Франческо Петрарка - Ренессанс. Декамерон. Сонеты

• Название: Ренессанс. Декамерон. Сонеты
• Автор: Франческо Петрарка
• Издательство: Литагент «Стрельбицький»f65c9039-6c80-11e2-b4f5-002590591dd6
• Жанр: Поэзия

«100 шедевров о любви» – уникальная серия издательства Стрельбицкого, в которую вошли лучшие произведения всех времен и народов о самом прекрасном и возвышенном чувстве – любви. В каждом томе серии читатели имеют возможность познакомиться не только с литературными шедеврами выдающихся мастеров слова от античности до современных времен, но и получают фотоальбом, где собраны всемирно известные памятники архитектуры и искусства, посвященные литературным и мифическим героям. Том «Ренессанс» переносит читателя в эпоху Возрождения – литературного, интеллектуального и художественного расцвета, зародившегося в Италии в 14 веке и распространившегося в дальнейшем по всей Европе. «Сонеты» – поэтическое произведение яркого представителя эпохи раннего Возрождения Франческо Петрарки, посвященные единственной любви всей его жизни – Лауре. «Декамерон» Джованни Боккаччо – величайший литературный памятник эпохи Возрождения, стоявший у истоков возникновения ренессансной культуры наряду с Петраркой и Данте. Сто новелл, рассказанные героями «Декамерона», будоражат умы и вызывают восхищение вот уже более шести веков.

---

Мико да Сиэна – неизвестное лицо (если это не Минуччо из Сиены). Приписанная ему канцона, вероятнее всего, является плодом творчества Боккаччо.

Новелла 8

Сюжет новеллы восходит к «Учительной книге клирика» Петра Альфонси. Тема дружбы, ради которой приносится в жертву любовь и сама жизнь, – одна из популярнейших в предновеллистике и собственно в новеллистике (откуда она перейдет в драматургию). Большой популярностью пользовалась и сама декамероновская новелла, несколько раз переводившаяся на латинский язык.

…Октавиян Цезарь… правил Римской империей в должности, называемой триумвиратом... – Первый триумвират был заключен между Ю. Цезарем, Г. Помпеем и М. Крассом. Просуществовал с 60 г. (или 59) до н. э. до 53 г. до н. э.

Публий Квинций Фульв. – Патрицианский род Квинциев делился на четыре фамилии, среди которых, однако, не было Фульвиев.

Новелла 9

Первая часть новеллы соотносится с популярной легендой о Саладине, путешествующем инкогнито среди христиан; вторая – с распространенным фольклорным мотивом «муж на свадьбе жены». Основной пафос новеллы – гармоническое согласие двух образцовых социальных добродетелей, рыцарской (щедрость) и монаршей (благодарность).

…во времена императора Фридриха Первого… для освобождения святой земли. – Фридрих I Барбаросса, император, «Священной Римской империи» (1152–1190), был одним из предводителей третьего крестового похода (1189).

Саладин. – См. примеч. к I, 3.

Торелло д’Истрия – Торелло да Страда, подеста в Парме (1221, 1227), Флоренции (1233), Пизе (1234), Авиньоне (1237).

Новелла 10

Мораль новеллы – «и в бедные хижины спускаются с неба божественные духи» – сравнима в плане своего этического «демократизма» с моралью новеллы IV, 7. По своему основному сюжетному мотиву примыкает к обширной группе повествований о несправедливо караемой жене. Пользовалась огромной популярностью: латинский перевод Петрарки, один из «Кентерберийских рассказов» Чосера («Рассказ Студента»), комедия Ганса Сакса, трагикомедия Карло Гольдони (1707–1793) и многое др. Пьеса на этот сюжет («Комедия о италиянском маркграфе и о безмерной уклонности графини его») имелась в репертуаре театра царевны Натальи Алексеевны. «Гризельду» перевел и опубликовал в своих «Опытах в стихах и прозе» Константин Батюшков.

Заключение автора

…Карл Великий, первый учредитель паладинов... – Карл Великий и его двенадцать паладинов были героями произведений, входящих в так называемый каролингский цикл.

Афины, Болонья, Париж – центры учености в античности и в Средние века.

…плач Иеремии… – всякого рода благочестивая литература, Библия, используемая в литургических чтениях, и поэмы о страстях Христовых.

М.Л. Андреев

Франческо Петрарка СОНЕТЫ

Перевод Г. Р. Державина, Д. Е. Мина, М. А. Кузмина, К.Н. Батюшкова,Н. М. Соколова

Посылка плодов

‎Когда делящая часы небес планета,
К нам возвращаяся, приходит жить с Тельцом, —
От пламенных рогов щедрота льется света,
Мир облекается и блеском и теплом.

‎Не только лишь земля с наружности одета,
Цветами дол пестрит и кроет злаком холм,
Но и в безжизненной внутрь влажности нагрета,
Плодотворительным чреватеет лучом

‎И сими нас дарит, другими ли плодами.
Подобна солнцу ты меж красными женами,
Очей твоих лучом пронзая сердце мне,

‎И помыслы родишь и словеса любовны, —
Но ах! они к тебе колико ни наклонны,
В цветущей не живал я никогда весне.

1808

Прогулка

‎Находятся с таким в природе твари зреньем,
Что быстро свой взносить на солнце могут взор;
Но суть и те, кому луч вреден удареньем;
То под вечер они выходят лишь из нор.

‎Иные ж некаким безумным вожделеньем
И на огонь летят, красот в нем зря собор;
Но лишь касаются, сгорают мановеньем.
И я, бедняк, сих толп и образ и позор!

‎Бессилен будучи сносить лучи светила,
Которым я прельщен, ни тени, коя б скрыла
Меня где от него, ни места я не зрю, —

‎Но с потупленными, слезящими очами
Влекусь чрез силу зреть на солнце меж женами,
Не мысля, ах! о том, хоть ею и сгорю.

Задумчивость

Задумчиво, один, широкими шагами
Хожу, и меряю пустых пространство мест;
Очами мрачными смотрю перед ногами,
Не зрится ль на песке где человечий след.

Увы! я помощи себе между людями
Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет;
Веселье коль прошло, грусть обладает нами,
Зол внутренних печать на взорах всякий чтет.

И мнится мне, кричат долины, реки, холмы,
Каким огнем мой дух и чувствия жегомы
И от дражайших глаз что взор скрывает мой.

Но нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных,
Куда любовь моя в мечтах моих печальных
Не приходила бы беседовать со мной.

1807(?)

* * *

Благословляю день, и месяц, и годину,
И час божественный, и чудное мгновенье,
И тот волшебный край, где зрел я, как виденье,
Прекрасные глаза, всех мук моих причину.

Благословляю скорбь и первую кручину,
В какую вверг меня Амур в жестоком мщенье,
И страшный лук его, и стрел его язвленье,
И боль сердечных ран, с которой жизнь покину.

Благословляю все те нежные названья,
Какими призывал её к себе, – все стоны,
Все вздохи, слёзы все и страстные желанья.

Благословляю все сонеты и канцоны,
Ей в честь сложенные, и все мои мечтанья,
В каких явился мне прекрасный образ донны!

1888

* * *

Столь сладкой негой, что сказать не в силах,
В твоих чертах небесных всё дышало
В тот день, когда ослепнуть сердце ждало,
Других не видеть чтоб красот унылых.

Где ж тот блаженный миг?! Но черт тех милых,
Небесных черт душа моя искала.
Всё, где тебя нет, тотчас принимало
Печали цвет явлений, мне постылых.

В долине темной, что ряд гор обводит,
Найду ли вздохам я покой усталым?
Пойду туда искать я тень свободы,

Где женщин нету, только лес да воды.
И всё же память мне тот день приводит,
Стремя мой дух к тем радостям бывалым.

На смерть Лауры

Колонна гордая! о лавр вечнозелёный!
Ты пал! – и я навек лишён твоих прохлад!
Ни там, где Инд живёт, лучами опалённый,
Ни в хладном Севере для сердца нет отрад!

Всё смерть похитила, всё алчная пожрала —
Сокровище души, покой и радость с ним!
А ты, земля, вовек корысть не возвращала,
И мёртвый нем лежит под камнем гробовым!

Всё тщетно пред тобой – и власть, и волхвованья…
Таков судьбы завет!.. Почто ж мне доле жить?
Увы, чтоб повторять в час полночи рыданья
И слёзы вечные на хладный камень лить!

Как сладко, жизнь, твоё для смертных обольщенье!
Я в будущем моё блаженство основал,
Там пристань видел я, покой и утешенье —
И всё с Лаурою в минуту потерял!

1810

* * *

В зеленых ветках лишь застонут птицы,
И ветер летний по листам забродит,
С глухим журчаньем так волна стремится
На берег пышный, там покой находит.

Мне же стихи любовь на мысль приводит,
И та, которой выпал жребий скрыться
В сырой земле, как живая вновь ходит
И сердце убеждает не томиться.

– Зачем же упреждать страданий сроки? —
Молвила кротко. – Зачем проливают
Устало очи слез горючих токи?

Не плачь, мой друг, ведь те, кто умирают,
Как я, блаженна, – от скорбей далёки,
Сомкнула очи, как во сне смыкают.

* * *

Когда она вошла в небесные селенья,
Её со всех сторон собор небесных сил,
В благоговении и тихом изумленьи,
Из глубины небес слетевшись, окружил.

«Кто это? – шёпотом друг друга вопрошали: —
Давно уж из страны порока и печали
Не восходило к нам в сияньи чистоты
Столь строго-девственной и светлой красоты».

И, тихо радуясь, она в их сонм вступает,
Но, замедляя шаг, свой взор по временам
С заботой нежною на землю обращает

И ждёт – иду ли я за нею по следам…
Я знаю, милая! Я день и ночь на страже!
Я господа молю! молю и жду – когда же?..

1860

* * *

О, если, Аполлон, в тебе еще живет
Любовь, что в сердце ты таил во дни былые,
И если помнишь ты изгибы золотые
Волос, распущенных близ фессалийских вод, —

Храни любимый лавр от холода зимы,
Храни его от бурь и скучного ненастья!..
Заботиться о нем – ведь в этом наше счастье:
Ты первый, я потом – его любили мы…

Во имя тех надежд, которыми ты жил,
Когда ты в первый раз томился и любил, —
Молю тебя, – рассей тяжелых туч громады…

И в умилении увидим мы с тобой,
Как от твоих лучей лилейною рукой
Она закроется, ища на миг прохлады.

* * *