Сергей Плеханов - Святослав — первый русский император

• Название: Святослав — первый русский император
• Автор: Сергей Плеханов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906756-12-1

Документальный роман о жизни великого русского князя Святослава Игоревича Храброго и его роли в мировой истории. В условиях мощнейшей идеологической и военной агрессии южных империй против языческого Севера он сумел не только сохранить государство своих отцов, но и создать собственную империю, включавшую разные народы и климатические зоны – от холодного Белого моря, до жаркой Болгарии.

Автор обращает внимание читателей на малоизвестные и недопонятые исторические факты. В книге показана ясная картина единства и родства белых народов Севера, их культурная и цивилизационная самодостаточность. Раскрыта истинная причина успеха христианской религии среди представителей знати этих народов. С мастерством настоящего художника Сергей Плеханов изображает реальную жизнь великого Князя и его современников.

Сергей Плеханов – русский писатель, сценарист, литературный критик, член Союза писателей России. Широко известен не только в России, но и за рубежом. Его перу, в частности, принадлежит ряд книг о правителях Ближнего Востока и Передней Азии. Блестящий знаток истории древних цивилизаций. Сергей Плеханов – автор старой школы, добросовестно и глубоко исследующий темы своих произведений. Практически все его книги можно рассматривать как небольшие художественные энциклопедии по истории, быту и атмосфере описываемых эпох.

---

Моравия стала плацдармом, с которого христианство проникает вглубь северной цивилизации. В середине Х века новую религию принимают прибалтийские князья, в 966 году крестился польский князь Мешко, в 974 году – датский король Харальд Синезубый, около 976 года – сын норвежского короля Олаф, в 985 году – венгерский герцог Геза.

Я сознательно говорю о крещении князей, а не земель, которыми они управляли. Эта первая волна крещений результатов не даст – повсюду попытки ввести новую религию отвергались народом. Например, норвежский конунг Хакон Добрый, правивший в середине Х века и предложивший своим подданным креститься, получил недвусмысленный отказ. Вот как об этом повествует сага: «Асбьерн из Медальхуса в Гаулардале поднялся, чтобы ответить на речь конунга. “Конунг Хакон, мы, бонды, думали, – начал он, – что небо снизошло на землю, когда ты впервые был на тинге здесь, в Трандхейме, и мы провозгласили тебя конунгом, а ты вернул нам наш одаль… Если же ты захочешь осуществить свое намерение, не считаясь ни с чем, и применишь против нас силу и принуждение, тогда все мы, бонды, как это уже решено между нами, откажемся от тебя и выберем себе другого вождя, который будет так править нами, что мы сможем свободно исповедовать ту веру, какую хотим”».

У нас на Руси первые князья крестились еще в последней трети IX века – это Аскольд и Дир, правившие в Киеве до Олега. Известно, что и мать Святослава княгиня Ольга была христианкой. Все они приняли крещение в Константинополе, однако приобщить к новой вере свою землю не смогли.

Олег показывает маленького Игоря Аскольду и Диру.

Миниатюра из Радзивилловской летописи (XV век)

Чем же объяснить это странное положение? Ведя борьбу против христианского Юга, опираясь на массу, целиком преданную традиционным верованиям, князья необъяснимым образом начинают изменять собственному знамени. Ответ надо искать в обстоятельствах этой вековой войны.

Для всякого большого военного предприятия во все времена народы шли на определенные жертвы во имя усиления армии и укрепления тыла. Мобилизации экономического потенциала сопутствовало ограничение свобод и усиление роли военных во всех областях жизни. Нет сомнений, что это справедливо и для древних обществ.

У славян и германцев князь традиционно стоял ниже жреца. То же самое видим у всех индоевропейцев (первой по значению кастой в древней Индии почитались брахманы, а воины – кшатрии – второй). На мысе Аркона, в священном городе славян Поморья даже в XII веке жрец почитался выше князя. Это объяснялось тем, что служители культа являлись как бы гарантами коллективной памяти своего племени – они вели протоколы вечевых сходов (у славян) и тингов (у скандинавов), были хранителями их архивов.

В периоды обычных войн, как можно предположить, не возникало необходимости концентрировать в одних руках всю военную и административную власть. Чрезвычайная длительность и тяжесть религиозной войны IX-Х веков продиктовала именно такое развитие. Став реальным главой своего племени, своего государства, князь не обладал, однако, достаточной юридической и идеологической базой для оформления своих претензий и на формальное главенство. Жречество не могло дать такой санкции, ибо выражало интересы веча, тинга – институтов народоправства. Любой претендент на единодержавие рассматривался в контексте правовых и религиозных понятий древних демократий как узурпатор, и неподчинение ему вытекало из всего строя мыслей человека северной цивилизации.

Только одна идеологическая система того времени давала искателю единовластия опору для обоснования своих притязаний – христианство. Таким образом, встреча князя-язычника и миссионера из Рима или Константинополя становилась неизбежной.

Если первая волна крещения князей стала лишь фактом их биографий, то вторая, пришедшаяся на рубеж Х-XI веков, оказалась судьбоносной для тех государств и народов, которые пребывали под властью новокрещенных монархов. Русь, Венгрия, Польша, Дания, Норвегия, Швеция одновременно подвергаются христианизации.

Но и за этой волной следует откат – по всей языческой Ойкумене полыхают антихристианские контрперевороты и восстания. Громят церкви и монастыри в Венгрии, изгоняют христиан из Поморья. Олаф Трюгвассон, позднее причисленный к лику святых, постоянно силой оружия смиряет народ, бунтовавший против служителей религии Юга. Саги, записанные уже в христианскую эпоху, недвусмысленно рисуют методы обращения в новую веру: «После открытия тинга слово взял конунг и потребовал, чтобы народ принял христианство. От имени бондов на речь конунга отвечал Скегги Железный. Он сказал, что бонды хотят, как это и прежде было, чтобы конунг не нарушал их законов. “Мы хотим, конунг, – говорил он, – чтобы ты совершил жертвоприношение, как это делали конунги до тебя”. После его речи поднялся одобрительный шум. Бонды кричали, что они хотят, чтобы все пошло так, как говорил Скегги. Тогда конунг говорит, что он хочет поехать в храм и посмотреть их обычаи, когда они будут совершать жертвоприношение. Бондам это понравилось, и обе стороны поехали в храм…

И вот конунг Олаф едет в храм, а с ним некоторые из его людей и несколько бондов. Когда конунг пришел туда, где находились боги, там сидел Тор. Он был наиболее почитаем из всех богов и украшен золотом и серебром. Конунг Олаф поднял отделанную золотом дубинку, которую он держал в руке, и ударил Тора, так что тот упал с возвышения. После этого прибежали люди конунга и столкнули с возвышения всех богов. Пока конунг находился в храме, снаружи, перед дверью, ведущей в храм, был убит Скегги Железный. Это совершили люди конунга. Когда конунг пришел к народу, он предложил бондам выбирать одно из двух: либо все они должны принять христианство, либо они должны биться с ним. Но после смерти Скегги в войске бондов не осталось предводителя, который подал бы знак к нападению на конунга Олафа. Было решено покориться конунгу и принять то, чего он требовал. Тогда конунг Олаф велел окрестить всех людей, которые там были, и взял у бондов заложников, чтобы они придерживались христианства…

В Годей, на фьорде, который называется Салпти, жил бонд по имени Рауд Сильный. Рауд был очень богат, у него было много слуг. Он был могущественным человеком… Конунг Олаф взял там великое множество денег золотом и серебром и другого имущества, оружия и различных драгоценностей. Всех людей Рауда конунг велел окрестить; тех, кто не хотел креститься, он велел убить или замучить…»

Еще круче обходился с приверженцами старой веры венгерский король Стефан, правивший в первой трети XI века, также впоследствии объявленный святым.

Наш креститель Владимир Святославич, ставший диктатором по праву сильного, но не имевший законных прав на великокняжеский престол, поначалу следовал вере отца и даже демонстрировал неприязнь к христианству. Но элита и простой люд все-таки видели в нем отпрыска рабыни (Малуши, ключницы княгини Ольги, с которой Святослав «приспал» сына), к тому же хорошо знали об обстоятельствах коварного убийства Владимиром старшего брата Ярополка, законного наследника Святослава и легитимного верховного правителя Руси. Осознав, что преданное старине общество так и не примет его, привело Владимира к мысли о том, что с переменою веры он превратится в самодержца по божественному праву, то есть постольку, поскольку сам признал над собой высшую власть. Естественно предположить, что в его окружении нашлись люди, которые помогли отыскать ключ к такому решению. В этой связи гораздо лучше начинаешь понимать известный летописный рассказ о выборе веры Владимиром – он настойчиво искал путей легитимации своего правления. Получив божественную санкцию, узурпатор превратился в законного монарха, вся предшествовавшая история становилась как бы небывшей, а отсчет новой истории начинался с самого Владимира.

Здесь я подхожу к самому загадочному эпизоду нашей древней истории. Пришедший на смену Владимиру Святополк объявляется убийцей своих братьев Бориса и Глеба, и на этом основании ему присваивается прозвище Окаянный, что, по распространенному мнению, привело к исчезновению имени князя-преступника из восточнославянского именослова. Все на первый взгляд предельно просто. Но настораживает одно обстоятельство, давно подмененное исследователями – Святополками называют своих сыновей и много десятилетий спустя потомки Ярослава Мудрого, того самого, который сверг Святополка и изгнал его из страны. Имя того, кто заклеймен как убийца первых русских святых, носит внук Ярослава, сын Изяслава Ярославича (скончался в 1112 году, то есть почти через сто лет после своего «криминального» тезки), в той же ветви Ярославичей еще через три поколения появляется новый Святополк (умер в 1190 году); праправнук Ярослава – потомок другого его сына, Всеволода, также носит имя «святоубийцы» (умер в 1154 году). Только после этого Святополки исчезают из великокняжеских родословных. Следовательно, окаянство того первого Святополка было установлено не раньше середины XII века.