Виктор Венский - Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста

• Название: Правоохранительные и судебные системы глазами рецидивиста
• Автор: Виктор Венский
• Жанр: Государство
• Год: 2010

Читатели знакомы с моими книгами, рассказывающими о последних достижениях науки и об исследовании территории непознанного — человеческой психики и в целом возможностей Человека.

Но видимо Судьба всегда пытается достичь равновесия между Небом и Землей, между Богом и Дьяволом. Видимо поэтому я вынужден был погрузиться в самые обыденные вещи, на самое дно нашей цивилизации, — там, где обитают преступники и приравненные к ним люди.

И этот опыт позволил мне понять, почему в народе всегда складывались былины и сказки про удалых разбойников, про людей, которые выступали против давления общества, против его абсолютного диктата и несправедливости жизни, навязываемой нам нашими правителями.

---

Позиция суда не выдерживает элементарной критики, действительно:

1) Время «деяний» судом не установлено.

Факт 1: «Потерпевшая» в своих первоначальных показаниях в течении 3 лет разбирательства утверждала, что «противоправные деяния» имели место в офисе на работе подсудимого, а после — в их квартире, все — в период с 16 до 18 часов, 23 апреля 2004 г.

Факт 2: Свидетель защиты, Ф. показал, что подсудимый был у него в гостях примерно с 15 до 20 часов в указанную выше дату. Причем Ф. приехал на своей машине в офис к подсудимому примерно около 14 часов. От дома подсудимого до дома Ф. около 1 часа, т. е. он должен был вернуться около 21 часа в этот день. И свидетель обвинения, Комарова, подтвердила на суде, что подсудимый пришел домой после 21 часа, что совпадает с показаниями Ф. и подсудимого. На юридическом языке это называется — алиби. Факт 3: Уходя от ответственности за ложные показания, «потерпевшая», после выступления свидетелей со стороны защиты, изменила время деяний на иной временной промежуток: около 13–14 часов в офисе, а время деяний в квартире вообще забыла уточнить. А суд «забыл» ей напомнить, чтобы она это уточнила.

Что же делает суд в этой ситуации? Он выносит «Соломоново» или точнее «Буриданово» решение: «потерпевшая» искренне заблуждалась в своих первоначальных показаниях о времени деяний, поэтому деяния вполне могли иметь место до встречи подсудимого с Ф. Т. е., вроде бы и алиби не отрицает и «потерпевшую» поддерживает. Однако, осталось несколько противоречий, одно из них — прямо на поверхности:

Факт 4: Если подсудимый с 15 до 21 часа не был дома, то когда же произошло «домашнее избиение»? Свидетель обвинения Комарова пришла в гости к «потерпевшей», с ее слов, около 20–00, пробыла у нее всю ночь и ни о каких драках в это время не упоминала. До 20–00, как сам же суд признал, подсудимый был в другом месте с 15 часов дня.

Чтобы «обойти» это противоречие суд просто не уточняет время «домашнего избиения», а просто указывает на неопределенное «вечернее время». Это называется «все концы в воду»! Но о каком вечернем времени суд ведет речь, — весь день подсудимого дома не было, а после 20 часов «потерпевшая» была со своей подругой Комаровой, которая никаких деяний не видела?

2) Характер противоправных деяний не установлен (способ нанесения повреждений и обстоятельства нанесения).

Действия описаны «потерпевшей» как сцена из типичного киношного боевика, ее показания не подтверждаются объективными данными, имеющимися в деле.

Факт 5: Сцену «драки» в офисе «потерпевшая» описала как неоднократные удары со стороны подсудимого кулаком в ее плечо и в голову, в результате чего она с положения сидя отлетела на 3 метра и ударилась головой о ребро открытой железной двери. Однако, экспертиза, полученная ею через 3 дня, после описанных ею событий, не показала ни одного следа, которые неминуемо должны были возникнуть при указанных «потерпевшей» обстоятельствах. Более того, при ударе о железное ребро двери должен был бы остаться характерный след (рубец). Этого следа тоже не было. Далее, при падении тела, при его ударе о дверь, в описанной ситуации, должен был раздаться грохот, на который сбежалась бы вся смежная наша комната. Однако никто в смежной комнате ничего не видел и не слышал. Об «устранении» свидетелей в комнате подсудимого «потерпевшая» позаботилась сама, сказав, что никого в это время в комнате не было. Оно и понятно, в этом случае никто не сможет подтвердить, что реально «потерпевшей» не было в этот день в комнате — реально она не приходила в этот день в офис к своему мужу (подсудимому).

Факт 6: Сцену «драки» на квартире в «вечернее время» «потерпевшая» описала как неоднократные удары с его стороны кулаком по всем частям тела и по голове, удар в плечо и удар головой о край тумбочки от его толчка. Однако, ее подруга, которая по их утверждению пришла как раз после «драки», никаких следов на голове и лице «потерпевшей» не заметила ни в этот день ни в 3 последующих. В конечном итоге экспертиза нашла какую-то припухлость на голове, без кровоизлияния, непонятно как и где полученную.

Это только в боевиках можно человека многократно избить, а у него не будет следов, и он будет беседовать всю ночь с подругой о погоде, развлекая себя между делом и беседой с ее «истязателем» (как следует из показаний свидетеля Комаровой).

Суд не уточнил, в какой ситуации, от какого конкретно удара «потерпевшая» получила сотрясение мозга, вменяемое подсудимому по ч.1 ст.112 УК РФ.

А ситуаций таких, согласно материалам дела три: в офисе, в большой комнате их квартиры, в маленькой комнате их квартиры. Где, по мнению суда произошла травма, вызвавшая якобы сотрясение, судом не установлено. Эксперты в своем комиссионном заключении указали, что установить это вообще не представляется возможным.

3) Свидетелей сторона обвинения фактически не предоставила.

Факт 7: В офисе, где в то время работал подсудимый, в его комнате сидело 5 человек и в смежной с его комнатой — 12 человек (в его комнату можно было попасть только через смежную, проходную комнату). Как выяснил суд никто из сотрудников, работающих а этих комнатах, ни в эту дату, ни в иную другую дату в апреле, «потерпевшую» в офисе не видел, никаких признаков ссоры и тем более драки не наблюдал. Обвинение не привело ни одного свидетеля, который бы подтвердил сам «факт» прихода «потерпевшей» в офис, в указанную дату.

Да и сложно себе представить, чтобы разумный человек, кандидат наук, руководитель отдела, которым являлся и является подсудимый, в здравом уме и твердой памяти, непьющий, вдруг устроил бы драку в офисе, особенно если учесть, что в эту же смежную комнату выходил кабинет Генерального директора его компании!?

Обычно мужчины бьют своих жен по пьянке (включая наркоту) или от безысходности жизни, если они неудачники. Но подсудимый, как установлено судом, не пьет, наркотиков не употреблял и не употребляет и он является достаточно успешным человеком в обществе (кроме успехов в бизнесе, он успешный писатель и художник). Психологически он не подпадает ни под одно описание семейных дебоширов. Но, к сожалению, это в наших судах никого не интересует.

Факт 8: Еще более запутанная ситуация с единственным свидетелем обвинения по ситуации в квартире. Это старший сын «потерпевшей» — Сергей (усыновлен подсудимым). Как выяснил суд, он дал свои первые письменные показания, на которых суд и основал свои выводы, под давлением матери, а в судебном заседании сознался, что сам ничего не видел, кроме ссоры в неопределенную дату в конце апреля 2004 года. При этом под ссорой он понимал словесную перепалку, никаких ударов по голове «потерпевшей» он не видел и не подтвердил, никаких ударов головой «потерпевшей» о тумбочку также не подтвердил.

Не смотря на это суд счёл, что свидетель Сергей якобы искренне заблуждался в своих показаниях в суде, как, по мнению суда, «искренне заблуждался» и свидетель со стороны защиты Ф. и другие свидетели защиты (!), причем никто из них не признал, что он искренне заблуждался, и все они, естественно, предупреждались за ответственность за дачу ложных показаний.

Т.е., фактически, суд основал свой приговор исключительно на показаниях самой «потерпевшей», к которым он должен был отнестись с недоверием, в виду наличия серьезных материальных оснований для ложного доноса (проблема раздела квартиры и прочего имущества — в целом более 3 млн. руб.).

4) Диагноз «сотрясение мозга», который послужил основой для определения средней тяжести по признаку длительности излечения, никакими объективными данными не подтвержден.

Факт 9: Действительно, диагноз выставлен лечащим врачом только на основании жалоб «потерпевшей». Ни рентген, ни томография, ни исследование глазного дна — не подтвердили «сотрясение», как следует из медицинских документов, имеющихся в деле. В качестве внешнего признака сотрясения указана припухлость на лбу, невыясненной природы. Эксперты допускают возможность получения сотрясения при описанной «потерпевшей» ситуации, в указанную дату. Но это является только их предположением, поскольку при отсутствии физических свидетельств сотрясения, отсутствия следов на голове от удара, по их же «высочайшему» мнению, установить точную дату в принципе невозможно.

Суд в данном случае счел, что вероятностная экспертиза может являться полноценным доказательством, исходя из наличия синяков на теле «потерпевшей», которые эксперты также отнесли к разбираемой дате с такой же долей вероятности. Однако, реально никто из свидетелей этих синяков не видел, суд их природу и возникновение не изучал, поскольку отнес их к ст.116 УК РФ, закрытой за давностью лет. Подсудимый также эти синяки не видел, утверждает, что она эти синяки сфабриковала (способов для этого действительно существует множество).