Элен Гремийон - Гарсоньерка

• Название: Гарсоньерка
• Автор: Элен Гремийон
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-86471-718-9

Аргентина, конец 1980-х. Страна только-только начала приходить в себя после многолетней военной диктатуры Хорхе Видела. Однажды психоаналитик Витторио влюбился с первого взгляда в красавицу Лисандру, всерьез увлеченную танго. Пройдет несколько лет, брак Витторио и Лисандры медленно разрушается, и вот одним сиреневым вечером под звуки танго Лисандра выпадает из окна. Сама она решила свести счеты с жизнью? А может, за ее смертью стоит кто-то из пациентов Витторио, раскрывших на сеансах у психоаналитика всю подноготную своей души? Или Лисандра стала жертвой мужа – идеального кандидата на роль убийцы? И лишь Ева Мария, одна из самых верных поклонниц талантливого врача, убеждена в его невиновности и решает расследовать таинственную смерть.

Элен Гремийон получила во Франции пять литературных премий, ее книги переведены на 27 языков. Ее новый роман «Гарсоньерка» – истинно французский детектив в страстном ритме аргентинского танго, со сложными психологическими загадками, внезапными сюжетными вспышками и неожиданным финалом.

---

Витторио улыбается. На этот раз открыто.

– Вовсе не каждый, кто говорит, что может убить, совершает убийство.

– Нет тут ничего смешного, Витторио, ваша пациентка – жестокая и необузданная женщина. Вы что, забыли звук ее голоса? Меня дрожь пробирала, когда я расшифровывала кассету!

– Голос обманывает, если бы вы знали Алисию, вы бы так не говорили, она совсем крошка.

– И что? Крошка тоже может убить, даже и старушка божий одуванчик… Она была в такой ярости, так зла на вас, когда уходила. Похоже, вы не понимаете, в каком состоянии оставили эту женщину, – вы же ни слова не сказали, чтобы ее утешить, чтобы снять напряжение.

Витторио барабанит пальцами по краю стола.

– Я ни в каком состоянии ее не оставлял, она сама в таком состоянии удалилась! Завершение сеанса никогда не бывает случайным, пациент приходит к тому, к чему должен был прийти. Если вообще существует место, где нет ничего случайного, это кабинет психоаналитика. У нас все определяется желанием пациента – или, скажем, его бессознательным, и это очень хорошо, даже если он и уходит в ярости. Знали бы вы, сколько раз на моей памяти такое бывало… – Витторио перестает барабанить по столу. – Возьмем хотя бы ваш случай…

– Мой? – Ева Мария отшатывается.

– Да. Помните день, когда мы поспорили из-за вашего сына? Я сказал вам, что вы недостаточно им занимаетесь, совсем его забросили. Вы забыли тот сеанс? А ведь его вполне можно сравнить с этим.

Ева Мария опускает голову. Перед глазами у нее пелена. Витторио продолжает:

– Понимаете, Алисия вернулась бы, да, она долго не появлялась, но она вернулась бы. И поверьте, во время анализа перерывы подобного рода нередко оказываются благотворными.

– Значит, этот сеанс был уже давно?

– Точно не скажу… месяца два назад.

– Вот видите, я права! Там явно что-то не так, говорю вам, эта женщина была готова на все, на самое страшное. А может, она была влюблена в вас?

– Да нет же, сколько раз вам это повторять! Просто сеанс был очень трудным, предельно бесстыдным, и сейчас Алисии, должно быть, очень неловко, оттого что она все это мне наговорила, но больше ничего за этим не стоит. Алисия не имеет никакого отношения к убийству Лисандры. Это все, что вы нашли, Ева Мария? Вы прослушали все кассеты?

Ева Мария делает вид, будто складывает уже сложенные странички. Она разглядывает морщины на своих руках. Она видит свои руки так ясно, как никогда раньше не видела. Ей даже кажется, будто она различает два коричневых пятна.

– И вы даже не позвонили своей пациентке, когда она не пришла неделю спустя?

– Это было бы неэтично.

– Я думала, с этикой вольности допустимы! Сеансы-то вы записывать не стесняетесь, а когда речь заходит о несчастной женщине, которая борется со стремительным старением, вы сразу этику вспоминаете! Не можете ее нарушить, вам это в голову не приходит, даже позвонить разок – и то не хотите. А если бы она покончила с собой? Об этом вы подумали? Вы меня разочаровываете, доктор.

Витторио молча смотрит на Еву Марию.

– Ах, я вас «разочаровываю»? Послушайте себя, Ева Мария. Вы же говорите словами Алисии. Нельзя отождествлять себя с пациентом в его горе или смятении, а вы сейчас делаете именно это. Хотя нетрудно заметить, что эта женщина обижена не на меня, а на жизнь, на самую ее суть – на природу, разве мало она об этом твердит? Единственное, что Алисию могло бы утешить, примирить с самой собой, это если бы она однажды утром проснулась и увидела в зеркале лицо и тело, какие были у нее в двадцать лет, а тут, уж простите, если я вас «разочаровываю», не в моей власти что-либо изменить. Но чего вы от меня хотите, что я, по-вашему, должен был для нее сделать? Ну предложите что-нибудь! Интересно, чего бы вы хотели от меня? Ну так что же я должен был сделать для Алисии?

Ева Мария опускает голову. Молчит. Витторио кладет обе руки на стол. Подается к ней:

– Может, переспать с ней и тем самым вернуть ей немного женственности? Может, каждый раз во время сеанса изо всех сил стараться ее трахнуть, помогая тем самым сохранить уверенность в себе? И, раз уж на то пошло, больше не брать с нее денег за сеансы, а то еще подумает, будто я сплю с ней из-за денег, а не потому, что мне на самом деле этого хочется. Все, Ева Мария, хватит! Я не собираюсь устраивать здесь филиал своего кабинета, мы в тюрьме, вернее, это я в тюрьме, и – пусть это не очень остроумно – в тюрьме несколько менее естественной, чем старость. Мы ведем совершенно бессмысленный разговор, и вы сейчас даже не защищаете Алисию, вы нападаете на меня. Из-за того, о чем я только что вам напомнил.

– Ни о чем вы мне не напоминали!

– Напоминал. Я заговорил о вашем сыне, чего вы не переносите. Но это давняя история. Напрасно я вас во все это втянул, вы слишком слабая, вы не сможете мне помочь, никто не может мне помочь, я безнадежно влип, мне не выбраться отсюда.

Витторио поднимает руку, хочет позвать тюремщика, но Ева Мария его останавливает:

– Извините, Витторио, простите меня, не уходите, вы правы, если вы говорите, что Алисия не убивала вашу жену, значит, так и есть, вы знаете ее лучше, чем я, не понимаю, что на меня нашло, простите! Но я больше ничего не обнаружила, совсем ничего, хотя прослушала уже больше половины кассет. Вот потому я и загорелась, когда дошла до этого сеанса, мне показалось – вот оно, мне показалось, я нашла способ вытащить вас отсюда, простите меня, Витторио.

«Больше половины кассет». Витторио сгорбился, осел на стуле.

– Это я должен просить прощения, Ева Мария. Я не имел права на вас набрасываться. Но я узнал сегодня слишком много плохих новостей. Я доведен до крайности. Поверьте, Алисия не имеет ни малейшего отношения к смерти Лисандры, но мне понятно, почему вы так подумали, на вашем месте я, скорее всего, пришел бы к такому же выводу.

– Вот и расскажите об этом полиции. Если я так подумала, и они могут так подумать, против этой женщины слишком много улик – и то, что спор между вами начался из-за вашей жены, и то, что Алисия постоянно к ней возвращается, нападает на вас из-за нее… Ее допросят, и если даже это не она, если после первого же допроса станет ясно, что она ни при чем, все равно вы наведете их на мысль о своей невиновности, Витторио, предположив еще чью-то вину. Даже если сами в это не верите, прошу вас, скажите им, иначе они никогда от вас не отцепятся и никогда не станут искать кого-то другого. И потом, если уж они хватают невиновных, вот пусть она и сидит вместо вас.

– Не говорите глупостей.

– Да, меня занесло… хотя в тюрьме у этой женщины, по крайней мере, не было бы зеркала, она бы не видела своего отражения и, может быть, почувствовала себя более счастливой. Но что вы узнали? О каких плохих новостях только что упомянули?

– Пришли окончательные результаты вскрытия. Лисандра погибла в результате падения. Мгновенно. Первыми о землю ударились ее ноги – с такой силой, что высокие каблуки проткнули ступни, вошли по щиколотку. Бедренные кости сломаны. Тело отскочило от земли, снова рухнуло вниз, и она ударилась затылком. Перелом основания черепа. Внутреннее кровотечение. Никаких следов драки вскрытие не выявило. Следов удушения нет. Ни царапин, ни синяков. Ее не били. Во всяком случае, не били так, чтобы остались следы. Анализы крови ничего не показали. Ни малейших следов алкоголя, наркотиков или лекарств. Но главное – совершенно точно установлено, что Лисандра не была изнасилована. Я почувствовал такое облегчение, когда адвокат сказал мне об этом, меня же просто преследовала и приводила в ужас эта мысль, я бы не вынес, если бы с ней это сделали. Но едва я немного успокоился – по крайней мере, насчет этого, – адвокат шепнул мне, что ничего хорошего здесь нет. Я так и не понял, что это означает, что это означает для меня.

– Вернитесь на землю, Витторио. Перестаньте мыслить так, будто вы на свободе, попробуйте мыслить как они, как те, кто ведет расследование. И у вас, как и у меня, сразу возникнет очень простой вопрос, тот же очень простой вопрос, что и у них: «Кто в известных случаях может убить, не изнасиловав?» Разумеется, многие. Но кто в первую очередь? Разумеется, муж. Логично – мужу ни к чему брать силой то, что он мог получить в любую минуту. И потом, если муж убивает жену, значит, его к ней уже не очень-то влечет. Результаты вскрытия вполне подтверждают их подозрения. Вы в тисках, и тиски сжимаются. Доказательств у них нет, но в логике их рассуждений все что угодно становится доказательством, любые выкладки оборачиваются против вас. Встряхнитесь, Витторио, повторяю, вернитесь на землю. В конце концов, я ваш адвокат, так ведь? Вы должны доверять мне.

– Я никогда из этого не выпутаюсь. Если бы на теле Лисандры нашлись следы моей спермы, они заключили бы, что жену вполне можно убить сразу после любви. Прямо так и слышу, что они говорят, как выстраивают новую версию, по-новому истолковывают факты, чтобы их можно было трактовать против меня, ведь единственная история, которую им хочется написать, это история, в которой я преступник, убийца. Они почти заставили меня пожалеть о том, что Лисандру не изнасиловали, что на ее теле нет следов чужой спермы, – так я, по крайней мере, был бы спокоен… нет, не спокоен, я не то хотел сказать! Нашлись бы следы чужой спермы – с меня сняли бы обвинение, официально сняли! А сейчас я дошел до того, что стал представлять себе, каким способом мог убить Лисандру, если бы захотел, и чуть было не сказал им об этом! Я никогда бы не вытолкнул жену в окно… возможно, отравил ее… или, не знаю, подстроил аварию… Но в любом случае позаботился бы о надежнейшем алиби… Никогда, никогда, убив жену, я не мог бы оказаться на месте преступления так тупо и бестолково, как оказался… Я же все-таки умнее, я бы унес из дома кое-какие вещи, чтобы создать видимость ограбления… Нет, как бы там ни было, я не попался бы с поличным…