Артур Дойл - Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)

• Название: Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)
• Автор: Артур Дойл
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-14-1824-9

Том состоит из двух сборников рассказов. В первом представлены увлекательные рассказы о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона, с загадками-головоломками и, конечно же, остроумными решениями талантливого сыщика. Рассказы второго сборника посвящены в основном врачам: их профессии, их наблюдениям, любопытным случаям из практики – порой парадоксальным и всегда интересным.

---

– Ни единой!

– Но какова цель? Это нам по-прежнему неизвестно. Давайте пойдем в беседку и поговорим об этом там. Мне кажется, эта гадость до сих пор сидит у меня в горле. Я думаю, нам нужно признать, что все улики указывают на то, что виновником первой трагедии был Мортимер Тридженнис, хотя во втором случае он сам стал жертвой. Нельзя забывать о ссоре, расколовшей семью и закончившейся примирением. Насколько серьезной была ссора или насколько призрачным примирение, мы можем только гадать. Когда я думаю о Мортимере Тридженнисе, вспоминаю его лисье лицо, маленькие, внимательные глаза-бусинки за стеклами очков, мне он не кажется человеком, способным искренне прощать обиды. Кроме того, мысль о том, что кто-то якобы ходил по саду, которая на время отвлекла наше внимание от истинных причин трагедии, исходила именно от него. У него была причина вводить нас в заблуждение. Наконец, если это не он, уходя, бросил в камин это вещество, то кто мог это сделать? Трагедия произошла сразу же после его ухода. Если бы кто-то входил в ту комнату после него, семья наверняка встала бы из-за стола. Более того, в тихом Корнуолле не принято ходить в гости после десяти часов вечера. Все сводится к тому, что мы можем с уверенностью назвать Мортимера Тридженниса преступником.

– Значит, его смерть была самоубийством?

– Ну, на первый взгляд эта версия кажется довольно правдоподобной, Ватсон. Человек, который обрек собственную семью на подобную судьбу, вполне мог почувствовать такие укоры совести, которые внушили бы ему решение расстаться с жизнью таким же способом. Однако существует один неоспоримый факт, который говорит против этого. К счастью, в Англии есть человек, который знает, что на самом деле произошло, и я устроил так, что сегодня мы с ним встретимся и услышим рассказ обо всем из его уст. Ага! Вот и он, несколько раньше, чем я ожидал. Доктор Леон Стерндейл, идите сюда. Видите ли, мы проводили у себя один химический опыт, и пока наша маленькая комната не совсем подходит для того, чтобы принимать в ней такого уважаемого гостя.

Я услышал, как стукнула калитка, и на садовой дорожке возникла величественная фигура выдающегося исследователя Африки. Он с некоторым удивлением на лице свернул к старой беседке, в которой сидели мы.

– Вы просили меня зайти к вам, мистер Холмс. Я получил вашу записку примерно час назад и пришел, хотя и не знаю, есть ли у меня причины подчиняться вашим указаниям.

– Возможно, прежде чем мы расстанемся, нам удастся прояснить ситуацию, – сказал Холмс. – Я очень признателен вам за то, что вы приняли мое приглашение. Уж простите за столь неформальный прием под открытым небом, но мы с моим другом Ватсоном сделали важное дополнение к тому, что газеты прозвали «корнуоллским ужасом», и хотим пока побыть на свежем воздухе. К тому же, поскольку обсуждать мы будем вопросы, касающиеся вас лично, будет лучше, если разговор наш пройдет в том месте, где можно не бояться посторонних ушей. Исследователь вынул изо рта сигару и испытующе посмотрел на моего друга.

– Сэр, я не знаю, какие вопросы, касающиеся меня лично, мы с вами можем обсуждать, – сказал он.

– Убийство Мортимера Тридженниса, – спокойно ответил Холмс.

Тут мне очень захотелось, чтобы под рукой у меня было какое-нибудь оружие, ибо и без того свирепое лицо Стерндейла налилось кровью, глаза вспыхнули огнем и на лбу его проступили узловатые темные вены, когда он, стиснув кулаки, прыгнул к моему другу. Однако в следующую секунду он взял себя в руки и гигантским усилием воли снова принял спокойный вид. Но ледяное спокойствие его показалось мне еще более страшным, чем пылкий гнев.

– Я так долго жил среди дикарей, где не существует никаких законов, – сказал он, – что привык быть законом самому себе. Вам, мистер Холмс, лучше не забывать об этом, потому что мне не хотелось бы, чтобы вы пострадали от моих рук.

– И мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали от моих рук, доктор Стерндейл. И доказательством служит тот факт, что, несмотря на известные мне обстоятельства, я обратился к вам, а не в полицию.

Стерндейл, шумно вздохнув, сел, возможно, впервые в своей полной приключений жизни испытав страх. В том, как держал себя Холмс, чувствовалась такая холодная уверенность в своих силах, которой невозможно было противостоять. Наш гость в нерешительности помолчал, его огромные руки то сжимались, то разжимались от волнения.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил наконец он. – Если вы решили пустить мне пыль в глаза, то вы не с тем связались. Хватит ходить вокруг да около. Что это значит?

– Я сейчас объясню, – ответил Холмс. – И делаю я это, потому что надеюсь, что откровенность вызовет ответную откровенность. Мои последующие действия будут полностью зависеть от того, что вы скажете в свою защиту.

– В защиту?

– Да, сэр.

– От чего же мне защищаться?

– От обвинения в убийстве Мортимера Тридженниса.

Стерндейл вытер платком лоб.

– Послушайте, это уж слишком, – сказал он. – Неужели вся ваша слава держится на подобном позерстве?

– Позвольте заметить, – строго произнес Холмс, – что сейчас принимаете позу вы, доктор Леон Стерндейл, а вовсе не я. В подтверждение своих слов я приведу вам несколько фактов, на которых основаны мои выводы. О вашем возвращении из Плимута, когда вы позволили части своего багажа отправиться без вас в Африку, я ничего не скажу, кроме того, что благодаря этому я понял, что вы – один из факторов, который нужно принять во внимание, расследуя это дело.

– Я вернулся…

– Я уже слышал ваше объяснение и считаю его неубедительным и неправдоподобным. Не будем на этом задерживаться. Вы пришли ко мне, чтобы узнать, кого я подозреваю. После того как я отказался отвечать на этот вопрос, вы отправились к дому священника, какое-то время постояли рядом с ним, а потом вернулись в свой коттедж.

– Откуда вам это известно?

– Я следил за вами.

– Но я никого не видел.

– Я знаю. Так и должно быть, когда слежу я. Той ночью у себя в коттедже вы не спали и составили некий план, к выполнению которого приступили с самого утра. Как только рассвело, вы вышли из дому, подошли к груде красноватых камешков, которые лежат у вашей калитки, и набили ими карман. – При этих словах Стерндейл вздрогнул и изумленно уставился на Холмса. – Затем вы быстрым шагом прошли милю, которая отделяет вас от дома священника. Могу заметить, что вы были в тех же теннисных туфлях с ребристой подошвой, которые и сейчас на вас. У дома священника вы прошли через сад, перелезли через живую изгородь и оказались под окнами снимавшего там комнаты Тридженниса. Было уже светло, но в доме все еще спали. Вы достали несколько камешков из кармана и бросили в верхнее окно.

Стерндейл вскочил.

– Вы сущий дьявол! – вскричал он.

Холмс улыбнулся этому комплименту.

– Вам пришлось бросить две, возможно, три пригоршни, прежде чем квартирант подошел к окну и вы знаком пригласили его спуститься. Он торопливо оделся и вышел в свою гостиную. Вы попали в дом через окно. Разговор ваш не был долгим. Во время него вы расхаживали по комнате, потом выбрались из дома и закрыли за собой окно. Постояли какое-то время на газоне, куря сигару и наблюдая за тем, что происходило в комнате. Наконец, когда Тридженнис умер, ушли к себе той же дорогой. А теперь, доктор Стерндейл, ответьте мне на вопрос, как вы объясните такое поведение, какие у вас были причины поступить подобным образом? Если начнете изворачиваться или юлить, я вам обещаю, что передам это дело в другие руки.

Лицо нашего гостя сделалось пепельно-серым, пока он слушал своего обвинителя. Теперь же он уткнул лицо в ладони и просидел так несколько минут. Потом неожиданным быстрым движением он достал из нагрудного кармана фотографию и бросил на дощатый столик, за которым мы сидели.

– Вот мои причины, – сказал он.

Это был портрет очень красивой женщины. Холмс склонился над карточкой.

– Брэнда Тридженнис, – сказал он.

– Да, Брэнда Тридженнис, – повторил наш гость. – Много лет я любил ее. Много лет она любила меня. Это и есть та интересующая всех причина моего корнуоллского затворничества. Благодаря этому я имел возможность находиться рядом с единственным человеком, который был дорог мне. Я не мог жениться на ней, потому что у меня есть жена, которая давным-давно ушла от меня, но с которой нелепые английские законы не позволяют мне развестись. Брэнда ждала годы. Я ждал годы. И вот чего мы дождались!

Его могучее тело содрогнулось, когда он громко всхлипнул. Потом Стерндейл схватил себя за горло под пестрой бородой, с усилием заставил себя успокоиться и продолжил:

– Священник все знал. Мы доверились ему. Он подтвердит вам, что она была ангелом, спустившимся на землю. Вот почему он послал мне телеграмму, и я вернулся. Какое мне дело до моего багажа или до Африки, если я узнал, что мою любимую постигла такая участь! Вот вам ответ на ваш вопрос, мистер Холмс.