Нэнси Гэри - Несостоявшаяся свадьба

• Название: Несостоявшаяся свадьба
• Автор: Нэнси Гэри
• Издательство: Изд-во Эксмо
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08042-2

Гости, приглашенные на церемонию бракосочетания, с нетерпением ждали запаздывавшую невесту. Но время шло, а Хоуп Лоуренс так и не появилась в церкви в подвенечном наряде…

А через несколько дней те же люди собрались на панихиду и прощание с Хоуп.

Почему невеста покончила с собой накануне собственной свадьбы, в такой, казалось бы, счастливый день? И куда пропало ее обручальное кольцо с крупным бриллиантом? Да и было ли это самоубийство?

---

— Пожалуй, мне ничто не мешает ознакомить вас с нею, если вы это имеете в виду. Но хочу предупредить вас — я уже вне игры. Я давно понял, что нами, психиатрами, вертят как хотят, но то слушание было просто издевательством.

Фрэнсис могла только посочувствовать Питеру Франку и разделить с ним его горечь. Ведь он, рискуя многим, пытался помочь травмированной девушке, хотел предотвратить новые беды, а в результате чуть не погубил собственную карьеру.

— Но Хоуп, насколько я знаю, продолжала встречаться с вами?

— Нерегулярно. Когда Билл подал на меня жалобу, я прекратил наши сеансы. Мы оба знали, что наши разговоры не могут быть конфиденциальными. Разлад между мною и ее родными не позволял мне оставаться лечащим врачом Хоуп. На протяжении многих лет она не давала о себе знать, но после своего обручения вдруг связалась со мной. Вероятно, до нее в конце концов дошло, что я не сделал ничего плохого, а только старался помочь ей. Возможно также, что Хоуп обратилась ко мне от безысходности, не имея рядом никого, кто согласился бы ее выслушать. Сеансы подействовали на нее благотворно. Я решил, что вернул себе ее доверие. Часто случается, что значительные события, например выход замуж, дают толчок к возрождению прежних эмоций. Можно сказать, что это в порядке вещей, когда пациент возвращается к своему врачу в переломные моменты своей жизни.

— И вы согласились вновь заняться ее лечением?

— Я не собирался наказывать Хоуп за подлости ее папаши.

— Могу я задать еще один вопрос?

Питер Франк взглянул на нее с опаской, явно ожидая подвоха.

— Какого рода консультации вы давали Фионе Кэбот?

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Она заплатила вам пять тысяч долларов за несколько консультаций. Касались ли они Хоуп? Или еще кого-то из Лоуренсов?

— На это я вам не могу ответить.

— Вы сказали Фионе, что Хоуп не могла иметь детей?

— Зачем мне было говорить ей об этом?

— Совместимо ли с врачебной этикой браться за лечение пациента, имеющего близких родственников, без их ведома и согласия?

Доктор Франк помолчал, прежде чем ответить:

— Я уже раз допустил ошибку.

— Простите, но у меня возникли еще вопросы. Вы не против?

Фрэнсис поймала взгляд доктора и уже не отпускала его, глядя ему прямо в глаза. Знает ли он еще что-то, чем не хочет делиться? Ей нужно было получить от него расшифровку стенограмм и выведать причину визитов к нему Фионы. Слишком странным выглядело совпадение, что Хоуп и ее будущая свекровь посещали одного и того же врача-психиатра. Фрэнсис не верила в совпадения. Судя по выписанному счету, выкраденному Фрэнсис у Фионы, та платила доктору Франку по тысяче двести пятьдесят долларов за час — в шесть раз больше, чем получает самый высококвалифицированный специалист.

— Зачем это вам? — спросил доктор Франк.

— Что?

— Зачем вы ввязались в это расследование?

Такой вопрос Фрэнсис задавала себе неоднократно, и ответ постоянно ускользал от нее. Может быть, ею руководило желание разобраться не столько в обстоятельствах смерти своей кузины, а в самой себе и в окружающем мире, который, при всем ее богатом и подчас горьком опыте, не уставал преподносить ей жестокие сюрпризы, сдергивая раз за разом очередную маску и открывая свое истинное — уродливое и страшное — лицо.

— Я делаю это ради моей семьи и ради памяти Хоуп, — выдала она полуправду, впрочем, не рассчитывая обмануть опытного психиатра.

— Тогда я пожелаю вам найти ответы на все вопросы прежде всего ради обретения душевного равновесия.

— Как бы в них не запутаться… — Фрэнсис произнесла это с грустной улыбкой.

Церковь Святого Духа была пуста. Солнце почти закатилось, и витражные окна поблекли. Фрэнсис сидела на самой дальней скамье и разглядывала алтарь, огромную Библию на аналое, золотой крест и зажженные свечи в бронзовых подсвечниках. Она прониклась строгой красотой окружающей атмосферы.

Вернувшись в дом Лоуренсов, она нашла там записку Аделаиды с просьбой прийти в церковь. Но в храме не было никого. Сколько еще ей сидеть в сгущающемся сумраке и ждать неизвестно чего?

По пути сюда Фрэнсис выпила в придорожной закусочной две большие чашки черного кофе. Он показался ей слабым, однако подействовал на ее нервную систему. Она ощущала себя накрепко связанной, причем даже не веревкой, а стальной проволокой. Пока еще в храм снаружи проникал свет, Фрэнсис пыталась читать распечатку стенограммы слушания по делу доктора Франка. Это было только начало. Доктор обещал скопировать для нее остальное в ближайшие день-два. После преамбулы следовало выступление обвиняемого. Было ясно, что он зачитывает заранее написанный текст:

«Я проводил курс лечения пациентки более девяти месяцев до того, как она решилась поделиться со мной тайной, касающейся ее противоестественных отношений с отцом, что привело к тяжелым, даже, можно сказать, трагическим последствиям. Полная картина тех событий сложилась из ее отдельных высказываний во время наших многочисленных бесед, а также исследования таких интенсивных психических отклонений, как самоуничижение, позывы к саморазрушению, ненависть к самой себе, болезненное чувство стыда за себя. Мне стало ясно, что душевная травма, полученная пациенткой в результате тех событий, исказила ее представления о собственной личности и подорвала в ней доверие к людям. Хотя пациентка неоднократно утверждала, что ее сексуальные отношения с отцом прекратились после того, как она была госпитализирована в связи с опасными осложнениями, вызванными самостоятельно прерванной беременностью, я счел своим долгом на основании документа 5/А поставить в известность Департамент по охране детства о свершившемся правонарушении. Пациентка нанесла себе непоправимый вред, пытаясь скрыть факт совершенного над ней насилия и его последствия. И все же она призналась, что секс доставлял ей удовольствие и что у нее сохраняется желание интимной близости с отцом. Я не убежден, что пациентка была со мной полностью откровенна и не ведет в настоящее время активную половую жизнь с прежним партнером. Поэтому мое обращение в департамент продиктовано серьезной тревогой за ее будущее».

Звук шагов, эхом отдающийся в пустом церковном помещении, раздался так внезапно, что Фрэнсис вздрогнула. Из бокового придела вышли отец Уитни и Аделаида. Он придерживал ее за локоть, словно опасаясь, что она вот-вот споткнется и упадет. Заметив Фрэнсис, он приветливо улыбнулся. При их приближении Фрэнсис встала, а тетушка, наоборот, бессильно опустилась на скамью.

— Вы проводите вашу тетушку домой? — спросил Уитни.

— Конечно.

Вопрос был настолько странным, что Фрэнсис насторожилась. Неужели еще какие-то новые открытия ждали ее? Судя по состоянию Аделаиды, так оно и было.

— Моя машина на стоянке, — сказала Фрэнсис, хотя путь пешком напрямик от церкви до дома Лоуренсов занял бы гораздо меньше времени, чем поездка по шоссе.

— Я знаю, что это был трудный день для всех вас. Но надо мужаться.

— Вероятно, Аделаида держит вас в курсе дела? — поинтересовалась Фрэнсис.

— Да. И я виноват, что раньше не уделял ей должного внимания… и Хоуп, упокой господь ее душу. Грехи Билла ужасны и вызывают содрогание, но часть вины лежит и на Хоуп, ибо на исповеди она умалчивала о них, не доверяя никому, лишь господу. Сегодня Аделаида говорила его устами и рассказала всю правду.

Фрэнсис посмотрела на тетушку. Та закрыла глаза и словно бы окаменела.

— Аделаиду и Билла ждут тяжелые испытания, но самый тяжкий грех может быть искуплен искренним раскаянием.

Фрэнсис чувствовала себя так, будто ее начинили порохом и поднесли горящий фитиль. Ласковый тон священника вызывал у нее омерзение. Она едва удержалась от взрыва и подавила в себе гнев на святошу, призывающего простить насильника, извращенца и вдобавок подлого юридического крючкотвора. Присутствием справедливого господа в этом храме не пахло. И где он вообще — зоркий наблюдатель и Верховный Судия?

— Аделаида поделилась со мной и тем, как проходит расследование. Я огорчен тем, что убийца до сих пор не найден.

— Я тоже, — сказала Фрэнсис.

Ее сарказм не дошел до отца Уитни.

— Вы верите, что Карл непричастен?..

— Верить можно в бога, а для суда нужны доказательства, — сказала, как отрезала, Фрэнсис. — Я знаю только одно. Карл любил Хоуп, и она доверяла ему, не утаивая ничего, никаких своих секретов.

— Вот как! — удивился священник. — И каких же?

— Отец, я не на исповеди у вас…

— Да, конечно, простите. Вы вправе и даже обязаны не разглашать то, что известно властям, как и я обязан хранить тайну исповеди. В чем-то наше положение сходно.

— Пожалуй, да. Но есть и разница. Хоуп была усердной прихожанкой и открывала вам душу, а мне до ее кончины удалось перекинуться с ней лишь парой слов.