Рафаэль Ферлосио - Харама

• Название: Харама
• Автор: Рафаэль Ферлосио
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

Остросоциальный роман известного современного испанского писателя, положивший начало новому этапу становления оппозиционной антифранкистской прозы в стране.

---

— Ладно, ладно, пошутил и довольно.

— Да послушай, мы же не сможем к тебе больше приезжать. Получи, пожалуйста.

— Поезжай, поезжай!

Петра из машины смотрела на растерянное лицо мужа.

— Еще чего не хватало! — воскликнула она.

Маурисио подталкивал Оканью к машине.

— Садись ты, садись, вы же торопитесь, не теряй время.

— Какое там торопимся! Это не дело, Маурисио.

Маурисио засмеялся. Тут вмешалась Петра:

— Послушайте, Маурисио, это ни на что не похоже. Мой муж хочет заплатить за то, что мы заказали, и вы должны получить с нас хотя бы из вежливости. Вы лишаете нас возможности приехать к вам еще раз.

— Ничего, ничего, в Мадриде у вас будет и время и возможность пригласить меня. Вот там будете платить вы. А здесь угощаю я — и дело с концом. Садись, Оканья.

— Ну ладно, это тебе так не пройдет. Честное слово, ты у меня еще вспомнишь.

Он влез в машину. Петра сидела впереди, рядом с ним. Хустина облокотилась на окошко машины.

— Счастливо доехать до Мадрида, — сказала она, обращаясь к теням внутри автомобиля, лиц было не разобрать.

Заурчал мотор, с четвертого раза он завелся. Фелипе Оканья высунулся из машины.

— Прощай, злодей! — улыбнулся он. — Помни, я уезжаю очень сердитый на тебя!

— Ладно, ладно, трогай, — сказал Маурисио, — не то совсем поздно будет.

Он помахал рукой перед окнами, прощаясь с тенями, прижатыми друг к другу на заднем сиденье. Брызнул желтоватый свет; машина медленно тронулась. «До свидания, до свидания, до свидания!» Хустина отняла руки от окошка, и такси выехало на дорогу. Неподвижные фигуры отца и дочери остались позади, возле снопа света, падавшего из открытой двери. Они стояли, пока машина, подняв облако пыли, закрывшее огромную восходящую луну, не выехала на шоссе.

— Тихо! Послушайте все! Вы будете меня слушать?

Фернандо размахивал бутылкой, стоя посреди сада в полосе света, лившегося из окна кухни, так что видны были его лицо, грудь и сверкающее стекло бутылки. Он кричал в темноту, по направлению к столам, за которыми шумели его товарищи, требуя музыки и снова музыки.

— Послушаем, что хочет этот! Помолчите! Пусть говорит, внимание!

— Патефончик подыхает от усталости, — сказал Рикардо. — Его таскают целый день!

— И разок чуть не грохнули.

— Пусть выскажется!

— Треп какой-нибудь. Давайте не дадим ему говорить, — тихонько предложил Рикардо. — Как откроет рот, так завоем.

Из тьмы ночного сада, скрывшись в зелени, все смотрели на Фернандо, стоявшего на свету.

Мели сказала Сакариасу:

— Воскресенья проходят одно за другим так, что и вспомнить нечего.

— Но кое-какие воспоминания останутся, — ответил Сакариас. — Посмотри, посмотри на кота…

В кустах послышалась какая-то возня, зашуршали листья. Под стульями мелькнула быстрая хищная тень.

— Для него все дни — воскресенья.

— Или будни, — возразил Сакариас. — Мы этого не знаем.

Теперь они оба обратили внимание на Фернандо. Тот уже терял терпение:

— Так будете вы меня слушать или нет?

Сакариас крикнул:

— Выкладывай, что там у тебя, Муссолини!

— Зачем? Дайте ему два реала и пусть замолчит.

Фернандо сделал движение, будто собрался отойти, свет на мгновение вспыхнул на никелированных деталях патефона, стоявшего в глубине сада.

— Хватит вам! Дайте парню сказать! Говори, что ли!

— Так хотите или нет, чтоб я говорил?

— Слушай, ты будто собрался крестить этой бутылкой океанский лайнер! Скажи, как ты его назовешь?

— Что, что? Ну и назову: «Профиден»[25] или «Юная Рикарда». Как тебе больше нравится?

— Да все равно он пойдет ко дну, как ты его ни назови. Ну, говори, послушаем, что там у тебя за сенсация.

— С твоего разрешения. Так вот, ребята, — обратился он ко всем, в том числе и к пятерым, сидевшим за отдельным столиком, — я хочу только сказать, что надо как-то упорядочить наше веселье. Пока что весь день была сплошная неразбериха, один туда, другой сюда, и никому никакого проку…

— Ты еще расскажи свою биографию! Кончай, птенчик! Ничего себе речь! Силен!

— Да заткнись ты, не мешай!.. Так вот, я предлагаю сдвинуть столы, чтоб сидеть вместе с этими ребятами, а то они как неприкаянные, и сделать общий стол. И тогда получится одна-единая компания, в которой легче будет навести порядок. В то же время мы пополним наши ряды свежим подкреплением, они — хорошие ребята, и всем будет веселей, и шуму больше. Ну как?

— Что ж, с нашей стороны возражений нет, — сказал Мигель. — Если они согласны, пусть каждый возьмет свой стул и подсаживается сюда, тут места хватит.

— Давайте, давайте! — крикнули с того столика.

— Тогда всё, вопрос решен.

Пятеро встали и перенесли свои стулья к большому столу. Фернандо вышел из освещенной полосы и вернулся на свое место рядом с Марияйо. Светлый прямоугольник лег на землю. По нему взад-вперед ходили пятеро, перенося свои пожитки. Рикардо пробормотал:

— Видали, до чего этот тип додумался, будто так меньше будет беспорядка.

Самуэль обернулся к нему и сказал:

— Что ты там ворчишь, Профиден?

— Я не ворчу, я только говорю, что очень надо было с кем-то объединяться, будто без них мы не смогли бы хорошо провести время. Больше галдежа будет, только и всего. А потом еще и заваруха какая-нибудь получится.

— Ладно тебе, не будь индивидуалистом.

— Никакой я не индивидуалист. Мы их совсем не знаем, так и оставь их в покое. Кто нас заставляет заводить с ними дружбу? Знаешь ведь, кота в мешке покупаем.

Пятеро уселись за общий стол: две девушки и три парня.

— Вот что, — тихо сказал Самуэль, — дело уже сделано, так что заткнись, иначе ты станешь зачинщиком скандала.

— Ну конечно, теперь я должен им улыбаться. Только этого мне и не хватало.

Мигель обратился к подсевшей компании:

— А вы из какого района?

— Матадеро. Квартал Легаспи. Кроме вот его, он живет в Аточе. А мы все из Легаспи.

— Мне нравится ваш квартал. Я знаю там одного парня, его зовут Эдуардо, Эдуардо Мартин Хиль, не слыхали?

— Эдуардо… Одного Эдуардо я знаю, но это не тот, у него фамилия другая. Как ты сказал! Мартин, а дальше?

— Эдуардо Мартин Хиль.

— Нет, не он, точно — не он. Кажется, я твоего не знаю. Может, ты, — обратился он к своему товарищу, — может, ты кого-нибудь вспомнишь?

— Эдуардо, постой-ка… — задумался тот. — Есть еще Дуа, он, наверно, тоже Эдуардо?

— А, верно, вот еще один. Конечно, его полное имя — Эдуардо, а Дуа — так, должно быть, зовут его дома.

— Если не этот, то не зияю, кто же еще. Как его фамилия, ты не помнишь?

— Фамилия? Дай подумать… Да-да, сейчас скажу… Нет, не могу вспомнить, из головы вылетело, но все равно, у него не та фамилия, которую этот парень назвал, совсем непохожа… Как бы мне вспомнить…

— Ладно, неважно, — сказал Мигель, — не имеет значения. Не ломайте голову, черт с ним.

— Да, конечно. Вот если б мы были знакомы еще с каким-нибудь Эдуардо, хоть даже и фамилии его не знали б, это вполне мог бы быть тот, о котором ты говоришь. Но в том-то и дело, что других Эдуардо мы не знаем. Вот всяких Пепе у нас вагон, в Легаспи их не перечесть. А с твоим другом — странно, мы о нем даже не слыхали, тем более что он молодой парень, а мы у себя вроде всех знаем. Ты уверен, что он живет в Легаспи?

— Ну да. То есть я хочу сказать, если он недавно не переехал, я с ним больше года не виделся.

— Ладно, ребята, черт с ними, с Эдуардо, давайте подумаем, что будем делать. Танцуем или нет?

— А как же, дорогая, мы кончили разговор. Ну что, вина не будет?

— В их бутылке вроде еще осталось, взгляни.

Мигель поднял бутылку и посмотрел ее на свет!

— Да почти ничего, самая малость.

— Попросим еще, — сказал Фернандо. — Надо похлопать в ладоши, может, кто-нибудь выйдет.

— Давай хлопай. У тебя рук, что ли, нет?

— Ну же, Лукитас, будь пай-мальчиком, заведи нам патефон, пожалуйста.

Лукас поднялся, притворно вздохнул и, махнув рукой, — ничего, мол, не поделаешь, — пошел к патефону. Хуанита заметила:

— Какой ужасный труд! Ты так кривляешься, будто тебя заставляют управлять трамваем. — Она обернулась к Лоли: — Ты только погляди, до чего бедняге тяжело, не знаю, как он ноги таскает.

Фернандо несколько раз хлопнул в ладоши. Марияйо сказала:

— Ну и ладони у тебя, дружище. Я почти готова нанять тебя, чтоб ты будил нашего ночного сторожа, он, бедняга, совсем глухой стал.

— Лукас, поставь для меня, пожалуйста, румбу! — крикнула Мария Луиса.

— Для тебя? Наверно, для всех.

— Какая тут румба-тумба! — откликнулся Лукас. — Я же ни шиша не вижу!

— Так выйди на свет и посмотри, подумаешь, проблема!

Лукас не ответил, он опустился на колени перед патефоном и крутил поблескивавшую металлом ручку.