Александра Давыдова - Не/много магии

• Название: Не/много магии
• Автор: Александра Давыдова
• Жанр: Ужасы и Мистика
• ISBN: 978-5-4474-3541-7

Можно ли отравиться насмерть, влюбившись в мухомор? К чему приводят беседы с незнакомцами? Что делать, если в зеркале отражаешься не ты? И почему самолеты на самом деле не падают? Фокус в том, что слишком тонкая грань отделяет реальность от снов. Проще говоря, в каждом персонаже, авторе или тебе самом, всегда прячется немного магии.

---

— Мне уже от тела далеко не отойти. Мутит.

Еще давно, через неделю после того, как был найден «клад», Тин сводил брата к месту своей гибели. Они прошли по длинному извилистому оврагу, влезли в едва приметный лаз и спрыгнули в комнату с бетонными стенами. На одной из них висел плакат «Трансполярная магистраль: Салехард-Игарка». Тин — новый Тин — протянул руку и показал на себя старого, придавленного железной балкой на проходе в соседнюю комнату.

— Вот, — пробормотал он, будто это все объясняло.

— Вот, — прошептал Валя. Смысл этого самого «вот» он понял, уже учась в институте, разобрав записи мертвой лаборатории по косточкам. Восемьдесят тысяч заключенных. Сорок миллиардов рублей. Километры рельсов по вечной мерзлоте, и вместо шпал — трупы. Когда «шпалы» в этом аду начали оживать, кто знал, что эксперимент над смертью вырвется на свободу и начнет расползаться все дальше и дальше от трансполярной?…

Позже, вернувшись с моря, он не застал брата дома.

— Пропал, — вытирала слезы мать.

— Сбежал, негодяй, — коротко брякнул отец.

«К телу вернулся», — шепнул Валя. Именно тогда у него появилась привычка разговаривать с самим собой.

…

Перед глазами у Зимина плыли багровые круги. Он уже не чувствовал тела, не помнил себя, не ощущал ничего, кроме всепожирающей дикой боли.

И только голос Тины шелестел вокруг него, не давая до конца раствориться в плавящем мясо и кости пламени.

— Я любил его. Понимаешь? Любила. И хотела остаться. Забыть про прошлое. Платила шаманам, бабкам, сектантам… деньги кончались. А он не понимал. И я сорвалась. Вернулась к себе. И все равно плАчу. Раньше платила, а теперь плАчу. Думаешь, сколько он меня будет искать? День? Неделю? Доведет моих родителей до слез? Поверит им? Как ты думаешь?

Сердце Зимина екнуло в последний раз и остановилось.

— Илья тоже тебя любил, — буркнул он, поднимаясь с пола. Отряхнул колени. Морщась, потянул волос из-под ногтя. — Не как ты его, но все же… Не рыдай.

Бывший головопатолог сошел с поезда в Пурпе и уселся на вокзале, ждать состава в южном направлении, к черешне.

Утром в вагоне включили радио. На удивление, из скрипучего приемника звучало не диско десятилетней давности и не «Белые розы», а свежие новости.

Проводница шваркнула на столик стакан с чаем и удалилась к себе, шипя «сошел раньше и белье не сдал… самый умный, к-козел».

Илья звенел ложечкой, щурясь от головной боли.

— Авария на привокзальной площади в Тобольске, — деловито вещал диктор. — Водитель такси не справился с управлением и врезался в фонарный столб. Водитель погиб на месте, пассажир к вечеру скончался в реанимации от полученных травм.

Илья допил чай и стал собирать вещи. В окно он старался не смотреть — в рассветных сумерках почему-то казалось, что от подножья железнодорожной насыпи, из-под снежного одеяла расползается черная гниль. Илье даже казалось, что он чувствует на губах сладковатый привкус, хотя… он же не клал сахар в чай?

Огни святого Эльма

На краю смотровой площадки виднелась тоненькая фигурка. Кто-то сидел по-турецки спиной к лестнице. Плечи чуть подрагивали — казалось, что из-за порывов штормового ветра, который обнимал скалу со стороны моря и пытался скинуть вниз всё, что не являлось частью его любимого камня. Над головой фигуры парили сине-голубые искорки, похожие на светлячков.

— Эля? — Макс крикнул, но звук подхватило и вмиг унесло в темноту. Как во сне, когда пытаешься сказать что-то важное, но только беззвучно открываешь рот.

В ответ на лицо ему упали капли — стеной рухнул дождь. Глаза вмиг залило, и свечение прибрежных огней стало размытым, поплыло радужными кругами. Искры у края площадки превратились в зарево, будто в воздухе соткалось крохотное северное сияние.

Макс уцепился за перила двумя руками — мокрая опора стала скользкой и пугающе ненадежной. Шагнул ближе.

Облака раскололо ударом грома, и следом за ним послышался крик. Горестный и пронзительный, как будто птенец Рух выпал из гнезда, и теперь в панике звал родителей.

Макс сложил ладонь домиком и, закрывая глаза от потоков воды, поднял голову. С неба падал кусок чернильной тьмы, стремительно и остро — как будто тьма вообще может обладать формой. Что-то царапнуло Макса по щеке. Потом боль пронзила запястье. Не решаясь отнять другую руку от перил, он, морщась, согнулся, поднес раненую кисть к глазам и попытался рассмотреть, чем его задело. Черное перо.

— Нет! — крикнул он и бросился вперед.

* * *

— Ч-черт, — сквозь зубы выругался Макс и хлопнул дверью тумбочки. Та скрипнула и издевательски вывалила на пол мятые листы бумаги и каменный прошлогодний пряник.

Кофе с корицей не было и не ожидалось. Нашелся только дрянный растворимый «Нескафе» и чайный мусор в пакетиках, обещавший «Роскошный вкус с нотами корицы». Максим справедливо полагал, что если скрестить эти два полуфабриката, получится напиток как отличный, только наоборот.

Опять до девяти на работе, потом домой. Там хотя бы победить лень и приготовить ужин, не говоря уже о кофе. С корицей, которой нет. Продуктовый магазинчик по пути после девяти уже закроется, а тащиться лишние три квартала до супермаркета выше его сил.

Надоело. Рабочие дни, казалось, слились в черно-белую пленку. Она с треском наматывалась на катушку, недели складывались в месяцы, и ничего не менялось. Даже царапины и брак находились на одних и тех же местах. События проплывали мимо Макса, как мимо невкусной наживки.

Проспать будильник. Сначала включить компьютер, потом открыть глаза. Пролистать ленты новостей и блоги друзей. С ужасом обнаружить, что почти полдень и опаздываешь на работу. Выбежать из дому в разных носках, жуя бутерброд. И на работе допоздна — вечный аврал. По выходным — навестить родителей и сестру, выслушать отчет о родственниках, улизнуть из кухни и рассказать племяннице сказку. Про лягушку-путешественницу, что схватилась за веточку, которую держали в клювах птицы, и улетела из своей топи.

И к вечеру вернуться опять в болото.

Надоело.

Макс поднял руку к глазам и рассмотрел царапины на костяшках. Бил кулаком в стену, хотя она не виновата ни в чем. Когда это было, вчера? Или неделю назад… Когда он готов был обменяться судьбой с кем угодно — даже с любым из десяти негритят. Ведь у них был впереди какой-то элемент неожиданности, а у Макса — нет.

Он вбил в строку кинопоиска «Десять негритят» и завис, рассматривая скриншоты из фильмов. На одном их них актеры шли вверх по лестнице, которая опоясывала каменную гряду. «Скала Дива, — гласил всезнающий сайт. — Самая живописная из природных достопримечательностей южного Крыма. Здесь снимались многие…»

Из тумбочки опять выкатился пряник. Макс ненавидящими глазами проследил, как тот скрылся под столом — естественно, в самом труднодоступном месте, и распечатал бланк заявления на отпуск.

— Почувствуй себя негритенком, — пробормотал он и даже перестал расстраиваться из-за корицы. В самом деле, какие мелочи.

В самолете Макс обычно выбирал место у окна, чтобы разглядывать облачные пейзажи. Однако в этот раз лететь пришлось через Москву, стык между рейсами приходился по закону подлости на ночное время, а выспаться в зале ожидания — задача для сильных духом, а также железных спиной и прочими частями тела. Поэтому Макс решил подремать про запас. Сложил руки на груди, наклонился вперед, уютно засопел…

И ему приснился двигатель. Тот висел на крыле и задыхался. C хрипом втягивал в себя влажный облачный воздух, захлебывался им и трясся. Самолет стонал и заваливался в бок, грозясь вот-вот уйти в штопор.

Вдруг на крыле показался человек. Девочка с огненно-рыжими волосами, поскальзываясь и неуклюже размахивая руками, подбежала к двигателю. Подула на ладонь, размахнулась и резко шлепнула по нему. Из сопла вылетел черный растрепанный комок, похожий на обгоревшую мокроту, и двигатель задышал свободно.

Самолет, спешно выправляясь по курсу, вздрогнул.

Плохо закрепленный столик упал и разбудил Макса, чуть не стукнув его по носу. Тот первым делом посмотрел в иллюминатор. Внизу перемигивались огни Москвы, самолет заходил на посадку. На крыле никого не было.

Через два часа прогулок по залу ожидания Макс успел изучить высокие цены на бутерброды, скормить автомату по продаже кофе всю мелочь, полюбоваться на ночную взлетную полосу и посчитать типы плитки на полу аэропорта. Типов было три, а делать — решительно нечего. От скуки Макс решил положить денег на телефон и вдруг, за автоматом в закутке, обнаружил девушку из сна.

Она сидела на полу с ноутбуком и чему-то звонко смеялась.

Макс прямо врос в пол, тщетно пытаясь придумать, как познакомиться. «Что там такого смешного?» — пошло. «Мы с вами, по-моему, одним рейсом летели» — банально. «Скажите, а вы умеете гулять по крыльям самолета?» — прекрасная фраза, чтобы выставить себя сумасшедшим.