Санта Монтефиоре - Соната незабудки

• Название: Соната незабудки
• Автор: Санта Монтефиоре
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 966-343-188-1

Действие романа разворачивается в Херлингеме — британском пригороде Буэнос-Айреса, где живут респектабельные английские семьи, а сплетни разносятся так же быстро, как и аромат чая «Седой граф». Восемнадцатилетняя Одри Гарнет отдает свое сердце молодому талантливому музыканту Луису Форрестеру. Найдя в Одри родственную душу, Луис пишет для нее прекрасную «Сонату незабудки», которая увлекает их в мир запрещенной любви. Однако семейная трагедия перечеркивает надежду на счастливый брак, и Одри, как послушная и любящая дочь, утешает родителей своим согласием стать женой Сесила, благородного и всеми любимого старшего брата Луиса. Она горько сожалеет о том, что в минуту душевной слабости согласилась принести эту жертву. Несмотря на то что семейная жизнь подарила Одри не только безграничную любовь мужа, но и двух очаровательных дочерей, печальные и прекрасные аккорды сонаты ее любви эхом звучат сквозь годы, напоминая о чувстве, от которого она отказалась, и подталкивая ее к действию…

* * *

Она изливала свою печаль, любовно извлекая из инструмента гармоничные аккорды. Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, уехал, и в музыке звучали вся ее любовь и безнадежность.

Когда Одри оставалась одна в полуночной темноте, то ощущала присутствие Луиса так явственно, что чувствовала его запах. Пальцы вопреки ее воле скользили по клавишам, а их мелодия разливалась по комнате, пронизывая время и пространство.

Их соната, единственная ниточка, связывавшая их судьбы. Она играла ее, чтобы сохранить Луиса в памяти таким, каким знала его до того вечера в церкви, когда рухнули все ее мечты. Одри назвала эту мелодию «Соната незабудки», потому что до тех пор, пока она будет играть ее, Луис останется в ее сердце.

---

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Сесил и Одри были похожи на персонажей пьесы. На публике они блестяще играли свои роли, снимая маски только когда оставались одни. Лишь Грейс знала о печали, во власти которой находятся родители. Она наблюдала за танцем слез матери, видела, как отец тайком пьет, потому что обладала даром перемещаться по дому легкой поступью котенка и ловко прятаться в темноте. Но она все же не могла понять причину происходящего, и, принимая во внимание ее таланты, это было очень странно. Вероятно, Господь не хотел, чтобы она вмешивалась в личную жизнь своих родителей.

Плохое настроение отца, его внезапные приступы гнева никак не отражались на Грейс. Казалось, она тихо уходит от всего этого, словно страдание — чувство, которое дано переживать другим, «земным» людям. Она контролировала свои эмоции и не позволяла им брать верх над рассудком. Ей ничего не было от него нужно. Ей не нужны были сказки перед сном, как в свое время Леоноре и Алисии. Она предпочитала лежать в темноте, напевая себе под нос, разговаривать с друзьями-духами или же сидеть и рассматривать картинки его коллекции журналов «National Geographic».

Сесил уже отчаялся понять младшую дочь. Больше всего его пугало выражение лица малышки, когда она, склонив голову набок и сочувственно улыбаясь, с абсолютным пониманием смотрела на него.

— Папочка, — сказала как-то Грейс после того, как он накричал на нее за то, что она шпионила за ним. — Твоя злость причиняет боль тебе самому, пойми! Если бы ты не пил так много этого злого колдовского напитка, то был бы гораздо счастливее.

Сесил покачал головой и в отчаянии выскочил из комнаты, оставив ребенка вздыхать наедине с мыслями, которые подходили скорее взрослой, умудренной опытом женщине.

— Мамочка, — сказала она позже, найдя мать с книжкой в саду.

Одри отложила книгу и взяла ее за руки. Грейс взобралась к ней на колени и прижалась к ее груди.

— Почему папа так несчастлив?

Вопрос сразил Одри наповал. Прежде дочь ни о чем подобном ее не спрашивала.

— Он не так уж и несчастлив, моя любовь. Просто жизнь иногда подбрасывает нам сложные задачи…

— Да нет же, он несчастлив. Эти колдовские напитки превращают его в чудовище. Мне не нравится, что он кричит на тебя.

— О, не обращай внимания! Я к этому привыкла. — Она погладила ребенка по волосам и поцеловала в высокий лобик.

— Мне не нравится видеть, как ты грустишь. А ты иногда грустишь, правда?

— Все иногда грустят.

— Я никогда не бываю грустной.

— Тогда тебе повезло.

— Почему я не такая, как все? — вдруг спросила Грейс.

— Ты не «не такая», любовь моя, просто ты особенная.

— Но ведь я знаю, что никто больше не видит духов и фей!

— Ты очень одаренная. Бог даровал тебе внутреннее зрение и способность воспринимать мир чувств. Не бойся этого. Тебе очень повезло. Ты никогда не будешь одинокой. — Затем она улыбнулась, вспомнив похороны Айлы, когда погасло пламя двух свечей. — У меня была сестра по имени Айла. Она умерла, когда была еще совсем юной. Я очень грустила, потому что очень ее любила. На похоронах, в церкви, я вдруг почувствовала ее присутствие. Я не видела ее, но отчетливо ощущала, что она рядом. Затем, будто расстроившись, что ее не видят, Айла погасила две свечи на алтаре. Айла всегда была шаловливой девчонкой. Значит, ты не очень отличаешься от других. Айла в тот день тоже явилась мне. Тебе повезло, что ты всегда видишь духов. А я видела Айлу только однажды.

— А какой была Айла? — спросила Грейс.

— У нее были длинные светлые волосы, спадавшие на плечи и на спину переливающимися непослушными локонами, и сияющие зеленые глаза. На ее губках всегда играла капризная улыбка, и она много смеялась. Она бы полюбила тебя.

— Я думаю, что она — та женщина, которая приходит ко мне и сидит на краешке кровати каждую ночь. Она гладит меня, целует в лобик. Она очень красивая и добрая. Я с нетерпением жду ее, когда ложусь спать.

Одри доверяла дочери, потому что уже слишком много раз была свидетелем проявлений ее странного дара, чтобы относиться к этому скептически. Она посмотрела на дочь глазами, полными слез, и крепко обняла ее.

— Конечно же, твой духовный друг — Айла, любовь моя. Она присматривает за тобой. Как бы мне тоже хотелось увидеть ее, — добавила она шепотом.

Мать и дочь долго сидели обнявшись. Одри вспоминала свою сестру, а затем перенеслась мыслями к Луису. Когда она снова посмотрела на лицо дочери, то увидела, что та уснула.

Вернувшись в Англию, Алисия снова стала наслаждаться игрой с сердцем Флориена. Это была новая, очень увлекательная забава. Она затаскивала его в сарай, нежно занималась с ним любовью, шепотом обещая верность и заверяя в своей любви со слезами и вздохами, а позже игнорировала его, чтобы несколько дней спустя, когда ей это было нужно, снова поманить к себе. Флориен плыл в этом жестоком море, позволяя волнам сильно избивать себя, но не тонул, потому что на горизонте ему виделись более спокойные воды и он страстно желал туда добраться.

Леонора молча наблюдала, как Флориен бледнеет и худеет с каждым днем. Она молчала, когда он высаживал не ту луковицу в саду или когда давал цыплятам еду поросят, потому что понимала, что с ним происходит. Она сама стала мрачной и рассеянной. Она угадала намерения Алисии, потому что видела бесчисленное количество парней, с которыми та флиртовала в Аргентине. Ей очень хотелось открыть ему глаза, развеять печаль, но Алисия была ее сестрой, а семья, как всегда говорила их мать, должна держаться вместе. Кровь гуще воды… И Леонора была покорной, словно преданный пес. Как обычно, она не осуждала Алисию. В конце концов, не ее вина, что Господь сделал ее такой коварной и красивой. Она жалела мужчин, потерявших покой из-за сестры, и тоже их не осуждала. Она воспринимала страстную влюбленность Флориена как неизбежность, но, тем не менее, ее сердце сгорало от любви к нему.

Год пролетел быстро, и вскоре близнецы в последний раз покинули Коулхерст-Хаус. Одри предполагала, что они вернутся в Аргентину, но к ее удивлению и грусти старшие дочери решили остаться в Англии. Леонора осталась, потому что любила Флориена. Алисия же понимала, что, в отличие от Англии, в Херлингеме не найдешь ни богатого герцога, ни принца, за которого можно было бы выйти замуж. А потом умер Генри.

Это произошло внезапно. Сердечный приступ посреди ночи, и он тихо скончался во сне. Роуз чувствовала себя опустошенной. Генри был для нее любимым мужчиной и другом, и она любила его всю свою жизнь. Сесил, Одри и Грейс пришли к ней по первому зову. К тому времени тетушка Эдна и тетушка Хильда уже сидели в гостиной.

Горели свечи. Увидев тело своего деда, лежащее на столе, Грейс улыбнулась бабушке:

— Теперь он с Айлой, правда?

Роуз была благодарна малышке за ее непосредственность, и снова разразилась слезами.

— Ты абсолютно права, дорогая. Я счастлива от мысли, что они теперь вместе. Я скоро присоединюсь к ним обоим. Какой радостью будет снова увидеть их, — сказала она, утирая слезы.

— Как бы мне хотелось, чтобы он забрал с собой Герберта, — прошептала Хильда Эдне.

— Так всегда бывает: люди, которых мы любим меньше всего, надолго остаются с нами, — ответила Эдна. — Милый Генри был очень хорошим человеком. Я прекрасно понимаю, почему Господь решил вернуть его себе. Боюсь, твой муж, Хильда, еще какое-то время будет с тобой. «А ты — с нами», — зло вздохнула она. С возрастом Эдна стала менее терпимой.

После смерти Генри Сесил решил, что пришло время вернуться в Англию. На этот раз Одри согласилась с его планами.

— Это к лучшему, — сказала она. — В конце концов, близнецы обосновались в Англии, и мы должны снова стать семьей. Грейс едва знакома со своими сестрами, а это очень плохо.

— Я рад, что ты согласна, — серьезно ответил он. Теперь Сесил очень редко улыбался.

— Я буду скучать по маме, тетушке Эдне и Херлингему. Но мы расстаемся не навсегда. Путешествовать с каждым разом становится все легче. Думаю, я смогу полюбить Англию.

— Ты ее полюбишь. Это прекрасная страна. Я думаю, нам нужно начать все сначала, Одри.

Она посмотрела на него и попыталась улыбнуться. Он был прав, так дальше продолжаться не может: они не могут вечно делать друг друга несчастными. Одри — своими воспоминаниями, Сесил — выпивкой.

— В Англии я не возьму в рот ни капли.

Одри опустила глаза.

— А я оставлю в прошлом все свои воспоминания.

Они с удивлением смотрели друг на друга. Впервые за многие годы супруги нормально общались.

Смерть часто делает оставшимся в живых удивительные подарки. Например, осознание того, что жизнь — это самое прекрасное, что есть у человека. Так произошло и с Одри и Сесилом. Они сидели бок о бок на похоронах и вспоминали, на скольких похоронах им пришлось присутствовать и насколько глубоко каждый раз переживали трагедию смерти. Одри вспоминала отца, которого обожала, и надеялась, что Грейс права, и он теперь с Айлой и солнечным Гарри тети Эдны живут в чудесном раю. Она вздрогнула, когда Сесил взял ее руку. Это напомнило ей тот далекий день, когда он впервые сделал это на балете «Жизель» в театре «Колон». На этот раз она ответила на его пожатие — крепко сжала его руку, а в глазах ее заблестели слезы. Пришло время навсегда отказаться от Луиса. Она покидает Аргентину и все свои воспоминания — вишневые деревья и станцию, клуб Херлингема и брусчатые улицы Палермо, ранчо Гаэтано и его молчаливое понимание, которые до сих пор хранили память о Луисе. Счастье зависело от нее самой, и у нее есть выбор: можно жить прошлым и быть несчастной, либо попытаться воскресить привязанность, которую она когда-то испытывала к своему мужу. За зимой всегда приходит весна, думала она, и, хотя на улице было еще холодно, март был не за горами.