Алексей Шишов - Четырех царей слуга

• Название: Четырех царей слуга
• Автор: Алексей Шишов
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014155-6, 5-271-04145-Х

Новый роман известного писателя-историка Алексея Шишова рассказывает об одном из ближайших сподвижников Петра I генерале-шотландце Патрике Гордоне (1635-1699), в течение почти 40 лет честно и беспорочно служившем государству Российскому.

ыходец из Шотландии, дворянин, военный инженер Патрик Гордон, находившийся с 1661 года на русской службе, был одним из ближайших помощников Петра I в деле создания регулярной российской армии...

---

   — Что так, ваша милость?

   — Стрелецкие полки в осаде должны были устоять ещё не один день. Но не устояли, побёгли из ретраншемента. Тем самым осадную диспозицию поломали. Не дали вашему величеству осаду по всей науке провести. Не услужили задуманному на военные упражнения делу.

   — Что ж теперь делать? Новый Кожуховский поход замышлять? Ан холода уже на дворе, людей болезни покосят, ропот пойдёт.

   — Мой государь, не надо новый поход учинять — надо потешную войну завтра же продолжить.

   — А как ты то ведаешь, Пётр Иванович? Расскажи про то мне.

   — Наперво надо вернуть ретраншемент польскому королю.

При этих словах Пётр I и до того молчавший князь Борис Голицын подались вперёд, с удивлением глядя на генерала. Тот же как ни в чём не бывало продолжил:

   — Пусть со своими полками спальник вновь засядет в крепости и укрепится в ней, как прежде. А наша армия начнёт опять осаду, но теперь во всём правильную. Как в Европе ведётся, в настоящих войнах против крепостей. Вот то и будет наука всем о фортификации.

Здесь и князь Борис Алексеевич, верный друг царя ещё с мальчишечьих лет, своё слово вставил, желая поддержать дельное предложение служилого иноземца. Его он знал давно и уважал за твёрдость характера и верность данной присяге:

   — Ваше величество, Пётр Иванович дело говорит. Вернее и не придумаешь.

Царь Пётр Алексеевич думал недолго, по детской привычке грызя ногти. Только потом, вставая со скамейки, ответил Гордону и князю Голицыну:

   — Пусть будет так, как здесь было сказано. Осадную войну продолжим по всем правилам. А с новым приступом торопиться не будем — не горит. Сперва с осадными работами во всём надо управиться. Ваша милость, пошли человека к Ивашке Бутурлину, пусть мой указ ему скажет...

Гордон мог в душе после этого разговора гордиться собой. Юный по сравнению с его годами московский царь в который раз уже послушался совета в военном деле. Не своих бояр-воевод, а шотландского ландскнехта, волей судьбы забредшего в Русское царство. Хотя не просто было быть советником монарха по делам военным — тот сам собой искал себе пристойное место на бранном поприще. В том, что Московия под знамёнами Петра I Алексеевича из рода Романовых будет много воевать, служилый иноземец не сомневался.

Знал Патрик Гордон и другое. Что быть ему только учителем наук военных для государя, не больше. Другом сердечным, верным, знающим в делах застольных и амурных был другой наёмный генерал — Лефорт Франц. Швейцарец, приехавший в Москву с офицерским патентом на руках, два года не мог проэкзаменоваться перед боярами на рядового драгуна или рейтара. Но судьбы он баловень — его дворец в Немецкой слободе приёмов послов знает не менее, чем Кремлёвский.

Шотландец ревновал царя Петра к сыну купца из Женевы, удачливому не по трудам Лефорту. Но эта ревность и помогла ему удержаться среди командования войсками московитов. Ведь свой солдатский полк в ходе распри сестры Софьи с братом он в числе последних привёл в Троице-Сергиеву лавру. Другим таким из числа стрелецких полковников Пётр Алексеевич такого не простил. А своего военного наставника всегда привечает и слушает его советов.

«Польский король» Иван Иванович Бутурлин был немало удивлён царским указом, который привёз ему гордоновский посланец. Война под Кожуховом не заканчивалась, а начиналась чуть ли не с начала. Недавним осадным сидельцам победители возвращали полевую крепость, которую требовалось опять оборонять. Но с большей стойкостью.

«Генералиссимус», ещё не оттаявший от гнева за своё «ратное посмеяние», приказал кликнуть к нему в шатёр четырёх стрелецких полковников — Жукова, Озерова, Дурова и Мокшеева. Когда те с поклоном вошли, велел им:

   — Государь приказал: потешную войну у Кожухова начать заново. Как потешный Семёновский уйдёт из ретраншемента — занять его стрельцами снова. Расставить караулы, где можно — вал подновить.

Стрелецкие головы, стоявшие без шапок, молча выслушали приказ. Лишь один полковник Иван Озеров, не побоявшись «польского короля», заметил:

   — Стрельцов-то мы опять поставим на валу. К бою изготовим — нерадивым спуска не будет. Только что будем делать с новыми побитыми? Вчерась не одну подводу с ними в московские слободы отправили. Там, верно, и по сей день бабий плач стоит...

На что петровский спальник «генералиссимус» Иван Иванович Бутурлин с подавленным гневом ответил стрелецкому голове:

   — Не твоего ума дело, Ивашка! Царский указ осуждать — значит на дыбе можно побывать. Идите и делайте так, как вам мною указано. И боже упаси воровскими речами вам своих стрельцов тревожить...

Из-за дождей Кожуховские манёвры взяли антракт — перемирие на два дня. За это время князь Фёдор Юрьевич по старорусской воеводской традиции съездил помолиться в Симонов монастырь. И только после этого главнокомандующий отдал приказ Семёновскому полку оставить «Безымянный городок» и уйти в свой походный стан.

Стрельцы в ярких кафтанах — малиновых, красных, зелёных — вновь густой стеной заняли вал. Они стали огораживать его плетнями, турами, щитами от стрельбы глиняными бомбами-горшками и такими же глиняными, начиненными порохом гранатами. На видных местах в полевой крепостице поставили полковые знамёна. Бутурлин приказал посему строго-настрого:

   — Знамёна беречь пуще глаза. Кто отдаст его недругу — три шкуры прикажу кнутами на сей раз спустить в обозе...

Всю эту картину наблюдала царская свита. Когда воюющие войска разошлись по указанным в диспозиции местам, Пётр I сказал стоявшему чуть поодали от него генералу Патрику Гордону.

   — Что ж, Пётр Иванович, начинайте осадные дела. Пора.

Признанный фортификатор из служивых иноземцев царей Алексея Михайловича Тишайшего, Фёдора и Ивана Алексеевичей, царевны-правительницы Софьи Алексеевны, а теперь и Петра Алексеевича с поклоном сдержанно ответил:

-— У меня всё готово, ваше величество. Сию минуту землекопы из моих бутырцев начнут работы...

В тот же вечер Гордон начал делать к «Безымянному городку» подземный ход под фас балверка. В тот же день он произвёл учебную бомбардировку осаждённой крепости и стрелецкого обоза бомбами-горшками. Стрельба велась из медных мортир. После первых выстрелов на батарею прибыл бомбардир Пётр Алексеев со свитой.

Поприветствовав Гордона и усмотрев переполох стрельцов на валу от взрыва первых потешных бомб (в ретраншементе кого-то крепко «садануло» осколками обожжённой глины), весело приказал:

   — Зарядить мортирку. Теперь я стрельну по ним.

Царь Пётр сам загнал поднесённой шуфлой пороховой заряд в орудийный ствол. Пыжовником прибил войлочный пыж. Посмотрел, как уместилась в стволе глиняная бомба. После этого нетерпеливо растолкал всех руками от мортиры.

Венценосный бомбардир первой роты Преображенского полка прицеливался недолго, но тщательно. Только после этого поднёс раскалённый на угольях пальник. И сам себе скомандовал:

   — Пали!

В пасмурном небе было хорошо видно по дымящемуся следу бомбы, куда она летела. На удивление всем, глиняный горшок попал в шатёр «польского короля» и «генералиссимуса» Бутурлина. Было видно, как после взрыва (бомба была начинена чёрным, дымным порохом) неприятельский главнокомандующий выскочил из своего шатра, размахивая руками и кому-то яростно грозясь.

При виде этого все в окружении венценосного бомбардира так и прыснули от смеху. Больше всего смеялся сам стрелявший:

   — А что было бы от настоящей бомбы? А, господа офицеры?..

В тот вечер в ромодановской армии смеялись все — от бомбардира Петра Алексеева до обозного мужика. Тосты в царском шатре за удачный выстрел из мортиры поднимались не раз. Сказал своё слово и генерал Патрик Гордон:

   — Мой государь! Если так будут стрелять твои пушкари, то соседям Московского царства будут сниться дурные сны...

На что виновник застольного торжества одобрительно, внезапно озаботясь чем-то, ответил:

   — Да Бог тому, Пётр Иванович! Обучить их только надо на полях кожуховских пальбе меткой. За то и выпьем, сердешные мои, слуги мои верные...

Генерал Гордон почти всё время проводил у подземных галерей. Землекопы из солдат партиями работали днём и ночью. После окончания смены уставшим от подземных работ бутырцам подносили по чарке белого вина и отправляли в лагерь отдыхать. 10-го числа подземные ходы дошли до окружавшего «Безымянный городок» рва. Затем три дня (с 10 по 13 октября) ушло на проведение галерей под ров и вал, чтобы последний можно было взорвать.

Бутырцы работали под землёй, ругаясь вовсю даже при офицерах. В почве оказались ключи, которые заливали подземные ходы холодной водой. Её приходилось постоянно откачивать. Чтобы не шуметь под валом, вместо заступов и кирок, по решению Гордона, стали работать «скоблями». С их помощью землю соскабливали и собирали в небольшие кули, которые затем вытаскивали из подземных галерей наверх.