Алексей Плещеев - Стихотворения и проза

• Название: Стихотворения и проза
• Автор: Алексей Плещеев
• Издательство: Правда
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1988

Введите сюда краткую аннотацию

---

Господин Тупицын продолжал ходить по комнате и только бровями указал жене на лежавшее на столе письмо, примолвив:

— Прочти, матушка.

— Mais au nom du ciel, {Но во имя неба (ред.).} что такоеe Я не разберу этого барбульяжа… {Пачкотни, маранья (ред.).}

— То-то, барбульяжа! — произнес господин Тупицын, и в тоне его проглядывал упрек, хотя собственно упрекать жену больше, чем самого себя, не было никакой причины. — Вот что ты заговоришь, как Лукошкино-то с молотка продадутe

— Dieu de misericorde! {Боже милостивый (ред.).} Как это с молоткаe..

— Так! Уж оно описано; наш поверенный, Игнатий Парфентьич, кое-как успел вымолить у председателя, чтоб отсрочить продажу. Если мы не пошлем с этою же почтой денег, все будет кончено: опекунский совет не ждет — это не лавочник какой-нибудь.

— Ну что ж, надо послать, Michel.

Мишель горько усмехнулся.

— Давай, если есть, матушка, — сказал он, продолжая шагать по кабинету.

— Как давайe Да разве у нас нетe..

— Разве нетe Гм! Откуда же им быть-то, ты бы об этом подумала.

— Ах, Мишель! Я готова на все, но что я могу, я женщина! Возьми мои бриллианты.

— Ей-богу, ты, матушка, точно какое дитя пятилетнее. Возьми ее бриллианты! Какиеe спрашиваю я. Брошку, что лиe Ведь, кажется, должна бы помнить, что в фермуаре давно бриллианты не существуют, а вместо бриллиантов вставлено чорт знает что. В прошедшем году, не позже, дело происходило. Нужно было обед дать в день твоих именин, ну и… еще были кое-какие обстоятельства… Мог и места лишиться, если бы не… Да я тебе все это излагал тогда же!..

— Ах, Мишель! Я совсем потеряла голову при этом известии… j'ai tout oublie… {Я все забыла (ред.).}

— Да еще это не все, матушка…

— Как! Неужели еще что-нибудьe Ах, как замирает сердце; говори скорей, Мишель!

M-me Тупицына сделала мину, приуготовительную к слезам.

— Донос на меня какой-то подлец сделал.

— Quelle infamie! Une delation! {Какая гнусность! Донос! (ред.).} — могла только воскликнуть генеральша.

— Одно очень важное лицо едет ревизовать губернию и преимущественно должно обратить внимание на мою часть…

— Ну что жe Разве в твоей части есть что-нибудь такоеe

Господин Тупицын махнул рукой, как бы желая выразить, что с бабами толковать, только время попусту тратить.

— Эх, матушка, по-женски ты говоришь…

— Ну что ж! — возразила, обидевшись, m-me Тупицына. — Конечно, по-женски, certainement, {Конечно (ред.).} я женщина; как же я могу иначе судить: je ne suis pas versee dans ces sortes d'affaires. {Я не сведуща в делах этого рода (ред.).}

— Ну, вот и прогневалась. Хоть бы ты меня пощадила! Видишь, кажется, что на мужа со всех сторон бедствия, а ты еще тут обижаться выдумала. Вот ты лучше подумай, как тут обернуться… Ведь я знаю, что у этих господ первое дело в суммы свой нос совать.

Помолчав немного, он прибавил:

— Донесли, что я на казенные деньги обеды даю.

— И кто это донес, боже мой! — отозвалась m-me Тупицина, смягчившись.

— Кто. Мало ли у меня здесь друзей, доброжелателей! Я думаю, эта шельма Сеновалов. Ему хочется на мое место попасть. С прокурором они душа в душу… А у того весь Петербург родня…

— Что же делать, Мишельe

— Ума не приложу! В голову точно кто кулаками стучит. И ведь, как нарочно, еще недавно взял из сумм больше тысячи целковых. Нужно было с этими мошенниками купцами разделаться, а то они ничего отпускать не хотят. Ну и бал тоже, ты сама знаешь, не дешево обошелся. Нельзя же не поддержать себя… Ездим, ездим ко всем, а самим одного бала в год не дать…

— Верно, этот старикашка казначей проболтался, что ты у него берешь.

— Вот еще! Смеет он! Он сам отвечает. Нет. Может быть, это людишки мерзкие подслушали… Я давно говорю, что нужно квартиру переменить… Кабинет подле самой лакейской. Вот негодяй Степка теперь к прокурору поступил. Со зла, что я ему за три месяца денег не отдал, плетет, чай, там всякий вздор, а тот и рад, это ему на руку… Ведь это настоящая салопница, баба старая, всему верит, только сплетнями и живет. Это называется прокурор! Только на пакости его и хватает.

Господин Тупицын находился в сильном волнении.

— Занять, во что бы то ни стало занять нужно, — приговаривал он, махая так сильно шнурками халата, что чуть не задел бедного Сократа.

— Разве за купцами послать… Да ведь это скареды, иуды. Половиков еще сговорчивее. Да я ему и без того целые два года; должен за кучерские кафтаны и за басан к карете. Такой уж город подлый! Я думаю, во всей России подобного не най| дешь. Нет, чтобы кто подал ближнему руку, если видит его на краю бездны; еще, напротив, все норовят, как бы утопить тебя. А тоже христианами себя называют! К обедне по воскресеньям ходят!.. Когда это только господь вынесет меня из этого омута!

— Ах! Michel, quelle idee m'est venue! {Мишель, какая мысль мне пришла! (ред.).} К Подгонялову обратиться!

— Нашла кого! Он и то мой вексель чуть ко взысканию не подал. Этот хуже купцов. С теми, по крайней мере, не церемонишься. Сделает борода ребенка, поедешь к нему крестить, ну, он и доволен и ждет год. А эта скотина к себе уважения требует… Как же! Нельзя! Таможню ограбил.

— Попробуй однакоже. Может быть, нельзя ли как через губернаторшу на него подействовать; он, кажется, ее очень уважает… считает ее grande dame, {Важная дама (ред.).} — иронически прибавила m-me Тупицына. — Хороша grande dame, горничных девок в наказание около постели своей плясать заставляет! C'est impayable. {Уморительно (ред.).}

— Он вообще к женскому полу слаб, — заметил г. Тупицын. — Ужасно безнравственное животное.

— Ну, хочешь, я с ним пококетничаю, Мишельe Может быть, и отопрет свои сундуки.

— Эх, матушка! Кабы ты такая теперь была, как тогда, когда я за тебя сватался, ну, другое дело. Тогда бы ты хоть кого так разнежила. А теперь мы уж с тобой старики.

M-me Тупицына, казалось, не слышала этой фразы и, подойдя к зеркалу, охорашивалась. Видно, Александр Дюма-отец справедливо замечает, что у женщины в сердце есть всегда уголок, в котором она не стареется.

— Ну что ж, Мишель, решаешься послать sa Подгониловымe

— Толку-то в этом мало будет.

— Уж предоставь мне… je me mettrai en quatre, {Я расшибусь в лепешку (ред.).} и увидишь, что сладим дело.

— Ну, пожалуй, попытаться можно.

— Ты меня, смотри, не ревнуй, Мишель, — прибавила m-me Тупицына с обворожительною улыбкой.

Мишель только махнул рукой.

М-те Тупицына вышла и вскоре отправила казачка к Подгонялову с записочкой, написанною на палевой бумажке, с кружевными a jour {Ажурными (ред.).} ободочками, вложенною в самый изящный миниатюрный конверт и запечатанною облаткой с каким-то французским девизом около летящего голубка.

А сам г. Тупицын между тем, уперев локти в письменный стол и держа над глазами руки в виде зонтика, старался вникнуть в каждое слово лежавшего перед ним письма. В письме этом ясно значилось, что ревизор выехал уже и должен быть скоро.

Подгонялов не замедлил явиться на зов г-жи Тупицыной. Не буду в подробности передавать читателю всех средств, употребленных светскою, образованною дамой, чтобы тронуть загрубелое сердце собственника. Мольбы, слезы, вздохи, нежные взгляды — все было пущено в ход. М-те Тупицына оделась с необыкновенным вкусом, приняла позу, какую принимают всегда героини русских повестей, изображающих высшее общество; то есть она предстала капиталисту полусидящею, полулежащею на кушетке. Бледная ручка генеральши то и дело подносила к глазам батистовый платок. В будуаре были опущены розовые шторы, отчего лицо г-жи Тупицыной казалось не так желто, как обыкновенно, и несколько моложе. С искренностью, доходившею до наивности, рассказала она капиталисту плачевные обстоятельства своего Мишеля и проболталась даже, что он взял значительную сумму из казенных денег, причем заметила, что это могло погубить казначея, а мягкое и великодушное сердце ее супруга ничьей гибели не желает. Капиталист был, действительно, тронут доводами светской дамы и хотя сначала крепко заартачился, прикинувшись лазарем, у которого хоть весь дом обыщи, ни гроша не найдешь, но потом обещал подумать и поспросить у одного знакомого, дававшего деньги в рост. От г-жи Тупицыной он прошел в кабинет ее супруга.

VI

— А-а-аe Добрейший Геронтий Петрович! — воскликнул Михаил Максимович Тупицын, как будто явление капиталиста было для него совершенною неожиданностью.

— Мое всенижайшее почтение вашему превосходительству. Изволили меня требовать-с.

— Требоватьe.. Да, да!.. Видите ли, мой почтенный… вы… вы видели женуe

— Сию секунду только от Антонины Семеновны-с.

— Жена вам ничего не сообщалаe

— Как же-с, то есть это насчет займа-с.

— Ну да, ну да! Выручи, голубчик Геронтий Петрович, — сказал г. Тупицын, пожимая руки капиталисту. — Хоть за мной и есть… там… но уж все вместе отдам, в самом непродолжительном времени. Вот из Петербурга должен получить месяца через три порядочный куш. Тяжба там у меня, ну, и совсем решено в мою пользу. Только теперь-то вот обернуться нечем, как рыба об лед бьюсь. Пожалуйста, выручи, Геронтий Петрович! До зарезу нужно.