Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

• Название: Рокоссовский. Терновый венец славы
• Автор: Анатолий Карчмит
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-271-01691-9

Легендарному военачальнику, герою Великой Отечественной войны, Маршалу Советского Союза Константину Константиновичу Рокоссовскому (1896–1968) посвящен новый роман Анатолия Карчмита «Терновый венец славы».

---

В течение нескольких секунд в памяти генерала прокрутились данные разведки с других участков, и он принял окончательное решение. Он глянул на молчавшего Жукова и спокойно произнес:

— Я отдаю приказ на открытие огня.

— Это твое право.

Необычная неуверенность в голосе Жукова не поколебала решения Рокоссовского. Он повернулся к начальнику артиллерии фронта.

— Василий Иванович, начинай.

Ровно в 2 часа 20 минут 5 июля артиллерия 13-й и 48-й армий открыла ураганный огонь по войскам немцев, которые изготовились к атаке. Канонада гремела в течение 30 минут, затем наступила зловещая тишина, которая должна была внести ясность: правильное решение принял командующий фронтом или же он просчитался. Прошел час. Все думали — если бы гитлеровцы пошли в атаку, было бы легче. Эта тишина угнетала всех — и штабы, и тех, кто сидел в окопах на передовой. Особенно она давила на психику командующего фронтом. Он курил одну папиросу за другой и, не отходя от телефона, ждал сообщения от командующих армиями. Он попал в странную ситуацию, которая редко встречается на войне, — командующий фронтом с нетерпением ждал, чтобы противник атаковал его войска.

И вот в 4 часа 30 минут сотни вражеских бомбардировщиков выплыли с немецкой стороны. Когда они освободились от смертоносного груза, артиллерия фашистов больше часа обрабатывала передний край Центрального фронта.

В шесть утра гитлеровские танки и пехота пошли в наступление. Члены Военного Совета, начальники родов войск, не спавшие всю ночь, ждали распоряжения командующего фронтом.

Рокоссовский посмотрел на их уставшие лица и спросил:

— Вы уверены в надежности нашей обороны?

— Да, уверены, — ответил за всех Малинин.

— Я тоже считаю, что войска фронта не подведут, — твердо заявил Рокоссовский. — Сейчас самое главное — не мешать тем, кто занят боем. Через некоторое время командармы разберутся, что у них там произошло, и нам доложат. Я всем советую часика два отдохнуть. Вы как хотите, а я иду спать.

Трудно сказать, спал ли Рокоссовский в эти тревожные утренние часы и сколько сил и энергии стоило ему это спокойствие, но он был уверен в одном — все, что предстояло сделать перед атакой фашистов, было выполнено. Он надеялся на командиров соединений как на самого себя. И в этом он тоже не ошибся.

Главный удар немцев обрушился именно на тот участок, где и предполагал командующий фронтом. Противник в течение трех суток, обжегшись на одном направлении, наносил удар на втором, на третьем, но все в той же полосе, которую предвидел Рокоссовский. Кое-где противнику удалось потеснить войска на 8–10 километров, но прорвать полосу обороны он был не в силах.

Командующий фронтом смело и решительно маневрировал имевшимися в его распоряжении силами, без колебаний снимал войска с менее опасных участков и переводил их туда, где было опаснее всего. По приказу Рокоссовского Черняховский отдал дивизию, которая находилась у него в резерве. Пришлось расстаться с несколькими соединениями и прижимистому Батову.

Все эти трудные и напряженные дни командующий фронтом с самого начала до конца курского сражения неотлучно находился на КП и руководил сражением.

Бои на северном фланге Курской дуги продолжались 9–11 июля. Модель[37] 12 июля отдал приказ своим войскам перейти к обороне. В этот день на южном фланге Курской дуги были остановлены немецкие танки на фронте Ватутина. Около старинного селения Прохоровка разыгралось невиданное в мировой истории танковое сражение. На небольшой полосе изрезанной оврагами равнины сошлись в смертельной схватке 1200 танков. Обе стороны, потеряв по три с лишним сотни машин, отошли на исходные позиции. Противник перешел к обороне на всех фронтах. Операция «Цитадель» с треском провалилась.

3

Теперь перед Центральным фронтом стояла новая задача: через три дня начать наступление против орловской группировки противника. Впоследствии Рокоссовский оценил это наступление так: «…Снова была проявлена излишняя поспешность, которая, по-моему, не вызывалась сложившейся обстановкой. В результате войска на решающих направлениях выступали без достаточной подготовки. Стремительного броска не получилось. Операция приняла затяжной характер. Вместо окружения и разгрома противника мы, по существу, выталкивали его с Орловского выступа. А ведь, возможно, все сложилось бы иначе, если бы мы начали операцию несколько позже, сконцентрировав силы на направлении двух мощных, сходящихся у Брянска ударов».[38]

Но, как бы то ни было, приказ надо выполнять. Используя небольшую передышку, Рокоссовский решил посетить места, где упорнее всего шли бои. Рано утром он выехал на передовую, на стык 13-й и 70-й армий.

Было уже светло, когда машина по узкой полевой дороге огибала озеро, над которым висел туман, окрашенный в светло-розовый цвет. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь плотную дымку, делали озеро похожим на чашу, заполненную оранжевой водой.

«Разбить бы здесь палатку да порыбачить, — подумал Рокоссовский. — Эх, мечты, мечты». Теперь ему казалось, что больше всего на свете ему хочется побыть в уединенном месте, где вокруг была бы только тишина — ни воющего звука бомб и снарядов, ни свиста пуль, ни тревожных, изнуряющих душу мыслей о предстоящих боях.

Машина выскочила на большак и, проехав около пяти километров, вновь повернула на полевую дорогу. По мере приближения к линии фронта порывы ветра приносили запахи пороха, горелой резины, обожженной земли и трупного смрада.

Одичавшие поля и безлюдье томили душу. Машина прошла по участку поля, которое, видимо, переходило из рук в руки не один раз. Земля вокруг была изрыта и перепахана, а на ней валялись остовы танков, машин, оружие, каски. И на все это мрачно смотрело солнце.

Машина остановилась на окутанном дымкой рубеже, где находился наблюдательный пункт дивизии. Рокоссовского встретили командармы Пухов и Галанин и командир дивизии. У генерала Аревадзе была перевязана левая рука: она висела на широкой полосе бинта, переброшенной через шею.

— Михаил Егорович, что случилось? — спросил Рокоссовский.

— Немножко царапнуло осколком, — ответил генерал.

— Ничего себе немножко, — добавил Галанин, — глубоко задета кость. Рекомендуем лечь в госпиталь, он и слушать не хочет.

— Что вы ко мне пристали, как мухи! — раздраженно произнес Аревадзе. — Все твердят одно и то же: госпиталь, госпиталь. Я же сказал: никуда не поеду, мое место здесь, с моими пограничниками.

— Надо слушаться врачей, — улыбнулся командующий фронтом, вспомнив свое бегство из госпиталя. Он повернулся к Пухову и спросил: — Николай Павлович, какие в армии потери?

— Примерно одна треть личного состава выбыла из строя.

— А у вас, Иван Васильевич?

— Порадовать ничем не могу, чуть более тридцати процентов, — ответил Галанин.

— Как дрались пограничники?

— За время войны с фашистами я командую уже четвертой армией, но таких бойцов у меня еще не было, — сказал Галанин. — Сражаются до последнего. Иногда трудно понять, откуда у них берутся силы. С такими людьми я готов шагать до Берлина.

— Я хорошо знаю пограничников, — произнес Рокоссовский. — Они нигде и никогда не подводили. Я рад, что пограничники и здесь оказались на высоте.

Генералы зашли в землянку и уселись вокруг стола. Вспомнив «происшествие» за этим столом, командующий фронтом сказал:

— Михаил Егорович, вот где пригодилось бы ваше «Саперави».

— Как закончится война, приезжайте ко мне в Сербаиси, я угощу вас вином из винограда, выращенного своими руками, — вдохновенно сказал Аревадзе. — Под моей гостеприимной кровлей вы будете чувствовать себя лучше, чем дома.

— За кончик языка привязывать не надо будет? — рассмеялся Рокоссовский.

— Нет, нет, этого не будет, — засмеялся генерал, поправляя раненую руку. У Рокоссовского не поворачивался язык говорить о скором, без отдыха, без перегруппировки сил, наступлении. Но другого выхода не было: приказ Ставки уже поступил.

— Я знаю ваши способности, — начал Рокоссовский. — Вы прекрасно оборонялись. 15 июля мы идем в наступление. Я уверен, вы покажете себя и здесь наилучшим образом.

Он поставил задачи двум армиям, рассказал о замысле операции, о взаимодействии с соседними фронтами и к вечеру вернулся на свой КП.

Наступление началось в срок. Оно шло тяжело. Войскам приходилось с большим трудом преодолевать одну позицию за другой в многочисленных оборонительных рубежах противника, построенных им здесь за два года пребывания в Орловской области.

5 августа войска Центрального и Брянского фронтов освободили Орел, а войска Воронежского фронта заняли Белгород. В этот вечер Москва салютовала 12 залпами из 120 орудий освободителям этих городов. Отмечать новые победы с той поры стало традицией. Настало время, когда противник, огрызаясь, уходил на Запад.