Сычев К. В. - Роман Молодой

• Название: Роман Молодой
• Автор: Сычев К. В.
• Жанр: Исторические любовные романы

Четвертый исторический роман из серии «Судьба Брянского княжества» повествует о событиях из истории Средневековой Руси, связанных с жизнью и деятельностью князя Романа Михайловича Молодого (1330–1401), его управлением Брянским княжеством (1357–1363), службой великим московским князьям (1363–1392) и великому литовскому князю Витовту (1392–1401). Брянское княжество в это время приходит в упадок и со смертью Романа Молодого прекращает свое существование, войдя в состав Великого княжества Литовского, как отдаленная пограничная провинция. По-новому, сквозь призму фактов, исторических документов и исследований ученых-историков, автор описывает важнейшие битвы, в том числе под Шишевским лесом (1365), принесшую первую победу русским воинам над большим татарским войском, умышленно «забытую» апологетами московских князей, не желавших славить победителя – великого рязанского князя Олега Ивановича. Автор отказался от традиционного восхваления курса великих московских князей и рассматривает события с учетом общечеловеческих ценностей.

---

– О, пощади, славный государь! – завопил, катаясь по полу, Всеволод Холмский. Но верный Джэбэ цепко схватил его за руки!

– Благодарю тебя, могучий и мудрый государь! – вскричал, задыхаясь от радости, князь Василий Тверской. – Ты мудр, как Соломон и Александр Македонец, и даже мудрей всех древних мудрецов! Ты одним ударом разрубил этот запутанный годами и зловещий узел! Я беспощадно накажу бессовестного негодяя и его приспешников! Слава, слава тебе, великий государь!

– Ладно, Вэсилэ, – весело сказал Бердибек-хан, глядя на связанного, почерневшего от горя князя Всеволода. – Вези же этого злодея на свой суд и поступай, как знаешь! Однако не забудь моих слов и проведай того Ромэнэ! Он должен приехать в Сарай и расплатиться с долгами! Пусть не боится моей кары! Если он привезет все положенное серебро, ни ему, ни его лесному Брэнэ ничто не угрожает! И немедленно доставь сюда назначенные тебе две тысячи серебряных денег!

– Слушаю и повинуюсь! – громко сказал, вставая и пятясь к выходу, князь Василий. – Да будешь ты жив, невредим и здоров на века, наш любимый государь, ясное солнце!

ГЛАВА 13 СВЯТИТЕЛЬ В БРЯНСКЕ

Князь Роман Михайлович восседал в своем кресле думной светлицы, окруженный боярами. Начало декабря 1358 года не предвещало благоприятных перемен. Грянули суровые морозы, сковали реки и озера толстым льдом, а засыпавший все пути-дороги снег нисколько не уменьшил лютых холодов. Из-за снега пришлось отказаться от охоты – излюбленного княжеского времяпрепровождения. Но в стольном Брянске, несмотря на суровую погоду, дела шли неплохо. С вокняжением желаемого всеми правителя в городе установились тишина и покой. Роман Михайлович, приглашенный на княжение вечем, то есть всем народом, прибыл в город в сопровождении известных бояр – Супони Борисовича и Жиряты Михайловича «с чадами и верными людьми». Супоня Борисович вновь стал тиуном князя или главным воеводой, Сотко Злоткович, постаревший и сгорбившийся, опять возглавил княжеский сыск, а боярина Улича Брежковича князь назначил огнищанином. Немногочисленные же бояре покойного князя Василия и его верные дружинники отправились, волей нового брянского князя, сопровождать княгиню-вдову Ольгу в Смоленск. Назад она уже не вернулась. Ключницу Шумку князь Роман, несмотря на протесты бояр и епископа, оставил при себе. – Пусть эта красная девица присматривает за светлицей и хозяйскими делами! – решительно сказал он, пораженный красотой молодой женщины. Прелестная Шумка не долго горевала о смерти своего любовника-князя и очень скоро оказалась в постели Романа Молодого. Как только супруга князя Мария занемогла, и князь испытал «телесную тоску», красавица-ключница при первом же призыве в спальню охотничьего терема, должным образом успокоила его. Роман Михайлович не раз поминал добрым словом покойного князя Василия: веселая Шумка пришлась ему по душе! Но бывало и так, что князь Роман возмущался поведением своего предшественника, по вине которого в брянской казне почти не осталось серебра. Покойный Василий Иванович раздал все деньги татарам за их военную помощь. В результате возникла трехгодичная задолженность ордынскому хану. Несмотря на то, что в Орде произошли перемены, и скончался хан Джанибек, его наследник не собирался прощать Брянску долгов. По осени в Брянск приезжал великий тверской князь Василий Михайлович и напомнил князю Роману об ордынском долге. – Меня прислал к тебе сам царь, – сказал тогда князь Василий. – Он вызывает тебя в Орду с серебром! Ты должен уплатить «выход» за два года!

Значит, князь Роман был вынужден собрать серебро и за следующий год, поскольку в этом году съездить в Орду не удалось.

Перед отъездом в Брянск из Литвы князь Роман Михайлович беседовал с глазу на глаз с великим литовским князем Ольгердом. Последний освободил брянского князя от дани Литве сроком на пять лет. – Вот когда ты окрепнешь и умножишь казну, тогда будешь присылать к нам, в славную Литву, брянское серебро, – молвил Ольгерд на прощание. – А вот Орде пока исправно плати «выход», чтобы татары не обозлились и не причинили вреда. Рано тебе обижать татарского царя…Он еще в силе! А врагов у нас и без того достаточно…

Получилось, что с приходом в Брянск литовского ставленника платежи в Орду не отменялись и объяснялись лишь временной мерой: «пока не умножатся силы».

Как оказалось, «силы» «не умножались» в Литве едва ли не сто лет: литовские князья, занимавшие Волынь и прочие русские земли, платили дань Орде, как и русские князья в былые годы. Другое дело, что они не оказывали Орде военной помощи, так как воевали в войске великого литовского князя. Но татар это вполне устраивало.

Вот и Брянск, став зависимым от Литвы уделом, обязывался лишь «по первому зову великого князя Ольгерда отсылать в Литву тысячу лучших воинов и хранить союз с ним». А под «союзом» понималась вражда со всеми соперниками Литвы и, прежде всего, с великим князем Иваном Московским.

Василий Михайлович Тверской, бывший Кашинский, зять умершего Дмитрия Красивого, побывав в Брянске, сразу же подружился с Романом Молодым. Они вместе ходили на княжескую охоту, затравили полдесятка жирных кабанов и даже добыли матерого медведя. Князь Василий присутствовал и на венчании Романа Михайловича. Как только из Москвы прибыл посланник брянского епископа Нафанаила с разрешением митрополита Алексия на венчание, обряд был немедленно совершен.

Рослые супруги Роман Молодой и красавица Мария под дружные одобрительные крики славивших их бояр и под благословение епископа были объявлены законными правителями Брянского удела. С золотыми обручами на головах вышли они из Покровской церкви, проследовали через весь детинец, прошли через мост, соединявший крепость с остальным городом и прибыли в церковь Горнего Николы, стоявшую на вечевой горе. Здесь при стечении многих горожан епископ Нафанаил вновь объявил об утверждении власти князя «самим господом Богом».

– Слава! Слава! – неслось по всему городу.

Не охраняемый никем князь, окруженный боярами, взяв под руку жену, вернулся в свою крепость за пиршественный стол, где уже восседали Василий Тверской и его немногочисленные бояре.

Целую неделю прожил князь Василий Тверской у Романа Молодого. Они немало выпили «пенных медов и грецких вин», обсудили последние события.

Василий Михайлович рассказал князю Роману о своей расправе над племянником – Всеволодом Холмским. – Я разогнал всех злодеев и продал их имущество! – радовался он. – Не осталось ничего ни у бояр, ни у простолюдинов князя Всеволода. А его самого, жестоко обругав, я заковал в железо и вверг в сырую темницу! Пусть же посидит там и научится уважать древние законы и мои преклонные годы! Будет знать, как обижать родного дядьку!

Тверской гость посоветовал Роману Брянскому «укреплять свою власть и дружить с Москвой». Князь Роман сделал вид, что не услышал этого: он помнил слова великого литовского князя Ольгерда «о московском зле».

Князь Василий посетил знаменитую баню брянского князя и…был разочарован. Помылся и попарился он, конечно же, отменно. Но князьям прислуживали лишь здоровенные румяные банщики, которые только и умели, что «жару поддавать и тереть лыковыми мочалами спины».

– Вот при моем покойном тестюшке, – говорил потом за обеденным столом тверской гость, – была совсем другая банька! Дмитрий Романыч, царствие ему небесное, всегда привечал красивых девиц! С ними было очень приятно мыться! Я по сей день помню тот славный отдых!

– Я учту твои слова! – отвечал князь Роман. – Надо будет хорошенько это обдумать и отдать распоряжение моей верной ключнице, чтобы она подыскала красивых девиц для банного дела…

Глядя на красавицу Шумку, принесшую князьям на серебряном подносе большой золоченый кувшин с греческим вином, Василий Тверской весело тряхнул седой головой. – Я верю, братец Роман, – сказал он, – что у тебя есть чутье на красивых девиц, и что твоя банька скоро затмит утехи самого Дмитрия Романыча!

После отъезда великого тверского князя Роман Брянский задумался. Он чувствовал, что его отъехавший гость был прав: с Москвой надо дружить! Ведь именно в Москве сидит глава русской православной церкви – митрополит Алексий, а он благословил Романа на Брянское княжение! С другой же стороны, великий литовский князь Ольгерд категорически возражал против дружбы с Москвой и сулил в будущем войну Литвы с ней! Он даже советовал «дождаться смерти брянского попа и назначить на его место ставленника митрополита Романа, а московского митрополита – не признавать»!

Но, поскольку брянский епископ Нафанаил был ставленником Москвы и умирать не собирался, венчание пришлось «согласовать» с московским митрополитом.

Князь Роман имел встречу со своим тезкой – митрополитом Романом, нашедшим поддержку в Литве. Последний, одетый в богатые, расшитые серебром и золотом ризы, выглядел очень надменно и величественно. Худощавый, немного уступавший в росте князю Роману, литовский митрополит был похож на литовца. Его серо-голубые, со стальным оттенком глаза сверкали холодным огнем, а тонкие изогнутые брови и немного скрюченный нос придавали его лицу хищное выражение. Это был истинный «князь церкви», ибо признавал только князей, бояр и богатеев-купцов. Простонародье не допускалось к «пресветлому лику владыки». Даже будучи в церкви в самые значительные праздничные дни, митрополит Роман старался избегать контактов с «черными людьми», боясь их, как заразы.