Александр Трапезников - Мышеловка

• Название: Мышеловка
• Автор: Александр Трапезников
• Издательство: Терра
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01672-1

Роман современного российского писателя А. Трапезникова рассказывает о странных и трагических происшествиях, случившихся со столичным актером Вадимом Свиридовым, приехавшим в провинциальный поселок Полынья, чтобы оформить наследство утонувшего недавно деда, местного колдуна-врачевателя Арсения.

---

Пришлось познакомить его с женой и друзьями.

— Говорил же я вам — уезжали бы пораньше, сидели бы сейчас в Москве. А так… — Он развел руками, длиннющими, словно половые щетки.

— Вот и дали бы ему вовремя пинка под зад, — вновь съязвила Милена. И нарочно громко, чтобы все слышали, добавила: — Я лично всегда так поступаю.

Пришлось слегка ущипнуть ее за выпуклость, чтобы немного угомонилась. Обратно мы возвращались вместе с доктором Мендлевым, которого я также представил своим гостям.

— Значит, остаетесь у нас загорать еще почти на месяц? — поинтересовался он, словно это зависело от нашей воли.

— Куда же деваться? — ответил за всех я. — На перелетных птиц мы вроде бы не похожи.

— Перелетной птичкой я стану в Москве, — пообещала мне Милена. Сегодня что-то она была особенно не в духе. Я обнял ее за плечи, но этот жест улыбки на ее лице не вызвал.

Мендлев внимательно присматривался к ней, поблескивая стеклами очков. Потом вдруг изрек:

— А Девушка-Ночь похожа на вашу жену?

Я чуть не подавился сигаретой, услышав подобную предательскую откровенность. Какая муха его укусила?

— Не знаю. Не встречался, — хмуро ответил я. — Да и вы ведь уверяете, что она не существует в природе? Все это легенды, вымысел. Плод невежественного ума.

— Как сказать, как сказать… — туманно отозвался доктор.

А Милена уже уцепилась за его слова. Теперь пришла ее очередь толкнуть меня локотком в бок.

— Ты виделся с ней? Признавайся, — произнесла она, метая в меня молнии из глаз. — Когда? Где? Сколько раз? Как прикажешь это понимать? Чего молчишь?

— Успокойся. Девушка-Ночь похожа на ядовитую жабу. Она забегала ко мне на огонек, выдула чашку спирта и вылетела в окно, — ответил я.

— Врешь! — не унималась Милена. — Она — твоя любовница. Ты даже ни одной болотной кикиморы не пропустишь.

Разговор начинал принимать опасный оборот, тем более что он проходил на людях. Милена явно искала повод для ссоры. Что-то во мне в последнее время раздражало ее — я заметил это еще в Москве. Но сам доктор Мендлев неожиданно пришел мне на помощь.

— Девушка-Ночь, конечно же, всего лишь поэтический образ, — сказал он. — Но ею может оказаться любая реальная женщина. Даже вы, Милена… — А потом тотчас же сменил тему, не дав развить ее, хотя мне хотелось о многом его спросить. — Странный все-таки этот оползень… И в прошлом году был точно такой же. Словно кто-то проводил репетицию. А теперь подошло время премьеры. Вы заметили, что склон горы будто бы срезан?

— Скорее, взорван, — уточнил Марков.

— Да… да, — согласился доктор. — Странно.

— А я так думаю, — вставил Барсуков. — Все это ерунда и глупость. Просто ваш поселок расположен в очень скверном геологическом, географическом, энергетическом и прочее месте. Вот вам и валятся каждый год камни на голову, а по болотам бродят Девушки-Ночки, укрытые белыми простынями.

— Как знать, как знать… — снова туманно отозвался доктор и попрощался с нами. Он был чем-то явно расстроен. Тем, что его, как и нас, закупорили в этой Полынье, словно в бутылке, лишили свободы? Или он что-то прознал о моей мимолетной связи с рыжей Жанночкой, которая наверняка была и его любовницей?

В поселке наша группа как-то сама собой разделилась на две половинки. И отдельную единицу — Комочкова. Я предложил всем пойти к водонапорной башне, обещая показать невиданные красоты, но Милена заупрямилась. Она сейчас походила на норовистую лошадку, бьющую копытом о землю.

— Что ты нас, экскурсовод несчастный, таскаешь за собой, как баранов? — сказала она. — Ну и что мы увидим с твоей Пизанской башни? Как хорошо, свежо и прекрасно болото вокруг нас? Глаза бы мои его не видели… И тебя, кстати, тоже. Я купаться хочу. Давайте наймем лодку и покатаемся по озеру!

К ней тотчас же присоединились Марков и Ксения. А Комочков решил вообще уединиться, посидеть где-нибудь в теньке и подумать над смыслом жизни и своей будущей статьей. Он даже и название ей уже придумал: «Падение в Полынью, или Мистические реалии нашей жизни».

— Как, звучит? — спросил он меня.

— Там будет о смерти деда?

— Там будет обо всем, — хитро сощурился он.

— Тогда пиши, борзописец, — напутствовал его я, а вслед удаляющейся к озеру троице проворчал: — А вы катитесь, птицы водоплавающие…

И мы с Барсуковыми пошли к башне. Разлад в нашем милом семействе начинал крепчать. Я чувствовал, что не только мы с моей милой женушкой, но и все пятеро наших друзей переходим в какую-то новую фазу жизни, меняемся под воздействием невидимых причин. Как тут не согласиться с Комочковым о «мистических реалиях»? И даже случившийся оползень был закономерен, как необходимое звено в нашей мутации.

Мишка-Стрелец лежал на травке и листал затрепанную книжку, но, едва лишь увидел нас, вскочил на ноги.

— Дай закурить! — обратился он ко мне, глядя своим голубым и серым глазами в разные стороны. Его оттопыренные уши просвечивали на солнце. Тотчас же, без всякого перехода он продолжил: — Ну, значит, так: с вас каждого по три доллара минус налог за бездетность плюс полтора доллара за бинокль и еще один со всей группы. Итого: одиннадцать долларов двадцать пять центов. За деньгами могу зайти завтра.

— Мишенька, ты не перегрелся? — спросил я, поднимая с земли книжку: это оказались «Персидские письма» Монтескье, выброшенные мною на помойку, когда я разбирал хлам в доме деда. — В прошлый раз ты брал гораздо меньше.

— Изменились обстоятельства, — деловито сообщил он. — Наш поселок превратился в закрытую зону, а значит, и попасть на башню стало труднее.

Какая-то логика в его словах была.

— Ладно, — согласился я. — Полезли.

Вскоре мы все четверо оказались на небольшой площадке с перильцами. Первой стала осматривать окрестности в бинокль Маша.

— Мадам, обратите внимание налево, где плещется лазурь озера, а одинокая и крикливая чайка напоминает бегущую из сераля султана наложницу, — пыжился Мишка-Стрелец. — А прямо перед вами расстилается вытканный мхом болотный ковер, по которому так и хочется пройтись босиком…

Да, чтение Монтескье явно пошло ему на пользу. Потом бинокль взял Сеня, но, в отличие от жены, ему мало что понравилось.

— Пошло все это… — хмуро сказал он, — чайки, ягодки, ковры, мхи, рогатые олени и бегущие по волнам султаны… А вот это уже интересно.

— Что именно? — полюбопытствовал я.

— Наш Николя, вместо того чтобы писать статью, крутит щуры с какой-то рыжей цыпочкой.

— Это, наверное, Жанна, медсестра доктора Мендлева, — догадался я, а Маша отобрала у мужа бинокль и направила в ту сторону, куда показывал Сеня. При этом ее миловидное и нежное лицо приобрело какое-то странно-озлобленное выражение, словно бы начиная каменеть. Я заметил, что и Сеня косится на нее ледяным взглядом. Может быть, он догадывается о ее связи с Комочковым? Такие вещи никому не удается скрывать слишком долго: это все равно что выхватывать из клетки со спящим львом куски мяса — когда-нибудь да попадешься.

Получив бинокль, я не стал выслеживать нашего пишущего ловеласа, а навел его на замок Намцевича. И меня сейчас занимал не столько сам хозяин, сколько эта загадочная черноволосая красавица — Валерия, к которой я испытывал странное и неодолимое влечение, словно бы поздняя и последняя страстная любовь деда каким-то образом перетекла в меня. Я теперь исполнял его волю и желания. Но кто же из нас воплотился друг в друга: он в меня или я в него? В этом чудилось какое-то сверхъестественное начало, но мне в этот момент не хотелось о том думать, поскольку я увидел на широком балконе, где пил кофе с Намцевичем, любопытную картину. Там сидели двое: Валерия и местный учитель Клемент Морисович. Он что-то взволнованно объяснял ей, держа ее ладони в своих руках, а она отрицательно качала головой. Чувствовалось, что между ними происходит какая-то сцена. Объяснение? «Боже, как она прекрасна! — подумал я. И тотчас же меня посетила другая мысль: — Эге, а ведь наш Песталоцци наверняка влюблен в нее…» Конечно, в кого еще здесь можно влюбиться, кроме нее и Девушки-Ночь? А репетитор ходит в замок почти каждый день, и, судя по всему, юноша он весьма пылкого и романтического склада.

Надо бы познакомиться с ним поближе. Выходит, что он был в какой-то степени конкурентом моего деда? Еще один потенциальный убийца? Чего не сделаешь ради любви… А уж убить соперника… Валерия вдруг вырвала свои руки и отвернулась от учителя. Тот поднялся, и на его лице отразилось такое отчаяние, что я даже искренне посочувствовал ему. Клемент Морисович отошел в сторону, а на балкон вышел Намцевич, держа в руке мелкокалиберную винтовку. Учитель сухо поклонился ему и скрылся за дверью. Очевидно, они услышали шаги Намцевича и прервали свое объяснение. Эге, поглядим, что будет дальше. Я чувствовал себя как любопытный школяр, подсматривающий в замочную скважину. Намцевич что-то сказал Валерии, но она не ответила, отвернувшись и от него. А девушка-то, видно, с характером… Кем же она ему приходится? Намцевич приладил к плечу винтовку и стал стрелять. С каждым его выстрелом с веток деревьев падало по одной вороне. Не из этого ли ружьишка в меня пульнули, когда я шел к Ермольнику? Но с такой меткостью Намцевич запросто мог пробить мои мозги, значит, хотел всего-навсего пугнуть. Вскоре Намцевичу надоело охотиться на ворон, он зевнул, снова сказал что-то Валерии, и на этот раз они вместе ушли с балкона.