Валерия Калужская - Магиум советикум. Магия социализма (сборник)

• Название: Магиум советикум. Магия социализма (сборник)
• Автор: Валерия Калужская
• Издательство: ЛитагентСнежный Ком9ebea33f-2a93-102a-9ac3-800cba805322
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-904919-94-8

Что было бы, если бы Советский Союз возник и развивался в фэнтезийном мире, мы уже видели. А если наоборот? Социалистическая магия вместе с индустриализацией, оттепелью, суровой поступью рабочего класса и прочими прелестями полузабытой Утопии – СССР на вершине могущества, достигнутого не только танковыми армиями и РВСН, но и магической силой?

Интересно?

Авторы сборника попробовали представить, что именно может стать началом расцвета и что – получиться на выходе, под занавес советской эпохи: нечто вроде «Хранителей» с советским вариантом Доктора Манхэттена или все-таки всемирный НИИ Стругацких как вариант. А чтобы не ограничивать творчество, составители решили заранее проработать концепт, поместив еще не написанные рассказы в два взаимоисключающих раздела: Светлая сторона соцреализма и Темная. Разумеется, они враждуют, но не в рамках одного текста, а в границах общей идеи. Каждый из участников показал победу той или иной Силы в максимально реалистичной и правдоподобной манере. Какая стратегия оказалась выигрышнее – позитивная и светлая или мрачная, оккультная, темная? Кто победил?

Решать вам, читатель.

---

– А приятель ваш там как? – спросил он.

– Колян-то? Он сейчас Змея Горыныча объезжает.

– На него, значит, молодильные яблоки тоже подействовали? – заулыбался Игорь.

– Нет, – покачал головой Балваныч. – Не яблоки. На него моя яблочная бражка подействовала. Говорю же – ферменты!

Юлия Рыженкова Дух Енисея

Автобус закрыл двери и укатил, а Николай не мог сдвинуться с места, настолько его, потомственного городского жителя, поразила здешняя природа. В четырех тысячах километров от Москвы находился другой мир, дикий, неисследованный, во власти не людей, а стихий, и Николай чувствовал это. Он вдыхал воздух и не мог насытиться им, ощущая, как вливается огромная сила.

Горы стояли в снегу, а тут, в ущелье, распустились подснежники, припекало солнце, так что захотелось снять шапку и расстегнуть пальто. Николай прикрыл глаза ладонью, поставив ее «козырьком», и с интересом посмотрел на пятиглавую гору. Кажется, это Борус, которая почитается хакасами как национальная святыня. Но всем советским людям эта местность известна благодаря «тому самому» Шушенскому, ну и теперь, конечно, самой большой гидроэлектростанции в мире! Сколько завистливых взглядов ловил на себе Николай, когда его распределили на Саяно-Шушенскую ГЭС!

Налюбовавшись природой, он подхватил чемодан и отправился в отдел кадров, насвистывая веселый мотив. Это, конечно, не Москва, но место хорошее, жить можно.

– Николай Геннадьевич Третьяков? – Молодая девушка пыталась вести себя по-деловому, однако засмущалась, увидев столичного красавчика, и уткнула взгляд в бумаги. Он походил на римлянина не только носом с горбинкой, но осанкой и какой-то элегантностью и аристократической изысканностью, не свойственной советскому инженеру.

Энергетик подмигнул, отчего девичьи щеки вспыхнули.

– Он самый.

– Давайте ваши документы, я всё оформлю.

Пока она, путая от волнения слова, объясняла, где найти общежитие, как встать на учет в партком и профком, Николай, не стесняясь, разглядывал ее. Курносая, с веснушками, симпатичная… надо будет после работы позвать в кино… хотя тут же нет кинотеатра. Вот незадача!

В комнату, прихрамывая, вошел старик в кирзовых сапогах и какой-то замызганной куртке, купленной, видимо, еще до войны. Запахло табаком и машинным маслом.

– Добрый день, Наденька.

Курносая заулыбалась и почувствовала себя уверенней.

– Добрый день, Михаил Иванович! Вот, как раз новенького в вашу бригаду оформляю!

Старик сдвинул на затылок шапку, оценивающе осмотрел Николая с головы до ног и спросил:

– Специализация?

– Машинист гидроагрегата.

– Тьфу! Ясно, что не филолог! Я не про ту.

– Боевой, – но, увидев всё еще недовольный взгляд, уточнил: – Стихийная магия.

Михаил Иванович кивнул:

– Стихийщик – это хорошо, стихий у нас тут до утра. Завтра к восьми приходи на смену и не вздумай пока шалить. Стихийщики в этих местах дуреют от силы, лучше пока обожди без магии. А то мы уже дважды деревянный клуб восстанавливали.

– Я с огнем не очень, больше по воде…

– Вот только наводнения нам тут не хватало! – рявкнул старший смены и ласково сказал Наденьке:

– Определи его в комнату к моему Сане Чеснокову. Да, и отцу-то передай, что починил я вашу швейную машинку, пусть забирает.

– Ой, дядя Миша, спасибо! – Надя не сдержалась и бросилась ему на шею.

– Ну-ну, будет.

К тому времени, как Николай добрался до общаги, ему уже так осточертел чемодан, что первым делом он зашвырнул его в комнату и лишь потом вошел сам. Навстречу поднялся худой блондин и, смущаясь, протянул руку:

– Привет. Я Саша.

– Коля. Кажется, мы с тобой не только соседи, но и напарники.

– А, так это ты новенький к Деду?

– Михал Иванычу? Я.

– Боевой, да?

Николай кивнул:

– Стихийщик.

– Дед – маг слова, а я лекарь. Надеюсь, сработаемся.

Третьяков аж поперхнулся. Лекарь на гидроэлектростанции? Да еще и в оперативниках? На кой черт он там?

– Эээ… что, в больницах нет мест?

Блондин опустил взгляд и начал теребить пуговицу.

– Я энергетик, а не медик. Минский политех.

– Бульбаш, значит, – хмыкнул москвич.

Саша не ответил, пуговица заняла всё его внимание.

Николаю вдруг захотелось подшутить над неуверенным соседом, растормошить его. Бегло оглядев комнату, он заметил воду, точнее, чай. Мысленно потянулся к нему, скатал шарик – это простое упражнение далось необычайно легко, и… неожиданно для себя запулил им в лоб белорусу. Коричневая жидкость растеклась по лицу, оставила на голубой рубашке темные полосы и стекла под ремень. Шутка получилась злой, но Николай решил, что так даже интересней.

– Ой, извини, – протянул он, широко улыбаясь, – я нечаянно.

Было очевидно, что тот врет, врет нагло и в лицо, но Саша лишь вытерся ладонью и вздохнул:

– Ничего, у стихийщиков такое тут бывает с непривычки.

Помолчал, а потом добавил:

– Рубашку только жалко. Совсем новая.

Третьякову очень захотелось сплюнуть. Лекарь – слизняк. За такое дают в морду сразу, без разговоров. И с этим тюфяком – недомагом ему придется работать! Но то, с какой легкостью далась эта шалость, радовало и пугало. Он забыл предостережение Деда и выбежал на улицу: не терпелось проверить свою силу.

Первым делом хотел рвануть к Енисею, но рефлексы, вбитые за годы инструктажей, остановили порыв. В великой реке обитают великие силы, и не стоит их просто так будить. Поэтому он, проваливаясь по щиколотку в снег, петляя между елок, продрогнув, все-таки нашел ручеек, мелкий, затянутый корочкой льда, но шустрый.

Мысленно потянулся к нему, и сила воды тут же завибрировала во всем теле. Ручей вспучился, выгнулся, будто шипящая кошка, и стал расти. Вот он уже полноводный, больше похожий на мелкую речушку, рвет ледяную корку, подминает под себя снег и тоненькие березки, бурлит, словно течет не в лесу, на равнине, а по крутым горам. Брызги оседают мелкими каплями на деревьях, вода волнуется и несется табуном мустангов.

Николай во все глаза глядел на творение рук своих, и восторг переполнял его: нужно лишь небольшое усилие – вот и всё. Границы собственных возможностей вдруг оказались где-то далеко за горизонтом, и маг решил шагнуть дальше. Созданная им река потекла… вверх, всё выше и выше, обрушившись затем безумным водопадом. Водяные щупальца поползли в разные стороны, обхватывая верхушки деревьев и пригибая их чуть не к земле. Третьяков засмеялся и… остановил воду. Та будто уперлась в невидимую плотину, а потом маг создал верхний бьеф и нижний, устроив водосброс.

– Щенок! Ты чего творишь?! – заорал кто-то за спиной.

Николай вздрогнул, обернулся и увидел рыбака лет пятидесяти, со спиннингом, в высоких меховых сапогах и неизменном ватнике.

– Дядя, шел бы ты отсюда рыбачить, не мешай, – отмахнулся от него Третьяков и тут же получил затрещину.

– Я тебе не дядя! – взъярился рыбак, шепнул слово, и река обрушилась на землю, второе слово – и та начала стремительно «худеть», превращаясь снова в ручей. На всё потребовалось секунд тридцать, так что Третьяков успел лишь пару раз раскрыть и закрыть рот от удивления, после чего его, как нашкодившего мальчишку, схватили за шиворот и потащили в поселок. Он попробовал сопротивляться, но быстро понял, что лучше подчиниться.

Рыбак оказался не просто магом слова и старшим смены, но еще и председателем партячейки. Он вызвал Розанова, и Михаил Иванович хмуро глядел на незадачливого стихийщика. Тот чувствовал себя глупым школьником: восторг и азарт сменились стыдом.

– Я… я не знаю, что на меня нашло, – опустил он голову. – Я был будто не в себе, честно. Вел себя как полный идиот, я ведь знаю, что это опасно.

– Это не просто опасно, молодой человек. Сейчас – это смертельно опасно! – Слова Розанова падали на Николая будто капли расплавленного металла. – Ты ведь в курсе, что мы всё еще строим ГЭС, и любая неаккуратная мелочь с нашей стороны может встревожить духов. Их тут, поверь мне, много. Ты хоть представляешь, что здесь творилось, когда мы перекрывали Енисей?!

– Я ж не трогал Енисей, только мелкий ручеек… – промямлил Третьяков, но тут же понял, какую глупость сморозил.

– Если бы ты пошел играться к Енисею, я бы лично вышвырнул тебя со станции с «волчьим» билетом! – рявкнул рыбак.

А Дед добавил:

– Куда, по-твоему, впадает этот «мелкий ручеек»?

Николай покраснел, как та девица в отделе кадров. Он, и правда, не понимал, что с ним, обычно рассудительным, случилось. Шел ведь покидаться водяными шариками в деревья…

– Значит так, – хлопнул Дед в ладоши, – без моей визы магию тебе применять запрещаю. Впрочем, ближайшие дни у тебя ее почти и не будет: тебе казалось, что всё легко, а ресурсы безграничны, но на самом деле очень даже ограничены. Через час-два почувствуешь себя высосанным досуха. Судя по тому, что ты творил, шатать тебя будет еще долго.