Луи Буссенар - Под Южным Крестом

• Название: Под Южным Крестом
• Автор: Луи Буссенар
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-3544-4

События этого романа разворачиваются в далекой и загадочной Австралии, куда герои отправляются в очередное путешествие на китайском торговом корабле. После серии головокружительных приключений они оказываются на северном берегу Зеленого континента, где им предстоит знакомиться с удивительной жизнью аборигенов-папуасов.

---

Этот малыш, который, казалось, весил не более ста фунтов, в действительности был не слабым парнем.

Он все еще улыбался, вспоминая свою перепалку с доном Бартоломео де Монте, когда на его плечо обрушилась тяжелая рука – подобной «деликатности» позавидовал бы даже слон.

– О чем думаешь, матрос? – раздал низкий веселый голос.

– Надо же, это ты, старина Пьер!

– Собственной персоной, сынок.

– Но с помощью какого дьявола ты смог разыскать меня здесь?

– Все проще простого. Когда я увидел, как ты взял курс на этот проклятый Богом камбуз, я сказал себе: «Фрике[5] никогда не сталкивался с этими обезьянами в шелковых оборках, под которыми они прячут животы тюленей. Он плохо знает этих дрянных португальских мулатов, которые ладят между собой, как пираты на ярмарке». И тогда, опасаясь за твою обшивку, я на всех парусах помчался в город. Проплутав несколько вахт по таким же узким, но более крутым, чем палубный трап, улочкам, я в конце концов кинул якорь в этой пестрой лачуге, в которой бы даже козел задохнулся и которая больше всего напоминает трюм корабля работорговцев.

– Мой славный Пьер! – растроганно воскликнул Фрике. – Тебя не исправить. Где бы ты ни был, ты всегда заботишься обо мне, и твоя преданная дружба…

– Глупости, матрос. Я твой должник, черт возьми! Ты помогал мне не раз и не два! И это не считая того случая, когда мы познакомились там, близ экватора, в Африке, между глотками кайманов и челюстями каннибалов. Ты отлично знаешь, сынок, я твой матрос. Это между нами на всю жизнь, с тех самых пор, как мой покойный матрос, бедняга Ивон, отхлебнул из слишком большой кружки… настоящая смерть для моряка, скажу я тебе! Так что, если кругом буря и воет ветер, если град колошматит по палубе, стягивай шкоты! Иди на рифы, ставь мáрсель[6] или, если надо, двигай вовсе без парусов… Звонит судовой колокол, батареи готовы к бою… Огонь по желанию!.. И вот ты уже направляешься прямо на корм рыбам!.. И лучше с кем-то в компании, чем в полном одиночестве, – вот каково мое мнение.

Молодой человек улыбался, но при этом выглядел задумчивым.

– Все это смешит тебя, сынок. Я отлично знаю, что ты оснащен и вооружен, как крейсер второго ряда, что твой торс крепче стального листа и так же внушителен, как отличная золотая монета, и что вся эта тухлая треска волнует тебя так же, как огромного кита крошечный рыболовный крючок.

Фрике по-прежнему улыбался.

– Но надо сказать… – продолжил Пьер, и следует заметить, что подобная болтливость иногда свойственна морякам, обычно скупым на слова, но уж если они начинают разглагольствовать, то мало кто их остановит, – …надо сказать, что каждая из этих жаб стоит десяти человек, и даже меня, старого кашалота Пьера ле Галля, родом из Ле Конке,[7] они потопят, будто сметя ударом водореза.

На самом деле Пьер ле Галль наговаривал на себя. Любой позавидовал бы той недюжинной силе, которой был наделен этот славный малый. Немногим выше Фрике, моряк был вдвое шире юного француза: квадратные плечи, массивная грудь, рвущая рубаху, огромные кулаки, каждый размером с голову ребенка, толстенные кривые ноги – все это способствовало тому, чтобы сразу же разглядеть во вновь прибывшем грозного искателя приключений, которого лучше иметь в качестве друга, чем в качестве врага.

Но лицо Пьера резко контрастировало с туловищем бизона! Лицо суровое, и при этом открытое, лицо настоящего матроса со светлыми глазами, над которыми расположились выгоревшие изогнутые брови. Его обветренные щеки, продубленные солеными брызгами всех океанов и опаленные солнцами обоих полушарий, были окружены густой, колючей шкиперской бородкой, столь дорогой каждому морскому бродяге. Короче, невысокий Пьер ле Галль, со своей характерной походкой вразвалку, со своей чудесной сноровкой моряка, ступившего на твердую землю, производил впечатление (и оно не было ошибочным) настоящего матроса. Судя по всему, под парусами он ходил уже давно, ведь здоровяку явно перевалило за сорок.

– Но ты все молчишь и молчишь, сынок, – обратился Пьер к своему юному спутнику.

Молодой человек в двух словах описал свои похождения, а затем добавил:

– Я думал о том, что мы, бродяги, посетившие немало стран, путешествующие по небу и по земле, на кораблях, пешком, верхом, на слонах или в паланкинах, можем увидеть здесь забавное и несколько неожиданное зрелище. Взгляни на этого недоноска, с которым мне пришлось иметь дело. И надо же! «Это» является наследником сильной, великой расы! Этот огрызок пряника, с ногами таксы, с угольным лицом, теряющимся в складках комичного воротника, этот самодовольный паяц, в жилах которого течет португальская и китайская кровь, разбавленная кровью негров, индийцев или малайцев, возможно, имеет среди своих предков таких героев, как Альбукерк, Бартелеми Диаз или Васко де Гама. Как чахлое растение, «это» влачит жалкое существование в гнилой атмосфере, испорченной как азиатами, так и европейцами. «Это» поклоняется буддам с четырьмя головами и восемью руками, которых величает святым Иеронимом или святым Иоанном, но в то же время «это» почитает лишь дьявола под всеми его личинами, и ко всему прочему «это» торгует людьми! Суеверия, измена, трусость, барышничество – вот как в четырех словах можно описать моральный облик всех этих «Бартоломео де Монте».

Матрос с отрытым ртом слушал обличительный вердикт своего товарища. Казалось, восхищение буквально лишило его дара речи.

– А знаешь, матрос, – наконец выдавил Пьер, и восторженное выражение, озарившее суровое лицо, стало почти комичным, – знаешь, ты стал настоящим ученым за те два года, что провел на суше… Таким же ученым, как первоклассный врач, да-да. Гром мне в паруса!.. Теперь твой ум стал гибким, как шкентель.[8]

– Что ты хочешь, мой старый друг, я трудился… я вкалывал, пока мог. Ах! Если бы только не все эти неприятности, которые обрушились на месье Андре!

– Еще один серьезный мужчина, бедовый, словно морской волк.

– Вот он, наш настоящий учитель – Пьер ле Галль, – почтительно добавил Фрике. – И ты действительно мой матрос, и я, вне всякого сомнения, люблю тебя как родного брата, и если бы не все эти пробоины в нашем трюме с экю, я бы продолжал свое обучение вместо того, чтобы заявиться сюда на дрянной барже за кули[9] для нашего предприятия.

– По крайней мере, мы вырвем этих бедняг из когтей торговцев живым товаром, с нами они будут счастливы.

– Без сомнения. Ты знаешь правила компании «Planteurs-Voyageurs».[10] Суматры: набрать здесь этих несчастных, с которыми торговцы обращаются не лучше, чем со скотом, привезти их на место и превратить в подсобных рабочих, а не в рабов, обращаться с ними как с людьми, щедро оплачивать их труд так, чтобы заинтересовать в получении прибыли.

– Если бы они знали судьбу, которая ожидает их у нас, они бы не отказывались уезжать из этого ада, не правда ли?

– Все верно, но, увы, большая часть из них слышала рассказы об аде, в котором добывается гуано, и об отвратительном обращении с эмигрантами. На десять вернувшихся с небольшими сбережениями приходится сотня тех, кто возвращается на родину в гробу, на борту «корабля мертвецов».[11]

– Наконец-то мы все уладили и теперь смело можем выйти в море.

– Мы отплываем завтра утром… сразу же, как я решу вопрос с шоколадным человечком.

– Если у тебя больше нет дел в этом притоне, мы поднимаем якорь.

– Мне надо сказать пару слов одному из взбешенных игроков, которому я должен вручить наличные до нашего отправления, и я всецело принадлежу тебе.

Молодой человек ловко нырнул в толпу и оставил друга созерцать странный спектакль, разыгрывающийся вокруг него. Среди прекрасных разноцветных фонариков, отбрасывающих причудливые блики на пол и стены, волновалось море людей самого разного цвета кожи, возраста и толщины. Многие из них напоминали фигурки, сошедшие с расписной ширмы. От столов, где в изобилии были расставлены микроскопические емкости с яствами китайской кухни, отходили мужчины, наряженные в блестящие шелковые куртки, порой весьма засаленные, потряхивая тонкими косичками, доходившими почти до пояса, с лицами, одурманенными опиумом, с улыбками слабоумных, они укладывали свои животы на края ломберных столов.

Играли в «Макао». Эта игра хорошо известна во Франции. Обычно она идет между банкующим и любым количеством игроков-понтёров. Для игры используют одну или несколько карточных колод. Банкующий сдает каждому из игроков по карте, которую никто не должен видеть. Затем понтёр объявляет: «достаточно» или «карту, пожалуйста», в зависимости от того, насколько его карта приближена к «девятке». После этого первая карта, как и последующие, если они были необходимы, открываются. Если понтёр получил «картинку» или набрал более девяти очков, значит, он «лопнул»; проигравший бросает карты на стол и отдает свою ставку банкующему, который вскрывается последним и поэтому легко решает, прикупать ему еще карты или нет. Если банкующий «лопнул», он выплачивает каждому игроку сумму, равную его изначальной ставке. Обычно же банкующий собирает деньги с каждого понтёра, у которого оказались более «слабые» карты. Если игрок с первого раза получает «девятку», то он автоматически выигрывает и банкующий выплачивает ему тройную ставку. «Восемь» и «семь» соответственно оцениваются в две и одну ставки.