголок сада и притворилась, что подрезает цветы, хотя здесь росли только папоротники и вечнозеленые растения. Сесил встал и вернулся в дом. Когда Одри осталась одна, ей стало легче.

Сомнений не было. Несмотря на пьяный туман в голове, Сесил понимал, что сегодня ему есть за что благодарить судьбу.

Тетушка Эдна первой появилась в доме Форрестеров, когда по общине распространился слух о внезапном отъезде Луиса. Уже смеркалось, и Одри решила лечь спать пораньше. Внезапный приход тетушки стал для них с Сесилом настоящим сюрпризом.

— Чему мы обязаны удовольствием видеть вас? — спросил он, и его красное лицо расплылось в улыбке.

— Где Одри? — хрипло спросила Эдна, видя, что Сесил пьян. Горячими пальцами схватившись за горло, она опустилась на стул. Неужели Одри сбежала с Луисом?

— Наверху, собирается ложиться спать. Она устала и скучает по дочерям, — равнодушно ответил он.

— О, — облегченно выдохнула Эдна, — тогда я поднимусь к ней.

— Как пожелаете. Боюсь только, сегодня она не в духе. Слишком устала.

Услышав в голосе Сесила гневные нотки, тетя Эдна подумала о том, как много он знает.

Она нашла Одри в ее комнате. Та сидела на подоконнике, бездумно глядя в сад. Тетушка Эдна крепко обняла дрожащую племянницу.

— Бедная девочка, — мягко сказала она, прижимая Одри к себе. — Я знаю, как тебе больно, но ты поступила правильно. Ты очень, очень сильная. Никто, кроме меня, не понимает, сколько смелости и отваги тебе понадобилось, чтобы принять решение!

Спрятав лицо на груди у тетушки, Одри всхлипывала.

— Еще долго тебе будет больно, но со временем эта боль утихнет и останется только грусть. Мне до сих пор не хватает Гарри, но эта утрата больше не причиняет мне боли.

— Зачем же жить, если больше нет любви? — прошептала Одри. — Какой в этом смысл?

— У тебя есть дети, которым нужна твоя любовь.

— Но они так далеко! — Ее голос был едва слышен.

— Ты можешь навестить их.

— Это не то. Несколько недель здесь, несколько там? К кому они прибегут, когда что-нибудь расстроит их? С кем поговорят о своих страхах и тревогах? Кто-нибудь займет мое место в их жизни. Какой смысл иметь детей, если не можешь быть с ними рядом?

— Одри, не говори глупостей! Ты должна взять себя в руки. — Тетушка Эдна крепко сжала ее плечо и посмотрела ей прямо в глаза.

— Не могу. — Одри видела, что тетя от всей души ей сочувствует. — Я просто не могу.

— Я знаю, что Сесил тебе по-прежнему дорог. Даже если ты и не осознаешь этого. Моя дорогая, он так тебя любит! Посмотри на него! Посмотри, что ты с ним сделала! Он слишком много пьет. И давно потерял уверенность в себе. А ведь он был таким энергичным юношей… Неужели ты не видишь, как нужна ему?

— Он оттолкнул меня.

— Тебе придется самой сделать первый шаг. Вы связаны на всю жизнь. — Одри со стоном опустила голову. — Помни старую истину: «Лучше любить и потерять, чем никогда не знать любви»! Я бы ни за что не променяла восемь лет любви с Гарри на целую жизнь с тем, кто был бы мне безразличен. Тебе довелось пережить настоящее чудо и полюбить всем сердцем, но в этой жизни нельзя иметь все. Благодари Бога за детей, ведь некоторые женщины не могут даже зачать, а другие теряют своих детей, как твоя мать утратила Айлу. Не думай о том, что потеряла, помни о том, что имеешь, и береги это.

На лице пожилой женщины появилась сочувственная улыбка.

— Ты можешь замкнуться в своем горе или взять лучшее из того, что уготовано тебе судьбой. Выбирать тебе. Сегодня ты поступила правильно, и потом ты поймешь это. А завтра ты должна сделать все, чтобы спасти свой брак и оставить Луиса в прошлом.

Но чувства Одри были слишком свежими, чтобы размышлять о судьбе своего брака, и прошло еще слишком мало времени, чтобы оставить Луиса в прошлом. Когда тетя ушла, Одри спряталась под одеяло и уснула.

Когда Сесил вошел в свою гардеробную, уже было темно. Он включил свет и тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить жену, которая спала в соседней комнате. Он подошел к туалетному столику. Увидев свое отражение в большом овальном зеркале, Сесил потер подбородок. Он выглядел старым и дряхлым. Глаза утратили блеск, белки пожелтели и стали тусклыми. Кожа приобрела красновато-коричневый оттенок, стала грубой на ощупь, а рот вечно был искривлен недовольной гримасой. Без труда можно было заметить, что ему плохо. Сесил вздохнул и взял Библию в кожаном переплете, к которой он в последнее время часто обращался. Затем, открыв один из ящиков трюмо, достал оттуда маленький ключ. Сесил был чрезвычайно аккуратен, и у всех вещей было специально отведенное им место. Наконец, он вынул маленькую шкатулку орехового дерева, в которой хранил особо ценные вещи, и направился к креслу. Он сел, открыл Библию на том месте, где между страницами была заложена золотистая ленточка, и начал читать. Сесил читал до раннего утра, и с каждым прочитанным псалмом у него становилось легче на душе и он ощущал прилив новых сил. Но один из них заставил его снова задумчиво потереть подбородок, тяжело вздохнуть и другими глазами взглянуть на последние десять лет своей жизни. Этот стих говорил ему больше, чем все остальные вместе взятые. Он остался у него в памяти, став своеобразной мантрой, которую Сесил твердил про себя снова и снова. Когда рассвет озарил небо и воздух зазвенел от птичьих трелей, возвещавших начало нового дня, он отпер ключиком маленькую деревянную шкатулку и вынул свернутый листок бумаги. Развернув его, он пробежал глазами текст. С годами чернила в записке немного выцвели, но слова Луиса не утратили своего значения. Взяв ручку, Сесил написал библейский стих в самом низу листка. Он еще раз перечитал записку, прежде чем снова свернуть ее и спрятать в деревянную шкатулочку. Затем закрыл ее и положил ключик на отведенное ему место.