Сычев К. В. - Роман Молодой

• Название: Роман Молодой
• Автор: Сычев К. В.
• Жанр: Исторические любовные романы

Четвертый исторический роман из серии «Судьба Брянского княжества» повествует о событиях из истории Средневековой Руси, связанных с жизнью и деятельностью князя Романа Михайловича Молодого (1330–1401), его управлением Брянским княжеством (1357–1363), службой великим московским князьям (1363–1392) и великому литовскому князю Витовту (1392–1401). Брянское княжество в это время приходит в упадок и со смертью Романа Молодого прекращает свое существование, войдя в состав Великого княжества Литовского, как отдаленная пограничная провинция. По-новому, сквозь призму фактов, исторических документов и исследований ученых-историков, автор описывает важнейшие битвы, в том числе под Шишевским лесом (1365), принесшую первую победу русским воинам над большим татарским войском, умышленно «забытую» апологетами московских князей, не желавших славить победителя – великого рязанского князя Олега Ивановича. Автор отказался от традиционного восхваления курса великих московских князей и рассматривает события с учетом общечеловеческих ценностей.

---

Как стало известно, сарайский хан Мюрид, узнав о поездке мамаевых людей к Дмитрию Московскому, пришел в сильный гнев, объявил о лишении Москвы ярлыка на великое княжение и передаче великокняжеских прав Дмитрию Константиновичу Суздальскому. В это время в Сарае пребывал князь Иван Белозерский. Хан Мюрид вручил ему ярлык для князя Дмитрия Константиновича и потребовал, чтобы белозерский князь доставил его по назначению. Вместе с князем Иваном поехал татарский посол Или-ака с тридцатью татарами. Прибыв с Суздаль, они объявили князю Дмитрию Константиновичу волю своего повелителя и были с радостью им приняты. Вместе с татарами и своей дружиной князь Дмитрий Суздальский поехал во Владимир – венчаться на великое княжение. Но кто-то из суздальских бояр, дружественных Москве, сообщил об этом Дмитрию Московскому. Последний немедленно собрал «великую рать» и повел ее на Владимир. По предположению Ольгерда, основанному на ложных сведениях лазутчиков, в московском войске пребывал со своей дружиной и брянский князь Роман. Узнав о движении войск из Москвы, Дмитрий Константинович, побыв великим князем всего двенадцать дней, ушел назад в Суздаль. Но москвичи, разгневанные его действиями, заняв Владимир, двинулись на Суздаль и осадили в нем злополучного соперника. Просидев за городскими стенами, князь Дмитрий Константинович, «запросил мира». К тому времени москвичи выжгли все окрестности Суздаля, разорив население удела. А молодой князь Дмитрий Московский выдвинул осажденному сопернику обязательное условие – отказ от борьбы за великокняжеский «стол». Пришлось униженному, напуганному князю Дмитрию Константиновичу «целовать крест» и соглашаться со всеми требованиями молодого московского князя. Последний, добившись своего, ушел назад в Москву, а незадачливый Дмитрий Суздальский отправился к своему старшему брату Андрею в Нижний Новгород «жаловаться о своем горе».

После этого Дмитрий Московский довольно легко расправился с союзниками суздальского князя и всеми, кто ему сочувствовал. Так, он отправил на Галич и Стародуб, некогда дружественные Москве столицы удельных княжеств, большие отряды дружинников и «согнал» князей Дмитрия Галицкого с Иваном Федоровичем Стародубским из своих «вотчин». Им также ничего не оставалось делать, как отправиться в Нижний Новгород к своим союзникам «с горючими слезами».

Меньше других пострадал ростовский князь Константин Васильевич. Он сразу же, как только узнал о приближении к Ростову великокняжеского войска, послал в Москву к князю Дмитрию людей «с челобитьем», в котором «слезно раскаивался в своих ошибках и обещал впредь беспрекословно подчиняться воле великого князя Дмитрия». Зная о преклонном возрасте ростовского князя и его плохом здоровье, великий московский и владимирский князь ограничился его извинениями и решил отозвать свое войско от Ростова.

– Вот так Дмитрий Московит проявил свою силу и подал дурной пример другим князьям! – мрачно молвил Ольгерд Литовский. – Видя, что все дозволено, оживился и Василий Тверской. Он сидел до времени как тихая мышь, но вдруг выступил в поход на своего племянника Михаила Александрыча, осадив его город Микулин. Правда, они скоро помирились, но тот поход – недобрый знак!

– Значит, надо готовиться к войне с Москвой! – кивнул головой князь Кейстут. – В противном случае, Дмитрий Московит сядет нам на голову!

– Мы всегда готовы пойти на Москву! – решительно сказал Ольгерд Гедиминович. – Это наш давний и лютый враг! Но мне особенно обидно за моего названного сына Романа!

– В сведениях о брянском князе есть много сомнительного, – пробормотал князь Кейстут. – Он был очень предан тебе и славной Литве! Неужели ты забыл его батюшку Михаила, отважно сражавшегося за славу великой Литвы? Он даже отдал свою жизнь в борьбе с нашими лютыми врагами! Я не верю в предательство брянского князя Романа! Неужели у нас объявились враги твоего названного сына, плетущие за его спиной свои лживые паучьи сети? И я совсем не верю о походе Романа Молодого на Суздаль да еще в войске москаля Дмитрия! Как я знаю, брянцы никогда не воевали с русскими князьями…

– Эх, если бы так! – покачал головой великий литовский князь. – Однако я не раз присылал к нашему Роману своих людей, пытаясь его вразумить! Но он не послушал меня и не отстранил от владычества московского ставленника! Даже больше того! Когда тот умер, он вновь принял в Брянске московского епископа!

– В этом нет преступления, брат, – нахмурился князь Кейстут. – Не все так просто! Ты же знаешь, что Роман Молодой – православный христианин? Как и его покойный батюшка…Да и кто может назначить в Брянск епископа, кроме митрополита Алексия? Ведь наш праведный митрополит Роман скончался! А тот московский митрополит Алексий, возвращаясь из наших земель, посетил по дороге Брянск и назначил им епископа! Здесь нет никакой крамолы! Попробуй, зацепи эту церковь! Тогда будет такая смута, что вовек ее не успокоишь! Разве ты не знаешь, какие у брянцев злобные нравы?!

– Оно-то так, брат, – буркнул Ольгерд, не имея веских возражений. – Однако мой названный сын Роман совершил еще один проступок – отказался присылать сюда, в Вильно, все собранное им серебро! Он продолжает выплачивать ордынскому царю прежний «выход», вопреки моему приказу! Правда, сейчас он отсылает серебро не в Сарай, а какому-то царю Абдулле, ставленнику Мамая…Однако, налицо непризнание моей воли! Разве это не преступление?

– Это, в самом деле, плохо! – кивнул головой князь Кейстут. – Он обязан присылать нам брянское серебро!

– Хорошо, что ты согласился хоть с этим и увидел проступок неверного мне Романа! – усмехнулся Ольгерд Гедиминович. – Поэтому я хочу прогнать его из Брянска без всякой жалости и даже отнять у него жалкий удел, полученный в приданое от Тита Козельского – городок Коршев! Пусть помыкается в бедности и нужде, а тогда сам приедет ко мне, своему названному отцу, с жаркими слезами! Я вижу, что какой бы русский князь не сел в этом проклятом Брянске, он всегда несет беду нашей славной Литве! Тогда я пошлю на Брянск большое войско и посажу там своего сына Дмитрия! Пусть он сам прогонит изменника Романа и прочно усядется на брянский «стол»!

ГЛАВА 24 «ЛИТОВСКОЕ ЗЛО»

Князь Роман Михайлович сидел в небольшом деревянном креслице, поставленном его верными слугами в проеме дубовой крепостной стены, и всматривался в даль. Перед ним простиралась бескрайняя равнина с синеющей излучиной реки, через которую тянулась извилистая светло-коричневая дорога, скрывающаяся за горизонтом. – Неужели враги придут в мой лесной городок? – рассеянно думал он, не чувствуя ни обиды, ни раздражения. – Господь дал и также легко взял!

Сидевшие рядом с ним на бревнышках дружинники тоже молча смотрели перед собой. На их лицах запечатлелись грусть и разочарование. Еще бы! Из богатого, цветущего Брянска попасть в такую глушь! Что мог дать им маленький Коршев с его немногочисленными жителями? Хоть бы с голоду не умереть!

Роман Брянский глянул на своих людей с улыбкой. – Пусть и недовольны мои люди, – рассуждал он про себя, – однако любят меня больше, чем свой родной Брянск! Сами, по доброй воле, прибыли сюда, в дикие леса, чтобы разделить со мной трудности изгнанника! Однако может на самом деле это не горе, а Божья благодать? Здесь такая тишина! – И он вспомнил свой взбалмошный, постоянно бунтовавший Брянск.

Так получилось, что к началу осени 1363 года Роман Михайлович Молодой из удельного князя богатой и сытой земли превратился в мелкого владельца захолустного городка на окраине карачевской земли, доставшегося ему в приданое от жены Марии.

Это событие как бы подтверждало предсказание брянского епископа Нафанаила, которое он сделал накануне своей смерти, случившейся в мае. Владыка очень тяжело переживал последний бунт брянских горожан, убийство чернью боярина Кручины, грубые и жестокие слова, оскорблявшие достоинство князя, бояр и даже священников, исходившие от толпы, обступившей городскую крепость.

Князь Роман тоже очень переживал гибель любимого боярина. – Такого человека теперь не найти во всем белом свете! – в сердцах говорил он на торжественных похоронах, вытирая слезы. – Этот славный боярин много трудился на благо брянской земли! Он не раз спасал меня от гнева неправедных царей и совсем не дорожил своей жизнью! Он не был великим воином, но и среди отважных бойцов нет ему равных по храбрости!

Отпевание покойного Кручины Мирковича проводили в церкви Горнего Николы, стоявшей за пределами брянского кремля. Князь сам попросил епископа сделать это в доступном городскому люду месте. Он не прислушался к голосу своих бояр, пугавших его рассказами о случившейся в этой церкви «лютой крамоле», когда горожане убили князя Глеба Святославовича. – Я не боюсь злобной черни! – сказал князь Роман на боярском совете. – Пусть делают так, как предопределено нашим Господом!