Сычев К. В. - Дмитрий Красивый

• Название: Дмитрий Красивый
• Автор: Сычев К. В.
• Жанр: Исторические любовные романы

Третий исторический роман из серии «Судьба Брянского княжества» повествует о событиях истории Руси XIV века. В центре – Брянское княжество, возглавляемое князьями Романом Глебовичем (1314–1322) и его сыном Дмитрием Красивым (1322–1352), получившим в народе свое прозвище за необыкновенную красоту лица и любвеобилие. Брянское княжество в это время было одним из самых сильных на Руси. С брянскими князьями считались и ордынские ханы и Литва. Однако московские князья, претендовавшие на объединение Руси под своей властью, ненавидели Брянск и делали все для того, чтобы уничтожить своего политического конкурента. Но вплоть до самой смерти князь Дмитрий Брянский сохраняет свою самостоятельность, несмотря на огромные трудности, внутренние неурядицы и личные жизненные потери.

---

– Зови его, Буян! – сказал с тревогой в голосе Юрий Даниилович. – И побыстрей!

Тверской боярин скромно, без привычного тверского «величия», вошел в «думную палату» и поясно поклонился московскому князю, после чего, повернувшись к нему задом, также низко поклонился московским боярам. – Здравствуйте, славный князь – сказал он, вновь обернувшись к князю, – и знатные бояре! Да будут у нас мир и согласие!

– Здравствуй и ты, тверской боярин! – усмехнулся князь Юрий. – Однако удивительно, что на твоем лице нет чрезмерной гордыни!

– Я несу тебе горькую весть, батюшка! – грустно сказал, переставляя ноги, боярин Олекса. – И не хочу медлить: твоя именитая супруга Агафья скончалась! От простуды и жара!

– Скончалась?! – вздохнул Юрий Даниилович, не веря своим ушам. – Неужели ты обманываешь нас?

– Не обманываю, княже, – опустил голову Олекса Маркович. – Эти горькие слова – правда!

– Скончалась! – хором, как эхо, повторили московские бояре.

– Зачем тебе тогда мир, Олекса? – сказал, покраснев и выжав из себя слезы притворной жалости, московский князь.

– Не мне, батюшка, но моему господину Михаилу Ярославичу, – пролепетал тверской боярин.

– И этому непутевому Михаилу? – простонал князь Юрий. – Ведь он разбойник, безжалостный убийца! Ох, уж я, несчастный! Опять вдовец и – при молодой супруге! – Он подскочил в кресле, обхватил обеими руками голову и хрипло, прерывисто, зарыдал.

– Не горюй, батюшка, – пробормотал растерявшийся боярин Олекса. – Память твоей супруги не обижена: она похоронена в Ростове Великом со славой и почетом. Ее тело покоится в церкви святой Богородицы…

– Ее даже похоронили без моей воли! – еще громче зарыдал Юрий Даниилович. – А ведь только недавно обещали мне мир и великий «стол»? Ох, и лютые вы звери, беспощадные мучители! Убирайся же, боярин! – крикнул он вдруг, вставая и отводя от лица руки. Багровые одутловатые щеки князя блестели от обильно текущих слез. – Однако зачем я дарю тебе свободу?! – Князь поднял голову и посмотрел на своих бояр. – И сохраняю тебе, такому злобному посланцу, жизнь?! Погоди, подлый нехристь! Эй, стража! – Он хлопнул в ладоши. Перед князем немедленно предстали вооруженные секирами дружинники. – Хватайте же, люди мои верные, этого злодея, нечестивого боярина Олексу, и ведите его на плаху без раздумий и лишних слов!

– Я не виноват, батюшка! – завопил седовласый боярин, покраснев и выпучив глаза. – За что такая жестокая кара?!

– Это тебе, боярин, за твоего злобного Михаила, подлого отравителя! – взвизгнул князь Юрий. – Скорей, люди мои, вздерните голову этого бесстыжего злодея на кол!

Княжеские воины, цепко схватив упиравшегося и кричавшего во все горло боярина, быстро выволокли его в простенок и потащили на казнь.

Как только они удалились, князь Юрий как-то разом успокоился и, усевшись в свое большое кресло, вновь обхватил обеими руками голову.

Бояре молча сидели и ждали, когда их князь заговорит.

Наконец, Юрий Московский отнял от лица руки, и перед боярами предстал прежний, сильный и уверенный в себе властитель! – Вот как влип этот злосчастный Михаил! – сказал он спокойным голосом. – Плохи его дела! Царь никогда не простит ему это убийство!

– Так ведь она умерла от жара, – пробормотал воевода Василий Кочева. – А это же не убийство!

– Помолчи, Василий! – прикрикнул князь Юрий. – Неужели ты не видишь козней Михаила? Нет сомнения, что они отравили мою кроткую голубицу! Дали ей зелья!

– Тогда, батюшка, ты прав, – тихо сказал Протасий Федорович. – Князь Михаил обречен!

– Надо бы воспользоваться этим случаем, – покачал головой Родион Несторович, – и отправиться в Орду! Теперь время в твоих руках!

– Ну, что ж, – буркнул Юрий Даниилович, – тогда пусть так и будет! Он выпустит моих братьев Бориса и Афанасия! Куда ему деваться? И приедет в Орду! Однако неплохо бы и других наших недругов подставить под царский меч!

– Зачем, батюшка? – пробасил боярин Федор Бяконт. – Мы и так жестоко наказали по осени тех суздальских князей, которые тебя не поддержали!

– Этих-то наказали, – вздохнул князь Юрий, – но остались другие! Например, Иван Смоленский и Роман Брянский! Разве они не были заодно со злобным Михаилом? Особенно тот старый Роман! Зачем же он тогда посылал своего человека в Тверь и предупреждал Михаила о нашем походе? Разве не это привело нас к разгрому? Я уже вижу седую башку этого Романа на татарскому колу! И молю нашего Господа: погуби на века тот ненавистный нам Брянск! – И князь, подняв вверх свое внезапно просветлевшее лицо, громко, с хрипом и визгом, захохотал.

ГЛАВА 9 САРАЙСКОЕ «СИДЕНИЕ»

Лето 1318 года было жарким. Старый князь Роман уже почти два месяца томился в гостевой юрте, страдая от скуки и духоты. Вместе с ним тяготились бездельем княжеские бояре, дружинники и слуги. Брянский князь прибыл в Сарай, но ордынского хана не застал: последний в это время кочевал где-то в далеких степях. Оставшиеся в Сарае немногочисленные вельможи говорили разное. Одни – что «нынче государь охотится у Хвалынского моря», другие – «пошел войной за Сурожское море«…Однако было ясно лишь одно: молодой хан Узбек ушел надолго и ждать его придется, умирая от бездействия, едва ли не до осени.

Боярин Мирко Стойкович, сдав брянское серебро ордынскому денежнику и получив бронзовую бирку с отметкой об уплате, устремился с двумя десятками брянских конных дружинников в глубину дикой степи: искать хана и его двор. Князь Роман с сыном Дмитрием хотели тоже поехать в степь, но боярин Мирко их отговорил. – Не надо, княже, вам с сыном соваться туда, – сказал он с твердым убеждением во взоре. – Там наверняка «заварится каша» из-за тверского князя Михаила! Разве ты не помнишь, как тебя обвинили в прошлом году в дружбе с Михаилом? Еще попадешь под горячую царскую руку! Посиди-ка лучше тут, а я сам доберусь до государя и обо всем разузнаю. И еще попрошу царя, чтобы он отпустил нас, верных ему людей, назад в Брянск!

Так и остался князь Роман в Сарае с восьмью десятками воинов, ожидая своего боярина и регулярно посещая русскую православную церковь, отстаивая заутрени, обедни и вечерни в горячих молитвах, умоляя милосердного Бога поскорее избавить его от скучной тяготы.

Сарайские священники – от простых попов до самого епископа – помогали князю скоротать время. Беседы с духовными лицами успокаивали его. Здесь, в Сарае, он проявил себя настоящим праведником и верующим христианином.

В это же время его сын Дмитрий развлекался, как мог: познакомившись с сыновьями татарских мурз, остававшихся в Сарае, он предавался в их кругу развлечениям. Щедрость и хорошее знание татарского языка делали свое: в короткий срок Дмитрий Романович стал своим человеком и даже другом местной молодежи. А молодежь в Орде была очень своеобразная! Все зависело от возраста отцов. Если отцы молодых татар были во власти и здравии, их дети, даже будучи людьми преклонного возраста, считались молодыми и за свои поступки отвечали только перед родителем. Многие из отпрысков татарской знати уже давно перешагнули за тридцать лет, а все еще предавались «отроческому веселью». Тридцатилетнего Дмитрия вполне устраивало такое положение дел. Он также беспечно, как и его татарские друзья, скакал по степи и играл во всевозможные игры наездников. А эти игры молодых татар были далеко не всегда безопасными!

Однажды, рано поутру, когда еще было прохладно, в юрту молодого русского князя нагрянули его друзья – сын мурзы Кавгадыя, Сатай, и отпрыск мурзы Ахмыла, Мандул. Оба татарина уже давно имели свои отдельные юрты, по нескольку жен, свои стада и богатства и даже немало собственных чад. Но поскольку их отцы еще были «в силе», они продолжали «играть» в юношей.

Гостевая юрта князя Дмитрия стояла рядом с отцовской, но молодые татары бесшумно проникли к своему русскому кунаку, лишь потревожив узнавших их слуг молодого князя. Последние привыкли к подобным визитам и встрече не препятствовали, разбудив своего князя.

– Вставай, Дэмитрэ, – сказал шепотом Сатай. – У нас занятное дело!

– Возьми только коня и пятерых верных людей! – буркнул Мандул. – Скоро нам будет очень весело. И поспеши!

Князь Дмитрий, не задумываясь, отдал распоряжение своим людям, с их помощью быстро оделся, и не успело еще солнце окрасить ярким светом степной горизонт, как друзья уже мчались в окружении своих воинов к Волге.

– Хорошо бы успеть до рассвета, – кричал, быстро скача вперед, Сатай, – и встретить остальных!

Они довольно быстро промчались по главной сарайской улице и, невзирая на мрак, направились в степь.

У ближайших кустов их ожидали другие молодые татары: каждый с целой свитой из воинов и слуг.

– Салям тебе, Дэмитрэ! – заговорили они, узнав русского князя.

– Салям и вам, Ахмуд…Тайбу…Нагачу, – успевал только отвечать князь Дмитрий. – Зачем вы тут собрались?