Фрэнсис Сондерс - ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны

• Название: ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны
• Автор: Фрэнсис Сондерс
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: Военное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9950-0323-6

Книга британской журналистки и режиссёра-документалиста Фрэнсис Стонор Сондерс впервые представляет шокирующие свидетельства манипуляций ЦРУ в сфере культурной политики в годы холодной войны. На основе скрупулёзно собранной архивной информации автор описывает деятельность ЦРУ по финансированию и координации левых интеллектуалов и деятелей культуры в Западной Европе и США с целью отдалить интеллигенцию от левых идей, склонить её к борьбе против СССР и привить симпатию к «американскому пути». Созданный и курируемый ЦРУ Конгресс за свободу культуры с офисами в 35 странах являлся основным механизмом и платформой для этой работы, в которую были вовлечены такие известные писатели и философы, как Раймонд Арон, Андре Мальро, Артур Кёстлер, Джордж Оруэлл и многие другие.

---

Восхищение силой было в Американском комитете достаточно очевидным и достигло своей кульминации в 1952 году после симпозиума журнала «Партизан Ревью», констатировавшего зарождение новых позитивных отношений между интеллигенцией и государством. Симпозиум, получивший название «Наша страна и наша культура», рассматривал один вопрос за другим. Его целью, как писали редакторы, было «изучение неоспоримого факта, заключавшегося в том, что американские интеллектуалы теперь по-новому смотрят на Америку и её институции. Немногим более 10 лет назад считалось, что Америка враждебно относится к искусству и культуре. С тех пор ситуация начала меняться, и многие писатели и интеллигенция чувствуют себя ближе к своей стране и её культуре... С политической точки зрения не вызывает сомнений, что демократия по-американски имеет объективное положительное качество: это не просто капиталистический миф, а реальность, которую необходимо защищать от русского тоталитаризма... Европа потеряла свой авторитет; она уже не имеет культурного наследия, вдохновлявшего и подводившего основу под критику американского образа жизни. Маховик набрал полные обороты, и теперь Америка стала защитником западной цивилизации» [328].

Интеллектуальная жизнь в Нью-Йорке в 1930-х годах была связана главным образом с событиями, происходящими в Москве, и для отражения её проблем служил журнал «Партизан Ревью», основанный группой троцкистов из Нью-Йоркского сити-колледжа. Начав свой путь как фирменный журнал Клуба Джона Рида, большинство членов которого были приверженцами коммунизма, «Партизан Ревью» создал сложный язык для выражения марксистских идей. Однако события 1939-1940 годов разрушили его принципы. После подписания советско-германского пакта о ненападении большая часть интеллигенции начала отказываться от взглядов ленинского коммунизма в пользу диссидентского радикализма Троцкого. Некоторые просто ушли из левых сил, перейдя на сторону политического центра и даже правых. После этого журнал «Партизан Ревью» начал создавать контрязык для выражения антисталинистских идей и пересмотра радикализма в некоммунистическом контексте.

Возвращаясь к идее Америки подобно раскаявшимся блудным сыновьям, интеллектуалы и художники вышли из «тёмного периода» 1930-х годов и «оживились в связи с неожиданными и поразительными новыми возможностями как в жизни, так и в сознании. Существовал мир, на который, казалось, никому не надоедало смотреть, и каждый, радостно отказываясь от своих марксистских убеждений, спешил познакомиться с ним» [329]. Эти возродившиеся интеллектуалы, искавшие что-либо взамен историческим абсолютам, которые никоим образом не оправдали их ожидания, нашли ответ в Америке, а точнее, в американизме. Выступая в качестве литературного аналога концертной пьесы Аарона Копланда «Фанфары для простого человека», симпозиум журнала «Партизан Ревью» сообщил о таком открытии Америки, как если бы это происходило впервые. «Американские художники и интеллектуалы обрели новый смысл в принадлежности к своему отечеству, - писал Уильям Филлипс, - и, как правило, чувствовали, что их собственная судьба связана с судьбой их страны» [330]. Подобно тому, как интеллигенция связывала себя с Америкой, так и Америка посмотрела на неё в новом свете. «Интеллектассоциировался с силой, как никогда раньше в истории, и теперь воспринимается как разновидность власти», - отмечал Лайонел Триллинг [331].

«Возможно, впервые со времён Французской революции важные силы интеллектуального общества решили, что враждебность нынче не в моде, что можно поддерживать свою страну, не нарушая интеллектуальную и художественную целостность», - подчёркивал историк Кэрол Брайтман (Carol Brightman) [332]. Эти новые взгляды интеллектуалов нашли своё подтверждение, когда в журнале «Тайм» (Time) была опубликована тема номера «Парнас: от берега к берегу». В нём говорилось, что «Человек протеста уступил дорогу Человеку утверждения, и это та самая роль, которую сыграла интеллигенция, когда нация была молодой» [333].

В этот момент марксисты-уклонисты начали превращаться из отказников в «самодовольных обывателей», а идеологи Нью-Йоркского сити-колледжа вместе с более язвительными боевыми компаньонами, такими как Дуайт Макдональд, потеряли вкус к классовой борьбе, и маловероятно, что к ним обращались за рекомендациями амбициозные студенты. «Быстрота, с которой я перешёл от либерализма к радикализму и превратился из умеренного приверженца коммунизма в ярого антисталиниста, до сих пор поражает меня», - писал позднее Дуайт Макдональд [334]. Описывая такую политическую трансформацию, его биограф пришёл к выводу: «Независимость Дуайта, его самопровозглашённый негативизм, его отказ принимать какой-либо вид националистической лояльности ознаменовали его политические взгляды и служили опорой в политической жизни. Это не было предательством: он просто путём своего болезненного самоанализа пришёл к тому моменту, когда у него не оказалось какой-либо жизнеспособной политической позиции, и оставалось выбирать «меньшее из зол». Для него это было обескураживающей дилеммой. Даже когда он продолжал отождествляться с радикальными или, по крайней мере, диссидентскими традициями и всё ещё чувствовал себя членом отлучённой элиты, находившейся в оппозиции американскому национализму, империализму и массовой культуре, он был настроен, пусть и непреднамеренно, на поддержку американской силы за границей и институции, созданной на родине» [335]. Филип Рав наблюдал за развитием событий с растущим беспокойством и предупреждал: «Антисталинизм стал почти профессиональной позицией. Это означает прежде всего, что он исключает практически все другие проблемы и идеи. В связи с этим они пытаются превратить антисталинизм в нечто, чего не может быть в принципе: общий взгляд на жизнь, и ничего иного, или даже философию истории» [336].

Штаб-квартирой «профессионального» антисталинизма стали Американский комитет за свободу культуры и журналы, редакторы которых были членами его совета, а именно «Комментарий», «Нью Лидер» и «Партизан Ревью». Однако теперь, когда центр начал укрепляться, «Партизан Ревью» находился на грани закрытия, частично из-за того, что Министерство финансов США угрожало лишить его безналогового статуса. 10 октября 1952 года Сидни Хук неожиданное обратился к Хауленду Сардженту (Howland Sargeant), заместителю госсекретаря, с просьбой о защите журнала как эффективного средства «борьбы с коммунистической идеологией за рубежом, особенно среди интеллектуалов», и сохранении безналогового статуса. Даниэл Белл также проявил инициативу, выступив «посредником» в переговорах с Генри Люсом, который спас журнал, предоставив грант в размере 10 тысяч долларов США (кроме того, Люс пожертвовал Американскому комитету 71 акцию корпорации «Тайм»). «Насколько мне известно, информация об этом гранте никогда не доводилась до общественности. О ней не было известно даже вкладчикам и помощникам редакторов «Партизан Ревью», - писал позже Даниэл Белл [337]. Что ожидал получить Люс в обмен на свою инвестицию, непонятно. Джейсон Эпштейн позже заявил, что «материалы, опубликованные в «Партизан Ревью», стали вскоре появляться в «Тайм» и «Лайф» [338]. Несомненно, щедрая финансовая поддержка Люса, на которую однажды указала Американская коммунистическая партия, придаёт новое значение широко обсуждаемой «дерадикализации» американских интеллектуалов во времена холодной войны.

ЦРУ впервые узнало о финансовых трудностях «Партизан Ревью» от Ирвинга Брауна. За год до того, как Люс предоставил фант, Сидни Хук написал Брауну об оказании помощи с целью поддержки «Партизан Ревью» и «Нью Лидер»: «Многие наши европейские друзья сообщали, что в Западной Европе растут антиамериканские и особенно нейтралистские настроения. Это связано с тем, что антинейтралистский демократический журнал «Нью Лидер» действительно находится на грани исчезновения в связи с растущими затратами. Его исчезновение может стать культурной катастрофой» [339]. Он привёл те же доводы в отношении «Партизан Ревью» и попросил Брауна обеспечить за рубежом тираж в пределах от четырёх до пяти тысяч экземпляров для обоих журналов. Браун поручил решение проблемы Брейдену в Отделе международных организаций. Сразу после этого редактор журнала «Нью Лидер» Сол Левитас явился в офис Брейдена. «Господи, я помню этого парня, сидящего за столом и просящего денег», - вспоминал Брейден [340].

Левитас, русский эмигрант, который работал с Троцким и Бухариным, имел влиятельных спонсоров среди интеллигенции Америки. Ч.Д. Джексон хвалил его за «прекрасную работу по обеспечению фактически единственной объективной, нетенденциозной, проамериканской, высококачественной, прогрессивной литературы по обеим сторонам Атлантики» и отметил, что он «определённо на стороне ангелов» [341]. Несомненно, Аллен Даллес считал также. В 1949 году Левитас был инициатором, а Даллес настаивал на том, чтобы «комиссия внутренней безопасности» занималась проверкой подрывного влияния, направленного против США, и «использовала институты демократии для его искоренения». Несмотря на то, что Аллен Даллес помогал Белому дому реорганизовать разведывательную службу Америки, это скорее выглядело так, будто руководитель МИ-5 пишет для «НьюСтейтсмен» [342]. Несмотря на то что «Нью Лидер» публиковал отчаянные призывы о помощи в оплате задолженности в 40 тысяч долларов США, с апреля 1950 года он начал издаваться как новый «Нью Лидер» в формате дорогого журнала «Тайм». Сидя напротив Брейдена пару лет спустя, Левитас встретил ещё одного ангела, который мог спасти его журнал. Брейден согласился спонсировать «Нью Лидер» и предоставить деньги Левитасу в своём офисе, по крайней мере тремя траншами. «Это не было огромной суммой, - сказал Брейден, - что-то в пределах 10 тысяч долларов США. Однако их было достаточно, чтобы журнал не обанкротился» [343].