Алексей Варламов - 11 сентября

• Название: 11 сентября
• Автор: Алексей Варламов
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Да я вовсе не думала ничего такого.

- А хоть бы и так, - не унималась Мария. - Я, может быть, вундеркиндом была, я в первом классе лучше всех была по письму, и, если бы меня в интернат маманя не отдала, потому что денег на троих детей не хватало, а там меня кормили и одевали, если б в школе нормальной училась и со мной занимались бы, как с тобой, я бы с золотой медалью школу окончила!

"А может, не надо было тогда столько детей заводить?" - подумала Варя, но произнести вслух не решилась.

- А я вот, а я... - Мария заплакала, и Варя стала растерянно гладить ее по голове, утешать и говорить, какая Мария красивая и умная, как счастлива она, что у нее такая сестра, хотя теперь уже хорошо знала, что Машка пользуется сиротской долей так же ловко, как тибрит с прилавка помидоры. Но все равно было жалко и сестру с ее разными папами, и себя, без папы выросшую. Она тоже заплакала, девочки обнялись и не заметили, как уснули.

На следующий день над всей Прибалтикой сияло голубое небо, и от вчерашних слез не осталось следа. Людмила Ивановна с мальчиками уехала с утра в санаторий. Договорились, что сестры поживут несколько дней одни, посмотрят город, а потом приедут на взморье.

Жара стояла невыносимая. Квартира с южными окнами за день нагрелась так, что Маша вылезла из душа и в одних трусах ходила по комнатам. Варя отводила от голого тела толстушки глаза, но скоро привыкла и только когда в дверь позвонили и Мария пошла открывать, покачала головой:

- Ты б хоть оделась.

- Лучше ты разденься, - засмеялась Машка, и глаза у нее так заиграли, что Варя покраснела.

Ночью налетели комары, девочки пробовали достать их шваброй, но комары забирались под потолок, тогда они включили пылесос и охотились на насекомых. А потом лежали в кровати и разговаривали.

- А у тебя сколько мальчиков было?

- Ну, Машка.

- Сестры должны рассказывать друг другу все. Неужели по-настоящему ни с кем?

- Маша!

- И даже не целовалась?

- Целовалась, конечно! - обиженно врала Варя и краснела, а Машка хохотала:

- Я по лицу вижу, что врешь!

- Да как ты можешь видеть, если темно?

- Я ясновидящая.

- Мы в бутылочку играли и в кис-мяу, - оправдывалась Варя, и лицо ее становилось пунцовым.

- Ну это что за игры! Детский сад! А в спичку играли?

- В какую еще спичку?

- Ты спичку не знаешь?

- И знать не хочу.

- Врешь, хочешь. Только стесняешься спросить. Значит, слушай. Садятся мальчики с девочками в кружок через одного, берут маленький кусочек спички, зажимают губами и передают по кругу. Из губ в губы.

Варе и неприятен был, и дразнил этот разговор. А Мария, как назло, замолчала. Появился и зажужжал комар, Варя стала рукой его хватать, маленькая бестия отлетала, а потом снова подлетала и норовила угодить в самое ухо.

"Скорей бы уж крови напился и улетел", - думала Варя, но комар был хитрее, возмущенно жужжал и не цапал, а только прогонял девичий сон, словно лежала на столе телефонная трубка и Варя не хотела говорить с дозванивавшимся до нее человеком.

- Спишь, Маша?

- Сплю.

"Господи, надо же иметь такие крепкие нервы!"

- А у тебя сколько было парней?

Машка перевернулась и легла на живот:

- Ну если по-настоящему... ну... как считать... ну в общем... трое, невразумительно сказала она.

- И ты с ними... Да?

Варя не была очень консервативна, она допускала, что взрослая женщина, ну может быть, студентка на старших курсах, но чтобы школьница...

- Да ты что? - расхохоталась Машка. - У нас полкласса еще год назад в летнем лагере перетрахалась. Днем камни на полях убирали, а ночью... Вы там как живете-то? Сынки московские! Ну ничего, я тебя образую.

Варя почувствовала, что ее бьет дрожь. Она хотела сразу отказаться, но Машка была настроена решительно, и Варя в душе с ней соглашалась: в самом деле, нельзя же так жить, шестнадцать лет, аттестат зрелости в кармане и ни одного поцелуя в личной биографии. Нет, конечно, до конца она не пойдет, об этом и речи быть не может, но хотя бы поцеловаться-то по-настоящему надо. Какой-то бесенок, который заставлял ее изводить доцента-испанца, мучил Варю в эту минуту, в конце концов, если не лукавить и не обманывать саму себя, именно за этим и ехала она в Ригу, где ничто не будет ее смущать и напоминать о Рождественском бульваре.

Глава седьмая

Нехорошая игра

Барменша была латышкой. Она ласково улыбнулась Варе и произнесла несколько слов на непонятно-журчащем языке.

- Два коктейля, - приказала вынырнувшая сбоку Мария.

Лицо у барменши мигом переменилось, она молча подала два бокала с вишенками, и сестры удалились в темный угол. Варя тянула через трубочку коктейль, и от мерцающего света, пряных запахов, музыки, полки с заграничными винами, ликерами и коньяками, от подсвечника, который был сделан из пузатой бутылки, облитой накапавшим со свечей воском, голова у нее шла кругом. Ей нравились здешние сдержанные и воспитанные люди, и она не понимала, почему сестра на них злится.

- Ну гляди, гляди, дурак какой! Как с такой здоровой башкой жить можно! Ботан несчастный. А этот? Кроме футбола, в голове ни фига. Давай водки с грейпфрутовым соком возьмем.

Вместо светловолосой девушки за стойкой возник скучающий мужчина средних лет с накатанным брюшком и печатью высшего образования на хорошо выбритом лице.

- Дефочки, - сказал он механическим голосом, - у фас есть фосемнадцать лет?

- Конечно, - не моргнула глазом Мария.

- Покашите фаш паспорта, - сказал латыш, интонируя голосом, точно был в легком подпитии, но Варе показалось, что бармен намеренно коверкает великую речь, которую любовно преподавала мама.

- Они у нас дома.

- Итите томой и принесите их.

- А вы что, у всех документы спрашиваете? И у этих тоже? - Машка кивнула в сторону подростков, которые сидели за большим столом.

- Они пьют сок-ка.

- Тогда дайте сок.

- Сок-ка нет-ту, - радостно пропел бармен, глядя поверх их голов.

- Значит, кофе.

- У нас остался толко алкохолный напитки. - Латыш исчерпал терпение и словарный запас, отвернулся от сестер и заговорил с наголо обритым парнем с серьгой в ухе и рыжеватой бородкой. Тут же появились и сок, и кофе, и орешки.

Подошел мальчик тринадцати лет, в сером джемперочке, деловито прихватил два шампань-коблера и стал угощать юную подружку, сбежавшую с утренника в начальной школе.

- Сволочи, - ругалась Машка, - нет, ты видишь, как мы здесь живем? Чтобы в Кенике кто-нибудь спросил в баре у девушки паспорт? Эти гады вообще в последнее время обнаглели. А ты еще спрашиваешь, почему я не учу латышский. Пошли.

За несколько часов город переменился. Народ прибывал, и все направлялись в одно место. Сестер несло в этом потоке, они миновали старый квартал, ратушу, памятник латышским стрелкам и увидели толпу.

- Кто это? - спросила Варя.

- А, - махнула Мария рукой, - у латышей праздник какой-то. У них это часто.

Набережная Даугавы была заполнена людьми. Их собралось несколько тысяч. Многие были одеты в красивые костюмы - особенно хороши были девушки в клетчатых и полосатых юбках и украшенных узорами туниках. У некоторых были наплечные покрывала, на головах венки, и многообразие расцветок и оттенков напоминало громадный живой ковер, по которому пробирались угрюмая Мария и восхищенная Варя. В одном месте была сооружена большая сцена, несколько человек расставляли динамики и микрофоны. Но больше всего Варю поразило, что в этой толпе, которую не охраняла милиция и не сдерживали никакие барьеры, как это случилось бы в Москве, не было ни одного пьяного, никто не лез драться, не кричал и не задирался.

- Пойдем отсюда. Тут мы никого не найдем.

- Я хочу остаться.

- А я нет.

- А я да.

Сестры стояли в окружении поющих людей и смотрели друг на дружку горящими глазами.

- Дорогу найдешь? - сухо спросила Мария. - Тогда пока.

Варя не понимала, о чем поют, что говорят и выкрикивают эти люди, почему поднимают руки и откуда взялись знамена. Но толпа, не теряя внутреннего строя и порядка, становилась с каждой минутой все более наэлектризованной, и было непонятно, что здесь происходит - праздник, манифестация, месса? Лица менялись, возмущение, торжество, угроза, непонятная решимость переливались на них. Варя была в самой середине разноцветного народного моря. Несколько раз к ней обращались, она пожимала плечами и улыбалась, но когда люди видели, что она не понимает их языка и не поет вместе с ними, лица делались не вежливо-равнодушными, как у продавщиц в магазине, но разгневанными. Никто не причинял ей вреда, но ее сторонились, изгоняли отсюда, и она почувствовала себя на этом озлобленном празднике, как если бы непосвященный человек или соглядатай проник на тайное собрание религиозных сектантов и был раскрыт. Гигантский рой, сохраняя правильную форму, вился над землей и в любую минуту мог броситься, заклевать, закусать Варю до смерти. Расталкивая поющих, девочка бросилась бежать.