Эльвира Ватала - Великие любовницы

• Название: Великие любовницы
• Автор: Эльвира Ватала
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-006814-4

В «собранье пестрых глав», героями которых стали царствующие особы России и Европы, автор книги сумел детально описать быт и нравы повседневной жизни великих людей: Иоана Грозного, Анны Иоанновны, Екатерины II, Людовика XIV, Марии Медичи, королевы Англии. Люди далеких эпох предстают перед нами в опочивальне, в бальной зале, за карточным столом, на царском троне, во всем многообразии человеческих пороков и достоинств.

Великие любовницы и… любовники — их имена вошли в историю навечно: Мария Стюарт, маркиза Помпадур, королева Марго, Анна Австрийская, лорд Эссекс, герцог Анжуйский, Бекингем, король Генрих VIII.

Во имя их страсти и всепоглощающих желаний начинались войны и совершались дворцовые перевороты. Они порой вершили судьбы целых народов, не выходя из дворцовых альковов и королевских будуаров. Царские опочивальни были для них полем боя.

---

А князь Гуччо, повоевав там где-то в чужих краях, вдруг в Польше очутился, и, несмотря на расстояние, чувства его к Генриетте отнюдь не уменьшаются, а даже увеличиваются, и, плывя в чужие края, он терпит такие сильные любовные муки, что призывает бога бурь и вихрей — как он не Меркурием ли называется, — чтобы послал им шторм и к черту перевернул корабль, ибо лучше затонуть, чем терпеть такие невозможные любовные муки. Но корабль не затонул, благополучно до места доплыл, и вот уже Гуччо где-то там в чужой Польской земле воюет. А дальше не быль — сказка! Разве такое в жизни бывает, чтобы смертельная пуля попала ему в желудок и ударилась о металлическую коробочку, в которой был портрет Генриетты Английской и которую Гуччо всегда носил с собой? Портрет его бывшей любовницы его спас! Такое в жизни бывает? Оказывается, так, и это исторический, а не выдуманный факт! И вот Гуччо героем возвращается на королевский двор. Бывший его любовник Филипп Орлеанский его простил и разрешил пребывать на своем дворе! И любовь этих двоих — князя Гуччо и Генриетты Английской — разгорелась с новой силой! У Генриетты, конечно, очередной ребенок родился, и она, бедная, разрывается на части прямо между способностью свидание Гуччо назначить и ухаживанием за своим младенцем-сыночком! Любовные послания возобновились с новой силой. Филипп Орлеанский, догадываясь о склонности жены к своему бывшему любовнику, которое-то чувство не умалило ни время, ни расстояние, приказывает Гуччо никогда не показываться на глаза его жене. Видеться им, бедным влюбленным, уже негде. Но, как всегда, помог случай. Однажды, придя с мужем на маскарад, Генриетта, замаскировавшись под пастушку, схватила за руку случайно подвернувшегося пастушка, и им совершенно случайно оказался Гуччо. И даже жизнь ее спас. Как всегда беременная, Генриетта споткнулась на лестнице и чуть ли не кубарем полетела бы вниз, если бы ее не подхватил Гуччо. И что за странная насмешка судьбы. Или, может, счастливая, то она ему жизнь спасает, то он ей. Любят друг друга безумно, а она вечно от мужа беременна и рожает, а его жена от него рожает, а влюбленные едва могут двумя словами за два месяца обменяться и одним любовным посланием. А где упоительные интимные ночи, о которых мечтали, лежа в объятьях жен и мужей? Мечты, мечты — таким непоправимым мечтателем и уехал Гуччо снова на фронт, на этот раз уже окончательно, чтобы на этом свете никогда больше не увидеть свою Генриетту. А на том свете? За тот свет мы не ручаемся! Их сердца так дико, так безумно стремились друг к другу, что, наверное, справедливый господь бог позволил им там встретиться.

Вывести из гомосексуализма можно, конечно, если склонности к нему в ранней стадии обнаруживаются. Тут ведь как с раковой опухолью: чем раньше ее обнаружат, тем больше шансов на успех излечения. Излечили же Людовика XV от этой склонности, проявляемой у него в юношеском возрасте. Подсунули ему парочку опытных развратниц, которые сексуальные удовольствия вознесли на такой пьедестал, что Людовик XV и думать забыл про мальчиков, на всю жизнь безмерно привязавшись к женскому полу. А вот родного брата Людовика XIV герцога Орлеанского Филиппа не только не отучили от гомосексуальных наклонностей, но, наоборот, развивали их.

Другой герцог Орлеанский (Орлеанских много!) в 1766 году отучил от гомосексуализма своего сына герцога Шартрского при помощи проститутки (они часто такого типа услуги оказывали) Розы Дютэ. У этой шлюхи был большой пятнадцатилетний сексуальный опыт. Ну отец честно девицу предупредил: работа ей предстоит сложная, поскольку у его сына этот самый гомосексуализм в генах обитает. Его прадед герцог Филипп Орлеанский (ну да, брат Людовика XIV), увы, был гомосексуалистом. «Не волнуйтесь, ваше сиятельство, — ответила девица, — я девка опытная, такую „Варфоломеевскую ночь“ вашему сынку устрою, живо про мальчиков забудет». Ну, конечно, плату за свои услуги неимоверную назначила. Герцог Орлеанский в затылке почесал, ошеломленный таким гонораром, да что поделаешь: врачи-психиатры были совершенно неспособны сынка его от порочной наклонности излечить. Одна надежда на хорошую шлюху. Девица Роза Дютэ предложила герцогу воочию убедиться в ее искусстве подглядыванием в замочную скважину. Ну проделали дырку в стене, герцог прильнул, и то, что он там увидел, вселило ему такую уверенность в успехе начинания, что он даже финала не захотел просматривать: все было ясно. Три дня подряд Роза Дютэ давала уроки Филиппу Шартрскому, и тот оказался достойным учеником, напрочь про мужской пол забыл, теперь ему только женщин подавай, и в такой разврат окунулся, что отец даже сожалел, что не пустил гомосексуальные наклонности сына течь по собственному руслу. Ну а девка Роза Дютэ с этого момента большую фортуну заграбастала. Ее прямо нарасхват брали маменьки для своих испорченных сыночков. Ибо метод Розы Дютэ действеннее и эффективнее любой медицины оказался.

«Безоговорочным» гомосексуалистом, дорогой читатель, был английский король Яков I. Ну тот самый, сынок обезглавленной Марии Стюарт, отцовство которого лорда Дарнлея историками оспаривается и все больше к ее любовнику Давиду Риччо склоняется. Но это для нас сейчас не важно, кто был действительно отцом Якова I, красавец лорд Дарнлей или уродец Давид Риччо. Мы сейчас не академическим исследованием заняты, а главой о гомосексуализме. Так вот, этот король был гомосексуалистом «безоговорочным», то есть его любовные связи с мужчинами вполне доказаны, в отличие, скажем от «небезоговорочного» гомосексуалиста, к коим мужа Анны Австрийской — Людовика XIII причисляют, поскольку на сто процентов его связь с мужчинами не доказана, а так процентов на восемьдесят пять. Вот Яков I, согласившись на условия Елизаветы Английской «молчать в тряпочку» и шум ни в Европе, ни в мире не поднимать из-за злодейского убийства его матери, взамен получил два королевства: Англию и Шотландию. Был он внешне очень непривлекателен и с отвратительными манерами. Рот его слюнявил, сам он шепелявил, а рука его то и дело блуждала по собственной ширинке, и, даже сидя на троне, он не мог отучиться от этой пагубной привычки, на онанизм смахивающей.

Ну правда, ученые-сексопатологи и в этой, прямо скажем, неприличной манере, гораздо худшей, чем, скажем, сморкание вместо носового платка двумя пальцами, оправдание нашли. Дескать, у некоторых племен таким образом принято злых духов отгонять. У Е. Гольцмана читаем: «В Сицилии, Греции, России считалось очень эффектным средством против сглаза — дотронуться до собственного полового органа. В Калабрии же практиковалось крепкое сжатие члена или потрясение им»[151].

Так что не будем спешить в обвинении непристойности женщин, приехавших на празднества Нила, о котором-то поведении нам рассказывает Геродот: «Они стояли на берегу и издевались над дикарками, показывая им обнаженные половые органы». Ведь вовсе эти женщины не издевались над бедными дикарками, едино злых духов от себя отгоняли. Но у нас Григорий Распутин, публично обнаживший свой половой орган в московском ресторане «Яр», пострадал здорово на репутации: никакой пристав не усмотрел в этом акте явления изгнания злого духа, только дикую непристойность, спровоцированную обильно выпитым алкоголем.

Один из историков, кипя негодованием, так выразился о Якове I: «Король — просто мерзкий старик, ходит всегда грязным, как пьяный шотландский грузчик, никогда не умывается, даже рук не моет»[152].

Как обычно бывает у гомосексуалистов-королей, все они имели жен-королев. Иногда детей плодили, иногда нет. Не имел детей со своей женой Генрих III Французский. А вот Яков I детей имел, хотя его жена Анна Дунайская не только не красавица, а даже совсем напротив: с выпученными глазами, крючковатым носом и гнилыми, черными зубами. Как с такой чернозубой уродицей в постель ложиться, наследников плодить? Но король ложился и плодил. Для королевского трона это обязательным было, а вот для утех телесных у него фавориты существовали. И когда на королевском дворе уже рос Карл I, ему потом Кромвель на эшафоте голову срубит, и несколько девочек-дочерей появилось, Яков I с сознанием хорошо исполненного государственного долга перестал посещать спальню жены, полностью перенесясь на мужчин. Фаворитов у него было много, и тех не очень значительных, которые не особенно на политические дела Англии влияли, и тех фаворитов «первого класса», которые были настолько могущественны, что вмешивались в государственные дела. Царствование тех первых было непродолжительным, и, натешившись ими, король обращал свое внимание на нового красавца. Но когда фавориты получали отставку, они вместе с этим получали и богатое приданое, так сказать, в компенсацию за утраченную девственность. И всех этих Гьюмов, Гербертов, Геев (не отсюда ли произошло название гомосексуалиста — гей?) сделали графами, дали поместья и даже женили на их избранницах. Это был очень даже гуманный король, он «сам жил и фаворитам жить давал». Не умертвлял, как некоторые другие короли, за малейшую измену, ибо часто эти вынужденные гомосексуалисты свой взор на женский пол обращали и не прочь были жениться. «Пожалуйста, сколько угодно», — говорил в таких случаях Яков I и даже прижитых гомосексуалистами-фаворитами детишек, как хороший дедушка, на своих плечах таскал. А вот с более любимыми фаворитами дело было посложнее. Тут король, привязавшись, не мог вот так легко их из своих когтей, пардон, алькова, выпустить. И в этом отношении мы обращаем внимание ваше, дорогой читатель, на двух могущественных фаворитов Якова I — Роберта Карра и герцога Бэкингема. Того самого, от «Трех мушкетеров» — спросите вы? Да, да, конечно, его, только Александр Дюма, как каждый романтический писатель, много фантазии и фикции, так сказать, в свое повествование ввел, и образ Бэкингема, безумно влюбленного в Анну Австрийскую, набрал у него высот романтического рыцаря, без «страха и упрека». В реальности все прозаичнее и «преснее» было.