Анатолий Карчмит - Рокоссовский. Терновый венец славы

• Название: Рокоссовский. Терновый венец славы
• Автор: Анатолий Карчмит
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-271-01691-9

Легендарному военачальнику, герою Великой Отечественной войны, Маршалу Советского Союза Константину Константиновичу Рокоссовскому (1896–1968) посвящен новый роман Анатолия Карчмита «Терновый венец славы».

---

— Глубоко изучив обстановку, расположение своих сил и противника, а также замысел операции «Багратион», я пришел к выводу, что на правом крыле 1-го Белорусского фронта целесообразно нанести два главных удара с разных участков. Один, как это и предусмотрено планом, — с Рогачева на Бобруйск. — Он показал направление удара на карте. — Другой — из района нижнего течения Березины, Озаричи в общем направлении на Слуцк. Повторяю: оба удара должны быть главными.

Жуков угрюмо посмотрел на командующего фронтом и беззвучно зашевелил губами. Создавалось впечатление, что, если бы не представители Ставки, он бы высказал свое мнение по поводу двух ударов, не стесняясь в выражениях.

Сталин медленно вышел из-за стола и, продолжая посасывать трубку, остановился на некотором расстоянии от генерала армии. Подняв на него глаза, сказал:

— Вы думаете, товарищ Рокоссовский, что мы, разрабатывая операцию «Багратион», не изучили обстановку, — он поднял вверх дымящуюся трубку, — а взяли все с потолка?

— Нет, товарищ Главнокомандующий, я так не думаю, — ответил спокойно командующий фронтом. — Но в изучении противника, находясь на переднем крае, мы имеем преимущество.

— В чем это преимущество?

— Составлению нашего плана предшествовала большая работа не только на карте, но и на местности. Иногда приходилось в буквальном смысле слова ползать на животе, — усмехнулся Рокоссовский.

Спокойствие и рассудительность командующего фронтом начали раздражать начальника Генерального штаба. Василевский был уверен в своей правоте и с нетерпением ждал, когда закончится этот, как он считал, бесполезный разговор.

— У вас есть подозрение, что Генеральный штаб и ставка совершают ошибку?

— Я понимаю, что мое предложение идет вразрез с установившимися взглядами на ведение наступательного боя, — несколько смутившись, сказал Рокоссовский. — Да, принимая несколько необычное решение, мы идем на известное распыление сил, но в болотах Полесья, товарищ Сталин, другого выхода просто нет, а вернее сказать — другого пути к успеху операции я лично не вижу.

Сталин, явно недовольный несговорчивостью Рокоссовского, подошел к нему поближе:

— Пройдите в соседнюю комнату и еще раз обдумайте свое предложение. Вы оказались тем солдатом, который идет в строю не в ногу.

В течение получаса Рокоссовский ходил из угла в угол по комнате и, обращаясь к своей богатой памяти, тщательно взвешивал варианты предстоявшего наступления. На его лице и в голубых глазах появилась еще большая решительность — он считал свой план наступления единственно правильным.

— Ну что, надумали? — тихо спросил Сталин, откинувшись на спинку стула.

— Я считаю, что необходимо нанести два главных удара, — произнес Рокоссовский уверенно. — Я стою на прежней точке зрения.

— Какими силами вы собираетесь это делать? — вспылил Сталин.

— Удар на Бобруйск силами 3-й и 48-й армий, — ответил Рокоссовский. — Кстати, местность здесь не позволяет сосредоточить больше сил. — Другой удар я бы нанес силами 65-й и 28-й армий.

— Я считаю, как и все члены Ставки, — побледнев, произнес Сталин, — что удар надо наносить только один. — Он поднялся, объявил перерыв и, бросив на Рокоссовского тяжелый взгляд, властно произнес:

— Я не понимаю вашего упрямства, товарищ Рокоссовский! Идите и еще раз подумайте!

Все знали, что Сталин был сложным человеком. Он не любил, когда с ним не соглашались.

Рокоссовский закрыл за собой дверь и вновь уселся на диван. «Что я теперь скажу Верховному? Правильность моего решения не вызывает сомнения. Может, нанести один удар? — подумал он. — Но при двух ударах успех несомненен и жертв меньше».

Он взглянул на часы: скоро надо идти на заседание. И все-таки один удар или два? Один — это ошибка. Два — это успех. А может быть, хватит упорствовать? Просто прийти и сказать, что ты не прав? Зачем лезть на рожон? В случае неудачи можно спрятаться за широкие спины представителей Ставки. И не надо будет корчить из себя большого оригинала.

Рокоссовский на миг представил себе почти тысячекилометровую линию фронта, идущую по белорусским болотам, лесам, озерам и рекам. В его подчинении сотни тысяч солдат и офицеров. Именно по его приказу они пойдут в наступление… Судьбы многих из них зависят от его решения. «Нет, нет, люди не должны расплачиваться жизнью за мои ошибки, — подумал он. — Нельзя отступать от того, в чем ты абсолютно уверен».

Рокоссовский зашел в кабинет, где уже все были в сборе.

— Так что же, будем наносить один удар или два? — прищурился Сталин.

— Считаю, что необходимо нанести два удара, — спокойно произнес он.

Верховный закурил трубку и молча начал бесшумно ходить по кабинету, время от времени поглядывая на командующего фронтом.

«Ну и твердолобый! — мысленно воскликнул Ворошилов. — Не зря я тебя уволил из армии и дал санкцию на арест. Все равно тюремная наука не пошла тебе впрок».

Жуков и Василевский ждали развязки, которая должна была оказаться не в пользу Рокоссовского. У них даже появилось опасение, что они могут потерять незаурядного полководца.

Рокоссовский посмотрел на маршала Воронова. Тот кивком головы одобрил его действия.

— Товарищ Главнокомандующий, — не выдержал молчания генерал армии, — разрешите мне до конца высказать аргументы в пользу двух ударов.

Сталин остановился, набивая табаком трубку, и после длинной паузы произнес:

— Говорите!

Рокоссовский подошел к карте, взял указку.

— Дело в том, что, если группировке войск на направлении главного удара не оказать помощь на другом участке, противник, вполне возможно, не даст прорвать оборону.

— Почему? — остановился Сталин и поднял глаза на генерала.

— Потому, товарищ Сталин, что у него остается реальная возможность перебросить сюда силы с не атакованных нами рубежей, — ответил Рокоссовский.

— А что дают ваши два главных удара? — негромким голосом спросил Сталин, остановившись у стола президиума.

— Два главных удара решают все проблемы, — запальчиво сказал Рокоссовский. — В сражение одновременно вводится основная группировка войск правого крыла нашего фронта. Гитлеровцы напрочь теряют реальную возможность маневра. Успех, достигнутый пусть даже сначала на одном из этих ударов, ставит немецкие войска в тяжелое положение, а нашему фронту обеспечивает энергичное развитие наступления. — Рокоссовский повернулся к Верховному, шагавшему по кабинету. — У меня все, товарищ Главнокомандующий.

Сталин раскурил трубку, медленно, с остановками, почти вплотную подошел к Рокоссовскому.

Кое-кому, в первую очередь Ворошилову, показалось, что Верховный сорвет погоны с плеч несговорчивого и упрямого командующего фронтом. Рокоссовский в эти тревожные минуты не потерял самообладания. Известная всем, едва заметная добродушная улыбка и сейчас не сходила с его лица.

После некоторого раздумья Сталин поднял глаза на Рокоссовского и, сжимая в руке потухшую трубку, тише, чем обычно, сказал:

— Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления им тщательно продумана. — Он повернулся к президиуму. — А это надежная гарантия успеха. Утверждаем решение Рокоссовского.

4

Вернувшись из Москвы, командующий фронтом начал готовить операцию, которую предполагалось начать 15–20 июня. Он вновь отправился на передний край. Ему предстояло окончательно отработать операцию «Багратион». Один главный удар наносился армиями Горбатова и Романенко, второй — армиями Батова и Лучинского.

Во второй половине дня Рокоссовский на стыке двух армий собрал всех командармов. Обещанная синоптиками гроза так и не пришла, но продолжал моросить дождик. В палатке было душно, хотя одна сторона ее была полностью открыта. На столе перед генералами лежали карта и аэрофотоснимки местности и укреплений противника на Бобруйском направлении. Командующий фронтом довел план операции «Багратион», умолчав о трудностях его принятия, поставил задачи армиям, вместе с командармами определил плацдармы и сроки сосредоточения войск.

— Хотел бы напомнить о маскировке, — в заключение сказал Рокоссовский. — Части сосредотачивать и перегруппировывать только ночью. Продумайте, где можно навести ложные переправы, для видимости прокладывайте лжедороги. На второстепенных рубежах необходимо сосредоточить большое количество орудий, производить из них огневые налеты, а затем увозить их на направление главного удара, оставляя на ложных позициях макеты. Короче, вы все опытные командармы и знаете, что немцы должны знать только то, что мы хотим им показать.

На следующий день Рокоссовский принял участие в штабных учениях и уехал на КП фронта, куда должен был прибыть представитель Ставки Жуков. Когда его машина плутала по фронтовым дорогам Белоруссии, уже было темно. Подпрыгивая на ухабах, она торопилась на фронтовой аэродром. По верхушкам леса катилась круглая луна, купаясь в светло-желтом сиянии.