Лев Вершинин - Грозная Русь против «смердяковщины»

• Название: Грозная Русь против «смердяковщины»
• Автор: Лев Вершинин
• Жанр: История
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-84888-1

Нам не привыкать «бодаться» с Западом – первая война Московского Царства против европейской коалиции началась еще полтысячи лет назад, при Иване Грозном.

С той Ливонской войны ведут отсчет и оголтелая европейская русофобия, и подлая «СМЕРДЯКОВЩИНА» – пораженчество и предательство лакейской прозападной «элиты», – и самые грязные мифы о «русском рабстве», «кровавой тирании» и «массовых репрессиях» Ивана Грозного, якобы «убившего своего сына» (помните скандальную картину Репина?).

Но знаете ли вы, что при эксгумации, проведенной уже в XX веке, на черепе царевича не обнаружено никаких повреждений, а «черная легенда» о «деспоте-сыноубийце» вымышлена европейскими клеветниками и растиражирована «западниками» вроде Карамзина?

Эта книга опровергает самые опасные и злокачественные мифы «национал-предателей» о России, выводя на чистую воду всех смердяковых – и прежних, и нынешних, – всегда желавших поражения Отечеству и капитуляции перед европейскими захватчиками.

---

Глава V. Направление главного удара

Итак, трудное детство, без отца, маму отравили, самого обижали всяко, комплексы копились, мятеж в Москве нервы сорвал – но все это, как известно, не помешало Ване быть парнем хотя и импульсивно-жестким, крови не боявшимся (а кто ее тогда боялся?), но, в принципе, не хуже и не лучше прочих. Так что, пожалуй, начнем с повторения общеизвестной «карамзинской» схемы.

Жил себе поживал на Москве юный царь Иван, имел при себе «избранную раду» друзей (аристократ Андрей Курбский, друг детства, братья Адашевы – родом попроще, хват Алексей и храбрец Данила, да интеллектуал поп Сильвестр), жену Анастасию, умницу-красавицу, старого учителя, митрополита Макария. Они на него хорошо влияли, он их слушался во всем, и все было хорошо. Казань взяли, Астрахань взяли, турецкую агрессию отбили, судебную реформу провели – в общем, страна процветала аж до начала Ливонской войны. А потом вдруг, после смерти жены, «усмирявшей» злой нрав мужа, взбесился и пошел рубить головы всем подряд: и боярам-княжатам, невзирая на заслуги, и бывшим друзьям. Став сперва «Грозным», а затем и «Безумным». И вообще, тираном. Странно как-то – это самое «вдруг». Вот и давайте разберемся.

Прежде всего совершенно ясно: первая кошка пробежала между царем и его «ближним кругом» чуть ли не сразу после присоединения Поволжья, и суть разногласий была предельно проста: что дальше? В том, что приостанавливать экспансию нельзя, все были вполне согласны. Россия была на подъеме, готова и к усилиям, и к рывку, имела войска, деньги, припасы – короче говоря, все, что нужно для реализации самых обширных планов. Вопрос заключался в том, какое направление избрать. Вариантов было ровно два: продолжать движение на юг, в направлении Крыма (а чем он лучше Казани и Астрахани?), или развернуться на запад, в Ливонию, и логика была в любом из решений.

Крым, безусловно, досаждал. Крым тревожил набегами богатые южные вотчины, и это злило боярство, считавшее, что хана пора прижать к ногтю, благо после Казани, Астрахани и Ногаев дело казалось не слишком сложным. Более того, покончить с Крымом означало присоединить к России богатейшие земли Дикого поля – то есть опять-таки округлить вотчины бояр, а кроме того, и государственные земли, сняв необходимость частичных конфискаций земли у вотчинников (о чем Иван поднимал вопрос еще раньше, на Стоглавом соборе). Короче говоря, очень богатая идея и очень вкусный приз. Однако и куда более мощный, нежели Казань с Астраханью, богатый, многолюдный, хорошо организованный, и тем более опасный, что за его спиной маячила Порта – на тот момент самая сильная и очень агрессивная держава мира.

С другой стороны, досаждала и Ливония. Орден, имея в активе договор с Польшей, вел себя предельно нагло, задолжал дань аж за полвека (в 1502-м по договору обязался платить, но не выплатил ни копейки), а главное, мешал реализовывать государственные проекты. История некоего Ганса Шлитте красноречивее некуда.

Судите сами.

В 1547-м, едва-едва венчавшись на царство, Иван поручил этому немцу, судя по всему человеку порядочному, завербовать в Европе и привезти в Москву разного рода ученых людей (мастеров всех квалификаций, врачей, печатников, бумажников, зодчих и всех-всех-всех). С заданием герр Шлитте справился отменно и вскоре уже двумя группами направил в Россию около 300 умельцев (в том числе 4 теологов, 4 медиков, 2 юристов, 4 аптекарей, 5 толмачей). И тут началось непредвиденное. Первая партия специалистов, отправившись через Пруссию и Ливонию, была без предъявления каких-либо обвинений и не глядя на исправные подорожные задержана в ливонском Вендене. Мастеров бросили в застенок, где они, ни за что ни про что отсидев 5 лет, были вслед за тем принуждены подписать контракт о службе Ордену. Со второй группой, руководимой самим Шлитте, вышло еще круче. Магистрат Любека, где они предполагали сесть на корабль, чтобы плыть в Ревель, по просьбе все того же Ордена аннулировал все подорожные. Лично Шлитте задержали и надолго посадили в тюрьму, не предъявив никаких обвинений (просто как «персону, опасную Ганзе»), а некоего кузнеца Ганца, решившегося пробираться в Москву на свой страх и риск, поймали и – опять-таки без суда, в административном порядке, – обезглавили в Ливонии.

В общем, Орден зарывался.

Мешал Москве развиваться.

Обижал тех, кого она брала под защиту.

А главное, перекрывал кислород торговле, лишив права на свободный импорт (только через ливонские Ригу, Ревель и Нарву) и экспорт (исключительно ливонским посредникам по их цене). Долго такое продолжаться не могло. В культурной Европе столетние войны начинались по много меньшим поводам. И очень обидно, что нынешние либеральные российские историки трактуют ситуацию весьма своеобразно. Скажем, в учебнике (!) «История России», подготовленном Гуманитарной кафедрой СУНЦ НГУ, на голубом глазу писано: «Ливония была чрезвычайно важным для России соседом. Только благодаря ее посредничеству Россия получала необходимые стратегические товары (вооружение, благородные и цветные металлы) и могла сбывать свои продукты промыслов и сельского хозяйства в Европу». На мой взгляд, чтобы писать такое, зная, как оно было на самом деле (а не могут же не знать!), нужно обладать очень гибкой совестью. Или не обладать совестью вовсе.

Впрочем, это так, в скобках.

Главное же заключается в том, что обнулить Орден означало бы получить полноценный выход к морю, с ухоженными портами, причем формально «возвращая отчины и дедины», отнятые когда-то немцами и шведами. А самое главное, в это время всем уже было понятно, что некогда мощное орденское государство поражено системным кризисом, преодолеть который внутренними силами уже не способно, и находится на грани распада. Промедлить с «западным» вопросом означало бы отдать Прибалтику в куда более сильные руки, получив на границах новых, опасных врагов.

Таким образом, Юг Югом, но с точки зрения геополитики все-таки важнее был Запад. Крым грабил, кусал, но не более того, и Турция, занятая войной с персами и Империей, особо не докучала, а вот в Ливонии вот-вот могла начаться Большая Игра, и царь, судя по его действиям, это прекрасно понимал. Зато у думных «западный» вектор никакого восторга не вызывал. Особых земельных богатств на этом направлении не предвиделось, «немци» были врагом незнакомым и опасным, тем паче с мощной «крышей» в лице Священной Римской империи Габсбургов. А главное, затянись война на Западе всерьез и возникни у государства нужда в деньгах – что было более чем вероятно, – единственным источником дохода могла стать только частичная конфискация боярских земель, и, хотя об этом не говорилось вслух, это понимали все.

Короче говоря, споры на эту тему в Думе не могли не быть жесткими, и судя по всему, что случилось дальше, решение «На Запад!» было пробито лично Иваном, и не без великого труда. Вполне возможно – это допущение, – с помощью митрополита Макария, которому не могла не греть душу идея слегка поджарить «латыну» и «лютеров» (с мусульманами Церковь ладила). И поначалу все было как нельзя лучше. Польша сразу вмешаться не могла, требовались длительные согласования, Литва интересов в Ливонии не имела, так что сразу пошли победы. В январе 1558 года русские войска прошли вдоль-поперек почти всю Ливонию, до Риги и Ревеля, взяли много важных городов, в том числе важнейший порт Нарву и Юрьев, несправедливо именовавшийся Дерптом, и вышли к границе Восточной Пруссии. Европейские листки уже писали ужасы о том, что даже шведский король «только ценой денег смог купить себе мир» и «если суждено какой-либо державе в Европе расти, так именно Москве».

В самом деле, по всем приметам, Россия брала Прибалтику всерьез и надолго. При полном, между прочим, одобрении туземцев, с появлением русских войск взявшихся за топоры против хозяев, а пришельцам оказывавших всяческую помощь. Разумная политика Ивана лишь укрепляла готовность горожан идти на компромиссы. И был резон: ужасный «тиран и варвар» резню не устраивал, а вот милости оказывал вовсю. Скажем, Нарве, ненавидевшей Ревель как исконного конкурента, не позволявшего ей вступить в Ганзу, царь – в пику ревельцам – предоставил совершенно невиданные льготы. Город освободили от постоя, жителям предоставили полную свободу вероисповедания, нарвские купцы (на дикую зависть ревельским) получили право беспошлинной торговли по всему царству Ивана плюс право посылать караваны в Германию. А еще нарвским деревушкам москвичи даром предоставили скот и зерно для посева – в счет компенсации за разграбленное при вторжении. После чего задумались и в Риге, и в Ревеле.

Вот-то тут, на пике успеха, начинается необъяснимое. Весной 1559 года, после череды сплошных успехов, русской армии оставалось только добить главные силы Ордена, засевшие в Вендене (столица) и Мариенбурге (резиденция магистра), и с ходу оформлять победу, подписывая с фактически раздавленным Орденом мир на своих (любых!) условиях. И вот тут Алексей Адашев, полномочный представитель царя на фронте, получив от ливонцев просьбу о «полевом» (временном) перемирии (но не согласие на мир!), отдает приказ воеводам приостановить наступление и соглашается «не воевати» с марта по ноябрь. Это предел абсурда, но так оно и было. Более того, Адашев даже вступает в переговоры с рижанами и ревельцами о настоящем мире в обмен на всего-навсего мелкие уступки в торговле. И что самое дикое, Иван не только санкционировал задним числом это нелепое решение, но и дал «добро» на поход в Крым.