Михаил Харитонов - Факап

• Название: Факап
• Автор: Михаил Харитонов
• Жанр: Научная Фантастика

---

Я в этом смысле своё место знал и не зарывался. Да, кое-что у меня есть. Попробуйте найти. Славинские чеки я лично перепрятывал. Но это, конечно, кошкины слёзки, по сравнению с тем, что доступно людям повыше сидящим. Помню, однажды я случайно наткнулся на такую интересную лавочку, как «Общество ветеранов Дальнего Космоса». Лена, если ты вдруг не в курсе — поинтересуйся уставом этой почтенной лавочки, существующей уже больше века. Полюбопытствуй, сколько человеко-часов у них на балансе и какой именно ветеран ими может единолично распоряжаться. И это, я думаю, даже не верхушка айсберга, а так, отдельно плавающая льдинка.

Хотя ладно. Вернёмся к нашей комиссии.

Доклад делал Фокин — в своём обычном стиле и даже более того. Во всяком случае, физия у него была не просто верблюжья, а как у верблюда, которому ставят клизму. Тем не менее, формальности он соблюл — в частности, объявил публично, сколько чеков выделили Совещанию на её жизнедеятельность. Оказывается, пятьдесят тысяч в год. Силовая установка станции, где я ныне квартирую, примерно в это и обошлась. То есть — средства не то чтобы значительные, но заметные. Тем более мне стало интересно, на что же именно они были израсходованы.

Сразу говорю — я и в этом смысле всякое повидал. Например, как истратили семьсот тысяч чеков на постройку прогулочного лайнера, который отличался от стандарта только размерами центрального салона — для чего потребовались оригинальные инженерные решения и сборка с нуля. Или накладную в двести тыр на установку планетарной атмосферной очистки, которая не могла работать в принципе, так как в атмосфере планеты не было кислорода. Или вот, скажем… хотя нет, вот об этом я даже здесь писать не буду. Так что фокинский доклад меня не потряс. Но удивить — удивил: если уж переводить человеко-часы на опилки, то это можно было сделать, как минимум, аккуратнее.

Двадцать тысяч опредили на тему «утраченных технологиях Саракша и в особенности так называемой Страны Отцов». Программа предполагала сбор информационных материалов (каких, где, как, чьими силами — я не уразумел), а также обработку полученного на Коллекторе Рассеянной Информации. Программа была рассчитана, по словам Фокина, на пять лет, и в настоящее время находилась в стадии формулирования проектной задачи. Что обычно означает — «мы никак не можем оформить эту чушь так, чтобы выглядело прилично». При этом имя ответственного за проект названо не было. Да, кстати — насколько я понял, согласования насчёт доступа к КРИ у них на руках тоже неимелось. Что наводило на мысли совсем уж невесёлые. Тем не менее, человеко-часы были зарезервированы и выведены с общего баланса.

Восемь тысяч поглотила программа изучения неких артефактов. Я так понял, речь шла о какой-то саракшианской технике, любезно предоставленной в распоряжение Комиссии галактами. Это объясняло и то, что работа была заказана не ИЭИ, а какому-то инженерному подразделению Института ксенопсихологии, в котором галакты хозяйничали как у себя дома. Скорее всего, это шло по линии белобрысого — который, судя по всему, играл роль роль фокинского контролёра. Смысл исследований я опять же не уловил. Понял только, что в результате исследований был получен какой-то «интересный промежуточный результат», нуждающийся в дальнейших вливаниях… После оглашения этого пункта из зала вышли сразу трое, включая Майю.

Пятёрка ушла на проверку какой-то «гипотезы Пильгуя». Что за Пильгуй и какая у него гипотеза, я так и не понял — Борис не стал вдаваться в подробности. Правда, белобрысый гадёныш-дегебешник явно заволновался, что меня порадовало. Тем не менее, на что ушли чеки и каков был итог изысканий, опять же осталось покрытым мраком неизвестности.

Трёшка с хвостиком улетела на некие «анализы замеров сравнительной интенсивности психоактивных компонент естественных полей планеты Саракш». Тут Фокин хотя бы сообщил результат — как выяснилось, интенсивность этих самых компонент полей у планеты Саракш находится в пределах нормы. Судя по выражению лиц собравшихся, они ничего другого и не ожидали.

От оставшихся чеков Фокин отделался парой невнятных фраз, после чего передал бюджетному подкомитету какие-то документы на накопителе. И, перекособачив нижнюю губу, передал слово старичку в серой кофте. Старичок выглядел идиотом, и я решил, что это общественник. Так и вышло — он поднялся и заблекотал: «мы должны знать правду, мы так и не узнали правды, я уже пять лет жду, когда же будет сказана правда, и так и не услышал ни единого слова правды».

Ну, я встал и вышел. Не демонстративно, нет — просто покурить.

И как раз набивал трубку, когда увидел Майю Глумову, возвращающуюся из туалета.

День 23

Сегодня всё удачно, тьфу-тьфу-тьфу.

С утречка пошёл обследовать силовой узел. Сначала ничего не нашёл. То есть нашёл много чего. Например, рулон космического пластыря для переборок, пиропатроны, целых три фонарика, аптечку, набор всяких инструментов и ещё много полезного, включая тостер. Не знаю, правда, зачем мне тостер, но пусть будет.

Однако я вообще-то не только за этим сюда рвался. А ещё и за ништяками гастрономического свойства, которые техники обычно прячут в таких местах от всяких комиссий и проверок.

Так вот, сначала я ничего не обнаружил. Потом применил дедукцию. Ну, в смысле, стал думать, куда бы я сам спрятал ништяки, чтобы какая-нибудь проверочная комиссия не полезла бы. И точно — нашёл в воздуховоде коньяк, три сладких сухаря и две банки сардин в винном соусе. Сардин! Нет, я всё понимаю, но почему сардины-то? Под коньяк? Хотя, конечно, вкусы бывают разные, но не до такой же степени?

Вот, кстати, тоже интересный вопрос. Зачем техники пьют в космосе? Ну, кроме того, что это запрещено и можно вылететь из профессии. С другой стороны, а зачем пилоты линейных рейсов летают с отключёнными гравикомпенсаторами? Ну, кроме того, что это риск сломать себе рёбра при неожиданном манёвре и тоже вылететь из профессии? Но вот как-то так сложилось. Техники бухают, пилоты отключают гравикомпенсаторы. Потому что душа жаждет подвига. А других подвигов на таких работах не бывает. Ну, почти. А то, что не входит в это почти — всегда чей-то факап. На преодоление последствий которого иногда уходят тонны героизма, вот только величия ему это не прибавляет.

Взять хотя бы ту же катастрофу у Слепого Пятна. Ну да, всё в итоге списали на нуль-физиков и неконтролируемое развитие науки. Но вообще-то весь ужас случился потому, что регулярные доклады экспериментальной группы — из которых было видно, что ситуация нехорошая и что-то идёт не так — руководство Института Физики Пространства систематически игнорировало. И это можно понять. Так как в случае успешного гиперпробоя весь Космофлот превращался во что-то вроде парусного флота после спуска на воду первого парохода. То есть в хромую утку, которая ещё лет тридцать-сорок проковыляла бы, но и только. А руковоство ИФП получило бы не просто неограниченные ресурсы, но и реальную власть на уровне Мирового Совета. Естественно, космачи это понимали и гадили как могли. И вцепились бы зубами в любую непонятную ситуацию, чтобы затормозить исследования и выиграть время. Поэтому никаких реляций, кроме победных, руководство Института просто не рассматривало. В принципе, нормальная административная логика. Могло бы и проканать. Но не проканало, случился факап с гигантскими жертвами, и теперь ИФП разгромлен и лежит в руинах. Зато наши парусники, то есть, извините, звездолёты — самые большие в Галактике. И самые красивые, это уж точно.

Опять я не о том. Ладно, про Майю.

В общем-то, она, наверное, мимо прошла бы. Но ей очень не хотелось обратно к общественности, поэтому она предпочла меня всё-таки вспомнить. Я воспользовался случаем, так что вместо заседания мы пошли на соседний этаж пить кофе. Кофе, правда, оказался так себе, зато там был чудный кукурузный виски, очень мягкий, как я люблю. С которым я Майю и познакомил. Ну а потом мы полетели смотреть на вечернюю пустыню, и, в общем, на этот раз она меня не отшила.

Хотя я понимал, что это не всерьёз. Просто ей было очень одиноко. Бывает такое с женщинами. Пользоваться этим можно, почему нет, всё равно кто-нибудь воспользуется. Но надо знать меру и не перегибать палку, чтобы не выглядеть идиотом. Поэтому на следующее утро я не стал лезть и приставать, а чмокнул в щёчку и пошёл по делам: решай, мол, сама, нужно тебе продолжение или нет. Она поняла правильно и посмотрела благодарно. Типа — всё правильно сделал, Яша, я подумаю.

Хотел бы я знать, что у нас дальше было. Хотя, скорее всего, мы просто расстались. Потому что я, наверное, ушёл сразу после того звонка.

О пёс, коньяк уже действует. Не о том пишу.

Значит, так. На заседании выяснилось, что мы с Майей пропустили доклад контрольно-ревизионной комиссии и последовавшую за тем дискуссию. Я об этом не особо пожалел. Дальше началось какое-то унылое безобразие. Взял слово мутный дедок-астроном и склочно потребовал, чтобы Фокин ему что-то там объяснил или о чём-до доложился, я не понял. Белобрысый галакт неожиданно принял сторону дедушки и принялся вставлять свои замечания. Фокин сделал верблюжью морду и бросил через губу пару слов, от которых дедок завёлся и начал орать. Общественник в серой кофте снова выскочил и добавил жару.