Р. Стайн - Ночь гигантских вещей

• Название: Ночь гигантских вещей
• Автор: Р. Стайн
• Жанр: Детские остросюжетные

БОЛЬШАЯ БЕДА!

Когда 11-летний Стивен Суинни по ошибке выпивает смесь химических веществ, окружающие его вещи становятся очень странными. Его одежда, его мебель, его зубная щетка — весь окружающий мир словно бы увеличивается в размерах! Но на самом деле уменьшился сам Стивен. Теперь ему придется продираться через огромные комья пыли, отбиваться от гигантских птиц и, преодолеть множество, казалось бы, безобидных бытовых предметов, для того чтобы добраться до подруги и попросить помощи. Сможет ли он в течение дня вернуться к своему первоначальному размеру?

---

— Здравствуй, Стивен. Заходи, — поприветствовал меня вышедший вслед за ней мистер Пинкер. — Это была Лиза. Она разогрела для тебя клавиши.

По-моему, он славный дядька. Лет ему где-то сорок или около того. Он высокий и сухопарый. Практически лысый, если не считать венчика рыжевато-каштановых волос вокруг макушки. На кончике носа сидят очки.

Одет он всегда в серый костюм с красным галстуком. Это был лишь третий мой урок у него, но всякий раз он встречал меня в одном и том же костюме.

Я последовал за ним в гостиную. На вид она довольно старомодная. Множество старых стульев и большой, коричневый кожаный диван, с которого местами слезает обивка. У высоких напольных часов, стоящих возле дальней стены, отсутствует секундная стрелка. И вообще они не ходят.

На одной из стен висят четыре черно-белые фотографии парусников. А на каминной полке стоит портрет дирижера, занесшего дирижерскую палочку.

На низком столике в углу свалены в стопки бесчисленные ноты. У другой стены, напротив окна, стоит пианино. На скамье у окна также свалены груды нот.

За окном порывистый ветер стучал веткой дерева в стекло. Звук был такой, словно кто-то бьет в барабан.

— Что это за белая гадость у тебя в волосах? — спросил мистер Пинкер. — Неужели в столь юном возрасте ты уже обзавелся перхотью?

Я потрогал волосы. Они были липкие.

— Это «Нить балбеса», — сказал я. — Была тут у нас небольшая войнушка…

Он кивнул.

— Главное, смотри, чтобы пальцы не были липкими. — С этими словами он вышел из комнаты.

Через несколько секунд он вернулся с большой тарелкой домашнего шоколадного печенья и стаканом молока.

— Я знаю, что после уроков шестиклассники всегда голодные, — проговорил он. — Поэтому каждый день пеку для них мое особое печенье.

Он протянул мне тарелку, а стакан с молоком поставил на крышку пианино. Я не был голоден, но мне не хотелось показаться невежливым. Я откусил большой кусок печенья.

Оно оказалось очень жестким и застревало в горле. Я постарался тут же запить его молоком.

Мистер Пинкер сунул мне тарелку под нос.

— Давай. Доешь, Стивен. Все ребята любят мое печенье.

Я заставил себя доесть печенье, запивая молоком каждый кусок.

Когда мистер Пинкер смотрел, как я ем, на лице его играла широкая улыбка. Глаза радостно светились, и он все время улыбался. Он наблюдал за мной, пока я не съел все до последней крошки.

Но ничего странного в этом нет… верно же?

3

— Это одно из ранних произведений Шопена, — проговорил мистер Пинкер. Он разложил передо мной ноты. — Думаю, ты найдешь его очень легким для исполнения, стоит только подобрать ритм.

— Я практиковался с другим отрывком, что вы мне дали на той неделе, — сказал я. — Но у меня дома только маленький синтезатор, так что правильно сыграть трудновато.

Мистер Пинкер похлопал меня по плечу:

— Как только твои родители услышат, как ты хорош, то сразу захотят купить тебе настоящее пианино.

По-моему, я и впрямь играю весьма недурно. Я не хвастаюсь. Музыка дается мне очень легко. Равно как и фокусы, и комедийные номера, и прочие выступления. Мне просто нравится выступать.

Папа говорит, что мой дядюшка Дэвид пел и играл на пианино в каком-то очень популярном в свое время танцевальном ансамбле. Он скончался еще до моего рождения. Но я, наверное, унаследовал от него свой талант.

Я подтащил табуретку поближе к пианино и склонился над нотами. Я пытался сообразить, как нужно расставить пальцы для первых нескольких аккордов.

Мистер Пинкер оказался не прав. Отрывок был не из легких. Очень быстрый и очень сложный. Я сразу понял, что мне придется практиковаться часами, прежде чем я научусь с должной скоростью двигать пальцами.

Мистер Пинкер пристроился на табурете рядом со мной.

— Давай попробуем несколько интервалов, — сказал он. — Я покажу тебе.

У меня во рту до сих пор стоял вкус шоколада. Печенье мистера Пинкера оказалось настолько тяжелым, что у меня крутило живот.

Я наблюдал за его руками, когда он начал играть. Время от времени я переводил глаза с его рук на ноты и обратно. Затем я сам попытался сыграть несколько аккордов… очень медленно.

Вместе мы трудились над этим отрывком минут двадцать. Он был страшно трудный. Но я уже потихоньку начинал разбираться.

Нас прервал телефонный звонок. Мистер Пинкер вскочил и направился в кухню.

— Мне нужно ответить, — сказал он. — Продолжай практиковаться по первым страницам.

Я склонился вперед и пробежался пальцами по клавишам. Руки вспотели. Я вытер их полотенцем, которое мистер Пинкер всегда держал на пианино.

У меня заныла спина. Вот уже как минимум полчаса я сидел неподвижно. Так что я решил встать и хорошенько размяться.

Кстати, где тут уборная? Самое время туда наведаться… Да вот беда — я до сих пор не был знаком с остальной частью дома.

Кухня располагалась слева. По правую же сторону находился длинный коридор. Я решил, что туалет должен быть в самом конце.

Я вышел в коридор. Там был выключен свет. Но я все равно разглядел, что по обе стороны его тянутся двери. Деревянные половицы поскрипывали у меня под ногами. Пахло хвоей, как от освежителя воздуха для туалетов.

Мои глаза постепенно привыкли к полумраку. Я увидел, что все двери в коридоре стоят закрытыми.

Я приоткрыл первую дверь, заглянул. Это оказалась кладовка с простынями и полотенцами, стопками разложенными на полках.

Я закрыл дверь и перешел к следующей. Эта была чуть-чуть приоткрыта. Заглянув, я увидел пару кроватей и комод. Должно быть, комната для гостей.

Наверное, мне следовало подождать и спросить мистера Пинкера, где здесь туалет. Но я был совершенно уверен, что он должен находиться где-то неподалеку.

Половицы под ногами попискивали да поскрипывали. Я подошел к следующей двери, открыл. Заглянул в комнату, несколько раз моргнул… и в изумлении ахнул.

Серый вечерний свет лился в помещение из двух окон на противоположной стене. Вцепившись в дверную ручку, я воззрился на пол.

Что я вижу? Неужели крошечный город? Город, весь состоящий из деревянных кукольных домиков?

Прежде чем я успел к нему приглядеться, коридор огласил гневный окрик мистера Пинкера:

— БРЫСЬ отсюда! ЗАКРОЙ дверь! БРЫСЬ, я сказал! КЫШ ОТСЮДА!

4

Я подскочил, наверное, на целую милю. И поспешно захлопнул дверь.

— Стивен! — рявкнул мистер Пинкер. — Ты что там делал?

— Ну… я… э… — прозаикался я. — Извините. Я туалет искал, мистер Пинкер.

— Туалет в конце коридора. — Он показал пальцем. Лицо его все еще было сердитым.

Меня маленько трясло. В самом деле, чего он так взбеленился?

Что такого хранится в той комнате? Что там за страшная тайна?

Закончив свои дела, я вернулся в гостиную. Мистер Пинкер сидел на табуретке возле пианино. Лицо его было задумчивым.

Я решил вернуть его в доброе расположение духа. Мне не хотелось, чтобы он на меня злился.

— Э… мистер Пинкер? — произнес я. — Можно мне еще печенья?

Он тут же просиял.

* * *

После урока музыки я отправился прямиком к Аве. Она живет в маленьком белом домике через дорогу от меня. Их гараж по размерам почти не уступает самому дому.

После пары огромных печений меня мучила тяжесть в животе. И я беспрестанно рыгал шоколадом. Мне было малость не по себе. Но я все равно рвался отрепетировать свой номер с Авой и Кортни.

Я нашел их на кухне: они резали овощи для салата.

Кортни возвела свои карие глазищи к потолку и простонала:

— Гляди, какую бяку кот в дом приволок!

— Ха-ха, — сказал я. — Очень умно, Кортни. Сама придумала, или кто надоумил?

— Как прошел урок музыки? — спросила Ава. Она бросила большую пригоршню салата-латук в деревянную миску, стоявшую на кухонной стойке. — Небось зачихал своей гадостью все пианино?

— Ничего подобного, — сказал я. — Я учил Шопена.

— И как, научился Шопен чему-нибудь? — спросила Кортни. — Или сам тебя проучил?

Кортни за словом в карман не лезет. Как говорит моя мама, она «остра на язычок».

На самом деле, я действительно нахожу ее очень остроумной. А что она меня поддевает — так это стопудово признак большой и чистой любви.

— Завтрашнее выступление будет просто чума, — сказал я. — Вам двоим нужно будет одинаково нарядиться. Уже нашли, что надеть?

— Да-да, уже подобрали, — ответила Ава. — Наденем балаклавы, чтобы нас никто не узнал.

Я ущипнул ее за щечку:

— Мне нравится твой энтузиазм!

В животе заурчало. Да уж, парочка таких печений доконает кого угодно.

Я повернулся к Кортни:

— Помнишь, что делать с волшебной палочкой? Сначала вертишь ею над головой, как дубинкой. Потом вручаешь ее Аве, та описывает ею круг и отдает ее мне.