Эльвира Ватала - Великие любовницы

• Название: Великие любовницы
• Автор: Эльвира Ватала
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-006814-4

В «собранье пестрых глав», героями которых стали царствующие особы России и Европы, автор книги сумел детально описать быт и нравы повседневной жизни великих людей: Иоана Грозного, Анны Иоанновны, Екатерины II, Людовика XIV, Марии Медичи, королевы Англии. Люди далеких эпох предстают перед нами в опочивальне, в бальной зале, за карточным столом, на царском троне, во всем многообразии человеческих пороков и достоинств.

Великие любовницы и… любовники — их имена вошли в историю навечно: Мария Стюарт, маркиза Помпадур, королева Марго, Анна Австрийская, лорд Эссекс, герцог Анжуйский, Бекингем, король Генрих VIII.

Во имя их страсти и всепоглощающих желаний начинались войны и совершались дворцовые перевороты. Они порой вершили судьбы целых народов, не выходя из дворцовых альковов и королевских будуаров. Царские опочивальни были для них полем боя.

---

Такое непревзойденное злодейство можно только в королевских дворах встретить. Мещане — те более порядочные, там считалось бесчестным невесту беспричинно обратно возвращать.

Такая невеста-девчушка была абсолютно беззащитна в капризах королей. Никаких прав не имела. А супружество с малолетними детьми в то время на каждом шагу практиковалось. Вы посмотрите только, что в отсталых африканских странах творится! Время от времени какой-нибудь ученый-путешественник посещал африканские места и потом на страницах научных журналов оглушительные сообщения помещал. Ученый Плосс так писал: «В Индии особенно был распространен обычай браков с детьми. Джаты женятся на девочках в возрасте 5–7 лет. Последствия таких преждевременных браков ужасают. В 205 случаях брачного сожительства с женами-детьми 5 случаев смертельны, в 38 случаях — у них серьезные телесные повреждения. Десятилетняя женщина попала в больницу в жалком состоянии. На следующий день она была востребована мужем для „законного пользования“, как он выразился. У девятилетней девочки парализованы нижние конечности. Семилетняя девочка умерла во время брачной ночи от разорванного влагалища. Я не в состоянии изобразить то мучительное чувство, которое я испытывал при виде этих полусформировавшихся женщин, с их высохшими, как скелет, руками и ногами, с выражением безнадежной покорности судьбе, с лицом, никогда не озарявшимся улыбкой, когда они шествуют за своим властелином на предписанном обычаем расстоянии»[108].

Вследствие таких ранних браков, дорогой читатель, десятилетняя индусская девочка выглядит как семилетний ребенок. Проживя в возрасте от пяти-семи лет с мужем, часто с сорокапятилетним или пятидесятилетним, такие дети-жены к четырнадцати годам становятся матерями и производят на свет дюжину и более недоразвитых детишек. Девочке с раннего возраста прививается сознание, что ее роль в жизни — служение прихоти мужчины. Рождение девочки королевами-матерями воспринималось как горе, как несчастье. Короли дружественных стран выражали соболезнование друг другу по этому поводу. Уж на что Екатерина Великая просвещенная царица, но и она сетовала, когда у ее сына Павла одна за другой начали рождаться дочери: «Слишком много девок, всех замуж не выдадут», — говорила царица. Из всех монархов только один Александр VI, римский папа, правящий Римом, радовался рождению дочери Лукреции. У него почему-то из-за странного каприза судьбы от всех его любовниц и законных метресс рождались только мальчики. Лукреция была единственной дочерью среди многочисленного «стада» внебрачных детей Александра VI. То-то любил он ее безумно, что не помешало ему сделать ее политическим товаром, продавая как невесту. Но вернемся к нашему рассказу.

И вот когда Карл VIII умер (он о притолоку собственной двери ударился и погиб такой позорной смертью), Людовик XII решает Бретань заграбастать для Франции, и для этого ему необходимо на вдове Анне Бретанской жениться. А у него обуза на шее: нелюбимая жена Жанна Безобразная. Что же делать? Ничего проще: объявить свой брак «non consumatum». А проще: «Да не спал я с ней. Хоть режьте меня на кусочки». И вот после двадцатилетнего супружества стоит Жанна Безобразная перед следственной комиссией и отвечает на не совсем деликатные вопросы судей.

Судья: «Союз ваш не имеет законной силы, поскольку вы находитесь в четвертой степени родства».

Жанна: «Римский папа Сикст IV простил нам это».

Судья: «Ваш отец заставил нашего короля, тогда еще герцога Орлеанского, жениться на вас».

Жанна: «Я не такого низкого происхождения, чтобы заставлять кого-то насильно жениться на мне».

Судья: «Вы согласитесь с тем, что у вас есть физические недостатки?»

Жанна: «Я признаю, что я не особенно пригожа лицом и не обладаю такими красивыми формами, как большинство женщин».

Судья: «Вы должны знать, что физически не подходите для супружеской жизни».

Жанна: «Я так не считаю. Я так же подхожу для брака, как жена моего конюшего Жоржа, которая, будучи абсолютно калекой, смогла подарить ему двух детей»[109].

Словом, защищает Безобразная Жанна свое королевское и человеческое достоинство: она тоже имеет право на счастье и супружескую жизнь. Судьи бегут, конечно, к королю и сообщают ему, что никак упорство Жанны преодолеть не могут, а на все их обвинения она парирует очень даже логично и разумно. Тогда король лично к своей жене обратился с просьбой государственным планам не препятствовать и добровольно пойти в монастырь. Жанна подумала, подумала и согласилась: не для нее человеческое, женское счастье — послужим богу. Он, наверное, милосерднее человека.

Обрадованный Людовик XII женится на Анне Бретанской, и вот у них уже дети пошли, и в общем супружество было удачным, но вдруг жена умирает. Что делать уже очень уж немолодому, а прямо дряхлому Людовику XII? Конечно, жениться в третий раз: на сестре английского короля красавице Марии Тюдор. Но приехать за невестой в Англию король не может: слишком дряхл. И супружество совершается при помощи представителя, то есть жена Генриха VIII Катерина Арагонская роскошную сорочку в спальню «молодоженам» несет, а жениха представляет от имени короля Людовика XII дворянин, пригожий и молодой причем, — де Лонгвиль.

И вот де Лонгвиля, вполне порядочного дворянина, ввели в спальню, сорочку с него сняли, а штаны снять не позволили, только один сапог. И вот он, полуодетый, в нижней сорочке, в верхних штанах и с одной босой ногой, другая в сапоге, уже лежит рядом в постели со своей «невестой». Все придворные, окружив кровать, затаив дыхание внимательно наблюдали, как совершается «брачное таинство», то есть как медленно босая нога де Лонгвиля приближается к босой ножке Марии. Ну, прикосновение состоялось, наконец. Все. Брачный церемониал законен, супружество официальным представителем «испробовано», не придерешься, Европа! Прикосновение ног Мария приняла без неудовольствия, можно теперь возвратиться в залу, где свадебный ужин, музыка, свет и танцы. Мария очень весело танцевала на этом балу, личико ее не переставало одаривать всех лучезарной улыбкой, которая несколько потускнела, когда она через несколько месяцев воочию увидела своего жениха, французского короля Людовика XII. Краснощекого, обрюзгшего, жирного, горбатого, пятидесятидвухлетнего, выглядевшего на целых сто лет и не могущего самостоятельно с коня слезть. Доехал-то он на встречу своей невесты верхом на коне — доехал, но сползти с коня уже не может. Подагрические ноги совсем отказали, четверо слуг его стягивают, кряхтящего и стонущего, с коня, вот-вот на землю опрокинут. Не опрокинули, однако. Носилки, которыми король вынужден был возвращаться с невестой в Париж, тоже ни разу не опрокинули, хотя оживленная беседа между королем и его невестой происходила в весьма неудобных позициях: она из окошка своей кареты, он изогнувшись в своих носилках.

Да, от такого «вида» жениха всякая охота у юной, шестнадцатилетней жены к брачной жизни отпадет. Но Мария была очень умной и хитрой девицей. Она знала, что делала. Она поступила как мудрая матрона. Притворилась, полная восторга от встречи с супругом. Решила по мудрой присказке — заласкать кота насмерть! Знаете, дорогой читатель, как можно от избытка чувств замучить насмерть не только кота, но и человека? И вот она — сама лучезарность и веселость. Мужу поцелуи и нежные объятья, хотя он весьма сконфуженным из супружеской спальни выходит, а входит весьма задумчивым, будто важная государственная проблема чело ему омрачает. Мария делает вид, что в королевском алькове все о’кей, и даже какие-то подушечки и простынки для увеличения своего живота подкладывает, к вящему ужасу Луизы Савойской, претендующей поставить на французский трон своего сыночка, герцога Ангулемского, который действительно потом станет французским королем Франциском I. Но это потом будет. А сейчас претендент на французскую корону в большой опасности: он все больше и больше поддается — чарам Марии Английской и уже не прочь помочь ей в увеличении животика натуральным путем. Напрасно мудрый придворный де Гренвиль ему резонные аргументы представляет об опасности такого беспечного и легкомысленного шага: «Ох, господь вас побери (так он выражаться любил), что же вы делаете? Разве вам не понятно, что эта тонкая бестия желает вас завлечь и от вас понести? А родись у нее сын — и вы навечно всего только граф Ангулемский, уж никак не король Франции, на что уповаете. Король наш состарился, у него уже не будет детей. Вы с ней сблизитесь, а при вашем молодом горячем нраве и ее пламенной натуре не успеете моргнуть глазом, как приклеитесь друг к другу, что и не отодрать. А тут и дитя — и конец всем надеждам»[110].

А граф Ангулемский никаким разумным доводам не поддается: он влюблен в Марию, и все! Что там корона! Но не так рассуждала его матушка, перед которой он большой респект чувствовал и всегда, разговаривая с нею, на одном колене стоял со шляпой в руках. Она, узнав о легкомысленной и безответственной влюбленности своего сына, устроила ему такой нагоняй, что он и думать о Марии забыл. Пока, конечно, до смерти ее супруга. А Мария, со своей стороны, продолжает «заласкивать кота насмерть». Она, зная, что у короля больной желудок, нарочно устраивает обеды поздно вечером с обильными и жирными яствами и самолично ему в бокал все время вино подливает, так что он, бывало, замертво пьяный под стол сползал. Или, зная, что у мужа-короля сильный ревматизм, берет его с собой на прогулку в такой холодный день, что у бедного короля зуб на зуб от холода не попадал, и трясся он в ознобе и насморк и все прочее с простудой связанное заработал. А Мария не поддается, она ведет свою игру умело, все время поддерживая короля в уверенности, что он еще совсем не старый и им надо веселиться. И вот, танцы балы и маскарады ожили наново в королевском дворце, несколько потускневшем от излишней богобойности второй жены Людовика XII — Анны Бретанской. Теперь веселье не прекращается ни на минуту, и, видя, как ожиревшим козлом скачет в менуэте его королевское величество, венецианский посол резонно заметил: «Ослепление красотой жены вскоре убьет этого больного старика». Он не ошибся. Через три месяца, первого января 1515 года, Людовик XII благополучно скончался, к великой радости двух женщин: Марии Английской и Луизы Савойской. Теперь королем станет племянник Людовика XII, а ее сын Франциск I. И вот тогда-то он, несмотря на запрет матушки, вновь вспомнил о красавице Марии и уже предлагает ей замуж за него идти. А прежняя жена — не помеха. Прежнюю тихую, невзрачную и покорную Клод можно легко в монастырь запрятать, а развод с ней взять, так это проще пареной репы. Мария гордо отказалась. Раз с законным наследником из ее лона ничего не получилось, она готова на лоно своей великой любви вернуться. «Да понимаете ли вы, от чего вы отказываетесь?! — якобы крикнул новый король. — Я хочу вас сделать королевой над 15 миллионами подданных, а вы отклоняете такой подарок?»