Алина Лис - Изнанка свободы

• Название: Изнанка свободы
• Автор: Алина Лис
• Жанр: Фэнтези
• Год: 0101

Когда-то она была первой леди герцогства, но потеряла все: родину, титул, близких, и превратилась в бесправную рабыню. Зачем бессмертному Стражу простая человеческая девушка, если в охоте за жрецами Хаоса она лишь обуза? Даже самому себе могущественный лорд Изнанки не сможет ответить на этот вопрос. Она ненавидит своего хозяина и мечтает о свободе, но свобода ли ей нужна? Чтобы услышать и понять друг друга им придется пройти долгий путь. Обложку нарисовала замечательный художник Наталья Гудожникова Красные флаги: В тексте присутствуют достаточно жесткие сцены. Есть эротика, насилие. С женщинами очень часто обращаются неполиткорректно. Нет юмора, мэрисью и попаданцев. Несмотря на все перечисленное, присутствует сильная романтическая линия между главными героями. Половина повествования ведется от лица мужчины.

---

Ту самую чужую силу, что прошла сквозь меня.

— Это все было, чтобы зарядить эту штуку? Вот зачем ты это сделал? Кивни, если правда!

Он молчит, и я показываю ему нож.

— Кивни, — повторяю я, снова копируя тон Элвина. Когда хозяин так начинает разговаривать со мной, хочется стать даже не кошкой — мышью, чтобы забиться под шкаф.

Дориан кивает.

— Тогда можно сказать, что это — воровство. У меня. И моего хозяина, — я резко захлопываю крышку шкатулки. — Я забираю украденное назад.

Глаза мага расширяются, он мычит и бьется в путах так, что пугаюсь и поднимаю курильницу, чтобы оглушить его снова.

— Сиди смирно!

Он затихает. А я думаю — вот что теперь делать с ним? И со всей этой ситуацией?

Совершенно непонятно.

Рассказать Элвину? Он, конечно, разберется с Дорианом, он с чем угодно может разобраться. Но потом мне же и влетит, ой как влетит за попытку побега. Даже если я навру, что Дориан напал на меня на улице и похитил, правда может всплыть.

А если и не всплывет, одну на улицу Элвин меня больше не выпустит.

Нет, нельзя ему говорить. Я должна сама разобраться, раз уж впуталась в это дело.

— Я не буду убивать тебя. Оставлю в таком виде. Завтра слуги найдут тебя и развяжут. Но у тебе только сутки, Дориан. Завтра вечером я расскажу все своему хозяину. И, если у тебя есть хоть капля благоразумия, ты успеешь уехать из Рондомиона за эти сутки. Ты меня понял?

Он снова мычит и кивает.

Надо бы сделать что-то яркое на прощание. Порезать ножом слегка или хотя бы дать ему пощечину. Подкрепить свою угрозу. Чтобы запомнил. Чтобы испугался.

Но я словно вижу себя со стороны, и руки опускаются. Издеваться над связанным — низко. Не буду этого делать.

— Прощай, Дориан.

Задуваю свечи и оставляю его одного в темноте. *

У башни, река, извиваясь, делает резкий поворот и выныривает из-под ноздреватого льда. Здесь, на быстрине, Темес не замерзает никогда.

…как я удивилась, когда впервые увидела лед на речке два с половиной месяца назад.

Спешиваюсь. Сыро и холод пробирает до кости. Завтра, верней, уже сегодня — шестой час утра, последний зимний день.

… а потом новый год и бал.

Я оглядываюсь на прошедший год.

Знакомство с Лоренцо. Долгие, влюбленные взгляды, тайные поцелуи, запретный и потому томительно-сладкий роман. Известие о помолвке, побег. Смерть мужа, позор возвращения, азартная игра в кошки-мышки с заезжим магом. И вдруг открытие правды о Риккардо и ужасное служение Черной в забытом храме.

Иной человек и за всю жизнь не познает такого, что я вкусила за эти короткие месяцы. Но судьба не думала останавливаться. Шутка над шутником, война и огненный вихрь, в котором сгорели армия Чезере Фреццо и мое прошлое.

Дорога, насилие, ошейник, ненависть, Рондомион, моя кошачья половина.

Элвин…

Сложный, безумный год. Но я заканчиваю его победительницей.

Смогла постоять за себя, сама разобралась с обидчиком, без вмешательства мужчин. Это ли не доказательство, что я стала сильнее? Что мои желания — не пустой звук, и сама я не просто жертва, не безвольная игрушка.

Не смогла сбежать — и к лучшему. Нельзя всю жизнь бегать и скрываться. Если моя судьба, мой вызов ждут в Рондомионе, я встречу их лицом к лицу, как полагается дочери герцога.

Рано или поздно я заберу свою свободу.

Быть может, я напрасно пыталась сделать это за спиной Элвина, вопреки его воле? Он — не такой мерзавец, как сам о себе думает. Должно быть, когда-то давно что-то или кто-то ранило моего хозяина, и он закрылся от мира.

А если так, мое доброе отношение сможет пробудить и отогреть его. Хоть отчасти.

И он сам даст мне свободу.

Встряхиваю головой. Это будет позже. А пока впереди новый год. И бал во дворце княгини фэйри, на Изнанке мира.

Я подхожу к обрыву. Там, где кончается припорошенный снегом берег, начинается сырая тьма. Если заглянуть в нее, можно увидеть, как внизу свет месяца пляшет в переливах водных струй.

Громко булькнув на прощание, шкатулка из красного дерева уходит в воду.

Intermedius

Джованни

По заброшенному дому плыл запах — дурманящий, чуть сладковатый, вкрадчивый. Он приходил с тонкой струйкой дыма, тайком, исподволь, чтобы забрать разум. В детстве Джованни так и представлял себе эти струйки из курильниц — ядовитыми змеями. Сети, тенёты — опутают, утянут на самое дно, где рыбами ходят уродливые желания.

…а мать показывала, как правильно толочь высушенные стебли и листья, в какой пропорции мешать с липкой темно-зеленой смолкой, как лепить маленькие круглые шарики. И все рассказывала, как называется каждое растение, и в какую пору его нужно собирать и как готовить, чтобы несло силу…

И еще рассказывала истории. Как Хозяйка Жизни и Смерти создала мир и Четырех владык стихий себе в помощь. Как правила возлюбленным своим творением, возрождаясь в человеческом теле — правила справедливо и мудро. Как Четверо в неумеренной жажде власти предали свою создательницу, пошли войной и изгнали, пусть и сами полегли в битве. Как их последователи убивали служителей Хозяйки и рушили ее храмы. Как однажды Она возродится и вознаградит своих верных служителей.

Странные сказки его детства…

Однажды он спросил у матери — почему эти травы. Датура — ядовитая дрянь, что лучше и не трогать лишний раз. Или сальвия — ароматная, чуть сладковатая, от которой приходят странные видения. И смола хаиши, после нее впадаешь в буйство и не можешь спать сутками.

«Так надо», — ответила Изабелла, повернув лицо. На безупречной оливковой коже нарывами выделялись первые чешуйки — предвестники будущего уродства.

Еще надо было учить гимны. И, таясь от соседей, выбираться из дома ночью, чтобы вернувшись под утро, прятать заляпанные воском и кровью балахоны…

Иногда он спрашивал себя — когда страх и отвращение полностью вытеснили любовь?

В тот день, когда она на его глазах заколола на алтаре щенка — смешного, толстолапого, с обвисшими ушами и влажным носом? Нет, тогда он еще любил ее. Рыдал, умолял остановиться, но любил.

И в тот день, когда она обняла его на прощание, отправив в поместье Риччи, он еще любил ее, пусть Хаос уже оставил на ней метку — люди на улице шарахались и крестились, если сеньора Вимано проходила без маски.

Возможно, это случилось, когда он вернулся два года спустя и увидел, как она изменилась? Не только внешне.

Тогда все как-то резко изменилось.

Пятерка людей в балахонах в подвале затянула знакомый с детства гимн. Хвалебная песнь во славу небес и вод, но слова заставят побледнеть любого честного квартерианца.

У Черной нет своих гимнов. Только краденые.

В груди что-то болезненно трепыхнулось, отзываясь на голоса. Почти против воли он мысленно повторял строфу за строфой, чувствуя, как дрожат незримые потоки силы над тайным храмом Хаоса.

…про гимны он тоже спрашивал. Почему они такие. Мать не объяснила. Не знала.

Видят боги, Джованни пытался. Чувствуя в душе тихий, тайный зов искуса, зов Хаоса, он отправился не в Рондомион, откуда не могло быть возврата. Он выбрал Маджарат, где не знал никого.

И его никто не знал.

Кривые улочки, выцветшие краски, на склонах гор высохшие стволы олив и колючий маквис. Маленькое княжество у кромки Великого океана.

Белое беспощадное солнце и контрастные тени — чернильной тьмой, в Маджарате не было места полутонам. Камень стен и мостовой, заборы… Ни деревца, ни травинки. Ставни здесь днем закрывали наглухо, отгораживаясь от жестокого солнца, и оттого каждый дом казался неприветливой крепостью — проходи мимо, не смей смотреть и стучаться. Так же неприветливы и закрыты были лица маджаратцев — узкие, с крупными подбородками и прямыми длинными носами. И храмы, на каждом углу храмы. Святые обители с реликвиями, сотни паломников, запах йода от моря да жалобные крики чаек.

Здесь, вдалеке от прошлого и Ордена, он надеялся обрести освобождение. Посеянный матерью голод, тоска по могуществу снедали изнутри, обещали исполнение всех желаний. Приоткрытая дверь к собственным потайным мечтам, что манили и пугали.

Джованни боялся бывших соратников. Но куда больше он боялся, что не сможет устоять перед Ее зовом.

Не смог.

Он провел в Маджарате три месяца. Трудился помощником приказчика у сеньора Барбозы — повезло, найти место пришлому чужаку было нелегко. Вот и пригодился опыт проверки бухгалтерских книг за отцовским казначеем.

Поначалу думал — будет сложно. Потерять все, стать никем в одночасье. Легко ли пережить такое?

Легко.

Сбросить маску оказалось счастьем. Перестать лгать, притворяться. И не чувствовать больше себя никчемным самозванцем.

Лишь скинув навязанную матерью роль, Джованни понял, как тяготила она его.