Сычев К. В. - Роман Брянский

• Название: Роман Брянский
• Автор: Сычев К. В.
• Жанр: Исторические любовные романы

Первый исторический роман из серии «Судьба Брянского княжества». Книга повествует о событиях истории Руси XIII века, связанных с основанием и становлением Брянского княжества, о жизни и деятельности выдающегося полководца и государственного деятеля князя Романа Михайловича Брянского (1225–1290 гг.), его взаимоотношениях с другими русскими князьями, золотоордынскими ханами и Литвой. Автор описывает также другие русские княжества, быт людей той эпохи, приоткрывая занавес над многими тайнами истории и личной жизни своих героев.

---

– Не знаю, батюшка, может, мне уйти в мой Луцк? – пробормотал Ростислав. – В город, подаренный мне князем Даниилом…Небось, этот Даниил думает, что стал как бы благодетелем за свой скромный дар…На деле же, разве не Даниил отнял у меня мой законный Галич? Пусть бы сидел у себя на Волыни!

– Да что ты, братец! – вдруг сказал подошедший, едва унявший слезы, княжич Роман. – Неужели ты забыл свои клятвы и обещание мира князю Даниилу? Ведь он твой родной дядька!

– Какой он мне дядька? – возразил Ростислав. – Покойный отец Питирим говорил мне об этом и разъяснил мне подробно историю нашего рода. Это наш отец ему дядька! Наш батюшка в пятом колене от Святослава Ярославича, а Даниил – в шестом колене от Всеволода Ярославича, который был младшим братом нашего пращура!

– Что за ересь?! – вскричал Роман. – Или ты не знаешь, что наша матушка – родная сестра Даниила Романыча? Значит, он наш подлинный дядька!

– Успокойся, Романушка! – раздался вдруг мягкий, повелительный голос и ласковая теплая рука обняла Романа. К нему сзади тихонько подошла заплаканная красавица жена. – Не слушай ты вздорные слова! Не от сердца они, но от горячности! Этот Ростислав чрезмерно нетерпелив!

– А ты терпеливая! – вспыхнул Ростислав. – Неспособна даже в горе отринуть суету! Не успеют от мамки оторваться, а уже бегут замуж! Молодые еще, но наглые! Начали старшего, бесстыдники, учить! Чего же вам не хвалить Даниила: одному – тесть, а другой – батька!

– Попридержи язык, Ростислав! – бросила княгиня Агафья. – Не тебе судить моего брата! Уж если клялся в верности и осудил свои ошибки, то держи свое слово, не позорься! Всемогущий Господь все видит и слышит!

– Отпевайте же покойников! – прервал неуместный спор великий князь. – Эй, дьячок, теперь ты за священника! Покажи нам свои церковные знания! Если справишься с этими делами как следует, тогда я упрошу владыку, чтобы сделал тебя попом! Думаю, что ты достоин этого и набрался достаточно ума-разума от покойного отца Питирима.

И вскоре княжеский караван, похоронив погибших и отдохнув после случившейся беды, медленно тронулся дальше, обходя чужеземный город.

Со многими трудами и лишениями пробирались через чужие земли черниговские воины. Наконец, уставший от бесплодных скитаний великий князь отдал приказ повернуть назад на родную землю.

Уже растаял снег, земля покрылась ярко-зеленым травяным ковром. Апрельское солнце приветливо согревало степь и холмы, которые встречались на пути княжеской семьи.

Не доезжая Днепра, княжич Ростислав простился с родными. – Поеду в Чернигов, – сказал он отцу, – а тогда увижу, что надо делать дальше!

– Ну, что ж, сынок, благослови тебя Господь! – кивнул на прощание головой великий князь. – Старайся же возродить этот наш родовой город!

– Хорошо, батюшка, – улыбнулся Ростислав. – Как только доберусь до Чернигова, сразу же займусь устройством города! Не думаю, что татары совсем разрушили город!

– Ну, сынок, с Богом! – промолвил Михаил Всеволодович. – Теперь ты уже великий черниговский князь! Вот только женись…Думаю, что татары, если даст Господь, не вернутся на наши русские земли! А если и вернутся, то в свои края!

Через пару дней перед княжеской семьей показался Днепр, разлившийся от весеннего паводка, бурный и могучий.

Сидя верхом на коне на берегу полноводной реки, черниговский князь размышлял. – Подойди ко мне, Роман! – громко сказал он после долгого раздумья. Княжич подъехал и остановился, склонившись в седле перед отцом.

– Вот что, сынок, – промолвил Михаил Всеволодович. – Немного нам осталось ехать по берегу к Киеву. А когда туда доберемся, будем решать как жить дальше. Сам я останусь в Киеве. А тебе пора иметь свой удел, благо ты теперь женат, а значит, ты уже князь, но не княжич!

– Как скажешь, батюшка, – кивнул головой молодой князь. – Я всегда готов, если надо, пойти по твоей воле на княжение!

ГЛАВА 24 К НОВОЙ ЖИЗНИ

Весна 1241 года была холодной. Мартовский снег разбух и почернел, растекаясь грязными лужами по серым пустырям, оставшимся от некогда цветущего и богатого города. То тут, то там обнаруживались трупы погибших во время осады и уличных боев киевлян. Покойников сразу же хоронили созванные православными священниками уцелевшие жители, которые до погрома сумели укрыться в ближайших лесах, и монахи, еще с декабря занимавшиеся отпеванием убитых и их погребением. Трупов было настолько много, что новые находки изуродованных тел уже ни у кого не вызывали чувств страха, отвращения и отчаяния. Ко всему этому относились спокойно. Однако сил и средств на быстрое погребение останков несчастных жертв было явно недостаточно. Печальной миссией занимались две с половиной сотни человек, а их нужно было кормить…Правда, помогали соседние, уцелевшие монастыри. Кто зерном, кто овощами. Купчиха Василиса тоже участвовала со своими людьми в уборке городских улиц. Вместе с четырьмя верными слугами она разъезжала по городу, подбирала в телегу трупы горожан и отвозила к большому церковному кладбищу, где, близ развалин нескольких храмов, священники отпевали покойников, погребаемых в большую братскую могилу, вырытую общими усилиями…

Купец Илья пожертвовал на нужды голодных жителей больше ста пудов отборной пшеницы, ржи, овса и проса. Но у него самого было большое хозяйство, многочисленная челядь, скот и рабочие лошади. Постепенно и его запасы подходили к концу, а возобновлять их было нечем: окрестные села и деревни, поставлявшие в Киев продовольствие, были начисто уничтожены татарами. А товары, которые купец сберег в своих складах, и бочки с серебром, нажитые во время торговли в Киеве, лежали мертвым грузом. К несчастью, татары сожгли и все киевские корабли, зимовавшие на пристани. От купеческих ладей остались на днепровском льду лишь почерневшие остовы и каркасы. И вот купец оказался в очень трудном положении. Имея богатства и товары, он не мог ими воспользоваться. Путь по реке был ему заказан: на строительство новых судов нужны были умелые плотники, а их в городе не осталось. Можно было, правда, выехать из Киева на лошадях. У Ильи Всемиловича было достаточно и коней и повозок. Но отъезду по суше мешали весенняя распутица и многочисленные завалы из мусора, битого кирпича, полуобгоревших бревен…Купец все никак не мог решиться на выезд из города и ежедневно отправлялся верхом на разведку со своими людьми. Он уже принял решение выехать из Киева по направлению к Брянску, а там уже определиться, где основать свою новую факторию. Его жена Василиса, пожив в разоренном городе, в конце концов, тоже поняла, что необходимо уезжать. Она советовала мужу отправиться в путь, как только подсохнут дороги, на север, в Смоленск или, если там не понравится, в Великий Новгород, где у Ильи Всемиловича имелись старые друзья и хорошие деловые связи. Так и решили. Осталось только дождаться середины апреля – начала мая. А пока приходилось отсиживаться в своем большом, ставшим скучным и мрачным, доме, и помогать, чем можно, несчастным горожанам…

По вечерам купеческий дом несколько оживлялся, когда в гости приходили киевские священники. Почти ежедневно они были желанными гостями за столом купца Ильи и с интересом расспрашивали его о счастливом спасении и о благодарном татарине. Как-то в гости к купцу нагрянул сам игумен Печерской лавры отец Паисий.

Илья Всемилович был одновременно и обрадован и встревожен. С одной стороны, было приятно внимание высокого духовного лица, но с другой – беспокоили расспросы о надоевшей истории с Болху-Тучигэном. Вот и на этот раз не успел седобородый старец отведать вкусных блюд, приготовленных кухаркой Елицей, как сразу же вопросил: – Это правда, почтенный Илья, что ты спас знатного татарина от гибели?

– Да, – кивнул головой купец, – это так! Мы с женой спасли раненого татарского посла.

– Крепко странно, – прищурился старец. – Мне же говорили совсем другое! Дескать, вы спасли не татарского посланца, но…другого человека…

– Вот тебе крест, отец игумен, – купец перекрестился, – именно посланца! Его тогда на рынке так избили! Думали, что покойник, однако же он ожил в моем доме! Лечили его, чем могли…

– Люди говорят, купец, что тот татарин был не посланец, – сурово промолвил печерский настоятель, – но татарский лазутчик! Он жил в вашем тереме и высматривал, а когда узнал все нужное татарам, ушел в свои степи…Не зря-де поганые ударили всеми своими силами по Лятским воротам со стороны леса! Они знали эту киевскую слабину!

– Да что ты, батюшка! – вскрикнула Василиса. – Это – прямая ложь! Какой из него был лазутчик, если он даже на ногах не стоял! Да долго лежал, словно покойник! Спроси моего лекаря, если не веришь моим словам! Вот он здесь! Поведай же об этом, Радобуд, ничего не утаивая!

– Да, отец, – встал из-за стола сидевший в отдалении знахарь. – Тогда Василиса-матушка привезла с нашего рынка избитого татарина. Он был очень плох! Даже я, видевший и не такое, не думал, что тот татарский молодец выживет. Однако так было угодно нашему Господу…Если же люди говорят иное…То – злые языки, отец! Не стали бы хорошие люди хулить нашего Илью Всемилича! Он ласковый и щедрый человек! Он помог многим людям! А татарина спас не он сам, а его жена – Василиса-матушка. Когда Илья Всемилич узнал об этом, он сначала очень опечалился. Но Василиса-матушка поведала ему о своем чудесном спасении. Как тот татарин спас ее от гибели!