Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II

• Название: Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
• Автор: Кирилл Александрийский
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91362-464-2

Святитель Кирилл Александрийский (375 — 444) — великий святой отец Православной Церкви, который прославился прежде всего догматическими достижениями в области христологии и опровержением ереси Нестория в 429–431 гг. Однако сфера его деятельности была намного шире, и он известен также и как глубокий экзегет Священного Писания. Среди новозаветных экзегетических произведений наиболее знаменито «Толкование на Евангелие от Иоанна», которое и предлагается читателю. Это произведение было написано, как предполагается, до 429 г. и содержит в себе 12 книг, в которых, помимо истолкования этого «тайнозрительного» Евангелиста и объяснения глубоких тайн Божественного Домостроительства спасения и Боговоплощения, святитель полемизирует с различными ересями.

Это толкование, являющееся шедевром древнецерковной святоотеческой экзегетики, было переведено на русский язык известным отечественным церковным ученым-библеистом, профессором Московской Духовной Академии Митрофаном Дмитриевичем Муретовым (1851 — 1917).

Издается по: Творения святого отца нашего Кирилла Александрийского / Пер. Митрофана Муретова. Сергиев Посад, 1909, 1912. (Творения святых Отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии; т. 67/<69>, 68/<70>). Переизд.: Свт. Кирилл Александрийский. Творения. Кн. 3. М.: «Паломник», 2002. (Библиотека Отцов и Учителей Церкви).

---

И не восхитит никто [28] их от руки Моея. Отец Мой, [29] Иже [30] даде [31] Мне, всех болий [32] есть, и никтоже может восхитити [33] от руки Отца Моего. Аз и Отец [34] едино есмы [35] (10, 28–30)

Верующие имеют и защиту во Христе, так что диавол не может похитить их. Или же наслаждающиеся постоянным вкушением благ пребывают в Нем, и никто уже не похищает их от данного им блаженства для наказания и мучений, ибо невозможно для находящихся в руке Христовой быть похищенными для наказания, если Христос обладает всемогуществом. Ведь рукою в Священном Писании обозначается сила, и рука Христова, несомненно, непобедима и всемогуща. Но так как видел, что иудеи презирают Его как простого человека, не понимая, что видимый и осязаемый человек был Бог по природе, для убеждения их в том, что Он есть сила Отчая, говорит: Никто не похитит их от руки Отца Моего, то есть Моей, Себя называя всемогущею десницею Отчею, ибо Отец все совершает чрез Него, как и посредством нашей руки совершаем мы свои дела. Ведь во многих местах Писания Христос называется рукою и десницею Отца, что означает силу. И просто рукою называется вседействующая сила и могущество Бога, так как понятие о Боге всегда выше телесных образов.

А если говорится, что Отец дает Сыну, то не как не имеющему всегда под Своею властью тварь, но Ему, как действительно Жизни по природе, усвояя нас, нуждающихся в жизни, дабы мы оживотворились чрез Сына, как Жизни по природе и внутренне обладающего этим. Впрочем, и поскольку Он стал человеком, Ему естественно просить и получать от Отца то, что Он имеет как Бог по природе.

(Я и Отец одно есмы.) Оставив человеческое, Христос восходит к Божескому своему достоинству, выставляя на вид присущие Ему по природе преимущества для пользы верующих и здравой веры, которая требует, чтобы отнюдь не считали Сына меньшим Отца. Так, показывает Себя точным образом Отца, сохраняющим в Себе всецелое и совершеннейшее отражение Отца. Одно же говорим об Отце и Сыне, не смешивая их в числе, [36] как некоторые называют Отца и Сына одним и тем же (лицом), но веруя, что особо (ипостасно) существует Отец и особо Сын, сводя Двоих в одно тожество сущности и считая Их имеющими одну силу, так что Каждый является в Другом неизменно и всецело.

Впрочем, [37] изречения Спасителя нашего в Евангелиях не разделяем ни на ипостаси две, ни на лица, ибо не двойственен один и единый Христос, хотя и мыслится из двух и различных природ (πραγμάτων) соединенным в нераздельное единство, подобно как человек ведь из души и тела (состоит), однако ж не двойственен, а, напротив, один из двух. Но мы правильно думаем, когда утверждаем, что и человеческие и Божеские (свойственные человеческой и Божеской природам) изречения высказываются Одним. Так, когда говорит о Себе то, что свойственно Божеству: Я и Отец одно есмы, мы разумеем здесь Его Божескую и неизреченную природу, по которой Он и есть одно со своим Отцом благодаря тожеству сущности, как образ и отражение и отблеск славы Его. Когда же, не пренебрегая мерою человечества, обращается к иудеям с словами: «Ныне же ищете Меня убить — человека, что истину вам сказал» (Ин. 8, 37), то опять и при человеческой Его ограниченности признаем Его, однако же, нисколько не менее (пребывающим) в равенстве с Отцом. Ведь если веруем, что, будучи Богом по природе, Он стал человеком или как человек, одушевленный разумною душою, то какое основание будет у нас стыдиться тех речей Его, которые соответствовали Его человечеству? Если бы Он отказывался от подобающих человеку слов, то кто принудил Его сделаться подобным нам человеком? Низведя Себя ради нас в добровольное уничижение, по какой причине Он стал бы отказываться от слов, подобающих этому состоянию уничижения? Поэтому к одному лицу (προσώπω) должно относить все изречения в Евангелиях, к единой ипостаси (ὑποτάσει) воплотившегося Слова, ибо един есть Господь Иисус Христос, по этим изречениям.

Кроме [38] того, если Отец больше всех, то есть как обладающий Божеским превосходством над творениями должен быть и вне всего и над всем и, имея такую природу и такое достоинство, есть одно с Сыном, то каким образом Рожденный будет тожествен по сущности с Нерожденным Отцом? Или как Больший всех вместе с Отцом, и именно Больший настолько, насколько Бог по сравнению с тварями, может быть как тварь причислен ко всем?

Я [39] и Отец одно есмы. Словом одно обозначает тожество сущности, а словом есмы делит мыслимое на двойство и снова связывает в одно Божество.

Впрочем и на то надо сослаться против ариан, что в словах Я и Отец одно есмы содержится указание не на тожеволие (ταὐτοβουλία), но на единство сущности, как это поняли и иудеи, то есть что, говоря это, называет Себя Богом и равным Отцу. И Христос не отрекся от того, что сказал это в том именно смысле, как они понимали.

Взяша же паки иудеи камение, да побиют Его [40] (10, 31)

Не вынося слов Его, что Он едино с Отцом, устремились к убиению Его, хотя каждое из дел Его возвещало о Нем как о Боге по природе. Но не только теперь, а и в другое время, взяв камни для убийства Его, стояли недвижимы по действию Христовой силы, так что и из этого было ясно, что Он если пострадает, то только добровольно. Впрочем, по милосердию Своему Христос стал укрощать их неразумное рвение, говоря не «за какое слово, что сказал Я, вы гневаетесь», но «за какое дело, что совершил Я». Ведь если бы, говорит, Я не совершил многих свойственных Богу дел, являющих Меня Богом по природе, то вы имели бы основание негодовать, слыша теперь от Меня: Я и Отец одно есмы. Но Я не сказал бы этого, если бы не доказал этого всеми Своими делами. Говорит: от Отца, а не «от Меня» дела, смиренномудрствуя ради нашей пользы, дабы не гордились, когда получаем что от Отца. В этих словах, что дела явлены от Отца, также не указывает и на то, что Он Сам чужд в их совершении, но научает, что это суть дела целого Божества. Божество же мыслится нами одним в Отце и Сыне и Святом Духе. Что творит, например, Отец, это совершается и чрез Сына во Святом Духе. И опять: что творит Сын, это называется творящим и Отец в Духе. Поэтому и Он сказал о Себе: От Себя ничего не творю, но Отец, во Мне пребывающий, Он творит дела (8, 28; 14, 10).

О добре дел камение не мещем на Тя, но о хуле [41] (10, 33)

Имея ревность о Боге, но не по разуму (Рим. 10, 2), они негодовали, слыша от Христа: «Я и Отец одно есмы», ибо что препятствовало Ему быть одно с Отцом, если бы веровали, что Он был Бог по природе? Поэтому и каменьями побить Его пытались и, отвечая, по какой причине они это делали, говорят, что не за какие-либо из добрых дел побиваем Тебя, но за то, что богохульствуешь, хотя, напротив, сами они богохульствовали тем, что хотели побить камнями истинного Бога, не зная того, что Иисус не мог прийти в чистом Божестве Своем, но воплощенный от семени Давида, и таким образом правое исповедание называя богохульством.

Итак, [42] когда говорил: Я и Отец одно есмы, иудеи, не разумея, Кто это говорит, но взирая на одну только плоть, пытались побить Его камнями, навлекая на него вину богохульства. Ведь словами Я и Отец одно есмы, говорят, Ты делаешь Себя Богом по природе, только это одно и разумевая правильно. Таким образом, превосходят нечестивых ариан иудеи, утверждавшие, что Кто дерзнул прямо сказать: Я и Отец одно есмы, Тот по необходимости в конце концов должен возвышаться до Божеского достоинства. Иначе как мог бы Он быть одно с Богом по природе, если бы Сам не был таковым? А так как Он не лжет, будучи и Сам действительно Богом по природе, то и есть одно с Отцом. А таковой разве может быть происшедшим или сотворенным?

Аз рех: бози есте и след. (10, 34–37)

Так как Отец назвал некоторых (людей) богами, а это достоинство надо, без сомнения, понимать как сообщенное (а не природное) им, ибо по природе сущий Бог только один, то Он по необходимости ясно противополагает Себя им, чтобы и Он не мог считаться одним из них, облеченным славою Божества не по существу, а по приобретению, наравне с прочими. Показывает Себя настолько отличающимся от их бедности, что когда Он явился среди них, то по этой (именно только) причине они названы богами, ибо Он есть Слово Бога и Отца. Если же Слово, явившись среди них, оказалось в состоянии осиять славою Божества даже и людей, то как бы мог не быть Богом по природе Тот, Кто даже другим сообщает эту славу?