Семен Надсон - Полное собрание стихотворений

• Название: Полное собрание стихотворений
• Автор: Семен Надсон
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1962

Литературная деятельность С. Я. Надсона продолжалась всего девять лет – талантливый поэт безвременно погиб в 24-летнем возрасте. В поэзии Надсона, глубоко искренней и задушевной, запечатлен не только образ самого поэта, но и строй мыслей и чувств целого поколения – людей 80-х годов XIX века. Именно это обеспечило Надсону громадный успех у современников. В настоящий сборник, являющийся наиболее полным собранием стихотворений С. Я. Надсона, включены многие ранее не публиковавшиеся произведения поэта.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

1882

«Мне не больно, что жизнь мне солгала…»*

Мне не больно, что жизнь мне солгала, – о нет.
   В жизни, словно в наскучившей сказке,
Как бы ни был прекрасен твой юный расцвет,
   Не уйти от избитой развязки.
Не уйти от отравы стремлений и дум,
   От усталости, желчи и скуки,
И изноет душа, и озлобится ум,
   И больные опустятся руки!

1882

«Умер от чахотки, умер одиноко…»*

Умер от чахотки, умер одиноко,
Как и жил на свете, – круглым сиротою;
Тяжело вздохнул, задумался глубоко
И угас, прильнув к подушке головою.
Кое-кто о нем припомнил… отыскались
Старые друзья… его похоронили
Бедно, но тепло, тепло с ним попрощались,
Молча разошлись – и вскоре позабыли.

1882

«…И крики оргии и гимны ликованья…»*

…И крики оргии и гимны ликованья
В сияньи праздничном торжественных огней,
А рядом – жгучий стон мятежного страданья,
И кровь пролитая, и резкий звон цепей…
Разнузданный разврат, увенчанный цветами, –
И труд поруганный… Смеющийся глупец –
И плачущий в тиши незримыми слезами,
Затерянный в толпе, непонятый мудрец!..
И это значит жить?.. И это – перл творенья,
Разумный человек?.. Но в пошлой суетне
И в пестрой смене лиц – ни мысли, ни значенья,
Как в лихорадочном и безобразном сне…
Но эта жизнь томит, как склеп томит живого,
Как роковой недуг, гнетущий ум и грудь,
В часы бессонницы томит и жжет больного –
И некуда бежать… и некогда вздохнуть!
Порой прекрасный сон мне снится: предо мною
Привольно стелется немая даль полей,
И зыблются хлеба, и дремлет над рекою
Тенистый сад, в цветах и в золоте лучей…
Родная глушь моя таинственно и внятно
Зовет меня прийти в объятия свои,
И всё, что потерял я в жизни невозвратно,
Вновь обещает мне для счастья и любви.
Но не тому сложить трудящиеся руки
И дать бездействовать тревожному уму,
Кто понял, что борьба, проклятия и муки –
Не бред безумных книг, не грезятся ему;
Как жалкий трус, я жизнь не прятал за обманы
И не рядил ее в поддельные цветы,
Но безбоязненно в зияющие раны,
Как врач и друг, вложил пытливые персты;
Огнем и пыткою правдивого сомненья
Я всё проверил в ней, боясь себе солгать, –
И нету для меня покоя и забвенья,
И вечно буду я бороться и страдать!..

1882

«Счастье, призрак ли счастья…»*

Счастье, призрак ли счастья – не всё ли равно?
   Клятв не нужно, моя дорогая…
Только было б усталое сердце полно,
Только б тихой отрадой забылось оно,
   Как больное дитя, отдыхая.

Я вперед не смотрю – и покуда нежна,
   И покуда тепла твоя ласка,
Не спрошу у тебя я, надолго ль она,
Не капризом ли женским она рождена,
   Не обманет ли душу, как сказка?..

Но зато и себя я не стану пытать,
   Чтоб не вызвать сомнений невольно;
Я люблю твои песни и речи слыхать,
Мне с тобою легко и свободно дышать,
   Мне отрадно с тобой – и довольно…

А наскучу тебе я, скажи… Не жалей
   Отравить мою душу тоскою;
Мне не нужно неволи и жертвы твоей,
В жизни много и так бесполезных цепей –
   Что за радость быть вечно рабою?

И простимся с тобой мы… И крепко тебе
   Я пожму на прощание руку,
Как сестре в пережитой житейской борьбе, –
И сумею, без слез и упреков судьбе,
   Неизбежную встретить разлуку…

1882

«Темно грядущее… Пытливый ум людской…»*

Темно грядущее… Пытливый ум людской
Пред тайною его бессильно замирает:
Кто скажет – день ли там мерцает золотой
Иль новая гроза зарницами играет?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Напрасно человек в смятеньи и тоске
Грядущие века пытливо вопрошает.
Кто понял этот свет, блеснувший вдалеке, –
Заря ли там зажглась, зарница ли мерцает?

1882

«С пожелтелых клавиш плачущей рояли…»*

С пожелтелых клавиш плачущей рояли,
Под ее больными, дряхлыми руками,
Поднимались звуки, страстно трепетали
И вились над ней заветными тенями…
Чудные ей в звуках виделись картины!..
Вся отдавшись им, она позабывала,
Что ее чело изрезали морщины,
Что прожитой жизни не начать сначала…
В жалком, старом теле силою искусства,
Как в цветке, ожившем с солнцем и весною,
Пылко разгорались молодые чувства,
Проходя по сердцу лаской и грозою…
И мечтался зал ей, блещущий огнями,
И в толпе, объятой мертвой тишиною,
Он, ее избранник, с темными кудрями,
С ясною улыбкой, с любящей душою…
И мечталось ей, что вновь к ней возвратились
Красота и свежесть…

1882

«Ни звука в угрюмой тиши каземата…»*

Ни звука в угрюмой тиши каземата,
Уснул у тяжелых дверей часовой.
Нева, предрассветной дремотой объята,
Зеркальною гладью лежит за стеной.
По плитам сырого, как склеп, коридора
Не слышно привычных дозорных шагов,
И только с белеющей башни собора
Доносится бой отдаленных часов.
Внимая им, узник на миг вспоминает,
Что есть еще время, есть ночи и дни,
Есть люди, которым и солнце сияет
И звезды свои зажигают огни;
Что он еще жив, хоть сознанье и силы
Слабеют в нем с каждым угаснувшим днем,
И что эти плиты – не плиты могилы,
А плиты тюрьмы, позабывшейся сном.

Кого ж стерегут эти тихие воды,
Гремящая сталь заостренных штыков,
И крепкие двери, и душные своды,
И тяжкие звенья позорных оков?
Ответьте, не мучьте… Душа изнывает!
И пусть – если люди бездушно молчат –
Мне плеском и шумом Нева отвечает
И мертвые камни проклятьем гремят…
Кровавая повесть! Позорная повесть!
На суд перед гневной отчизной твоей,
Холопская наглость, продажная совесть
И зверская тупость слепых палачей!
И ты, повелитель, как заяц трусливый,
Дрожащий на дедовском троне своем,
На суд беспощадный, на суд справедливый
С руками в крови и…

1882

«Ты, для кого еще и день в лучах сияет…»*

Ты, для кого еще и день в лучах сияет,
И ночь в венце из звезд проходит в небесах,
Кому дышать и жить ни ужас не мешает,
Ни низкий свод тюрьмы, ни цепи на руках, –
Из каменных гробов, и душных и зловонных,
Из-под охраны волн, гранита и штыков
Прими, свободный брат, привет от осужденных,
Услышь, живущий брат, призывы мертвецов!
Да, мы погребены, мы отняты врагами
У нашей родины, у близких и друзей,
Мы клеймены огнем, изорваны кнутами,
Окружены толпой злорадных палачей…
Пускай же эта песнь, как звук трубы сигнальной,
От нас домчится в мир и грянет по сердцам,
И будет нам она – молитвой погребальной,
А вам – еще живым – ступенью к лучщим дням!

1882

Ночью («Пусть плачет и стонет мятежная вьюга…»)*

Пусть плачет и стонет мятежная вьюга
И волны потока угрюмо шумят:
В них скорбное сердце почуяло друга,
В них те же рыданья и стоны звучат.
Мне страшно затишье… В бессонные ночи.
Когда, как могила, природа молчит,
Виденья минувшего смотрят мне в очи
И прошлая юность со мной говорит,
О, эти виденья!.. Сурово, жестоко
Они за измену былую казнят
И в бедную душу глубоко-глубоко
Своим негодующим взором глядят.
Она беззащитна!.. Слова оправданья –
Бессильны пред правдой немых их речей,
И некому высказать эти страданья,
И некуда скрыться от этих очей!

Когда же осенняя вьюга бушует
И бьется поток беспокойной волной,
Мне кажется – мать надо мною тоскует
И нежно мне шепчет: «Усни, дорогой!»

1882