Кирилл Александрийский - Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II

• Название: Толкование на Евангелие от Иоанна. Том II
• Автор: Кирилл Александрийский
• Издательство: Сибирская Благозвонница
• Жанр: Религия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91362-464-2

Святитель Кирилл Александрийский (375 — 444) — великий святой отец Православной Церкви, который прославился прежде всего догматическими достижениями в области христологии и опровержением ереси Нестория в 429–431 гг. Однако сфера его деятельности была намного шире, и он известен также и как глубокий экзегет Священного Писания. Среди новозаветных экзегетических произведений наиболее знаменито «Толкование на Евангелие от Иоанна», которое и предлагается читателю. Это произведение было написано, как предполагается, до 429 г. и содержит в себе 12 книг, в которых, помимо истолкования этого «тайнозрительного» Евангелиста и объяснения глубоких тайн Божественного Домостроительства спасения и Боговоплощения, святитель полемизирует с различными ересями.

Это толкование, являющееся шедевром древнецерковной святоотеческой экзегетики, было переведено на русский язык известным отечественным церковным ученым-библеистом, профессором Московской Духовной Академии Митрофаном Дмитриевичем Муретовым (1851 — 1917).

Издается по: Творения святого отца нашего Кирилла Александрийского / Пер. Митрофана Муретова. Сергиев Посад, 1909, 1912. (Творения святых Отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной Академии; т. 67/<69>, 68/<70>). Переизд.: Свт. Кирилл Александрийский. Творения. Кн. 3. М.: «Паломник», 2002. (Библиотека Отцов и Учителей Церкви).

---

Но, [100] может быть, многие из верующих, не обладая твердою и непреклонною верою, суть таковы, что о них можно сказать, что они веруют в Иисуса и (однако ж) принимают смерть и умерли когда-либо, но, умерши, не останутся в смерти, но оживут. А если бы кто достиг непреклонности и твердости и обладал такою степенью веры, тот мог бы жить и веровать и не умирать вовек. Таков был блаженный Павел, сказавший: «Кто нас отлучит от любви Христовой?» (Рим. 8, 35) — и прочее.

Веруеши ли сему? (11, 26)

Наперед изъяснив значение таинства о Себе и ясно показав, что Он есть Жизнь по природе и Бог истинный, требует (деятельного) признания веры, давая здесь образец церквам. Ведь нам подобает исповедовать честное таинство не пустым только, издаваемым в воздух звуком, но, вкоренив веру в сердце и уме, осуществлять на деле свое исповедание. Надо веровать без всякого сомнения и двоедушия, ибо двоедушный укоризнен и хромает в вере, почему и бывает непостоянен во всех путях своих (Иак. 1, 8). Впрочем, необходимо знать, что свое исповедание веры мы делаем Богу, хотя отвечая на вопросы, предлагаемые людьми, разумею священнослужителей, мы говорим «верую» при принятии святого крещения. Поэтому ужасно солгать и впасть в неверие, чтобы не иметь свидетелем и судьею своего безумия Самого Владыку всяческих, говорящего: И я свидетель, говорит Господь (Иер. 36,23). Должно также обратить внимание на то, что, между тем как Лазарь лежал во гробе и был мертв, за него некоторым образом женщина вопрошается о (деятельном) признании веры, дабы и это опять получило значение образца в церквах. Так, когда новорожденный младенец приносится или для получения помазания оглашения или же совершенной степени благодати во святом крещении, то приносящий возглашает за него: аминь. Также за находящихся при смерти больных, и ради сего долженствующих креститься, другие отрекаются и ручаются, из любви как бы предоставляя свой голос удрученным болезнью. Это можно видеть и на Лазаре и сестре его. Премудро и предусмотрительно Марфа наперед посеевает свое исповедание веры, чтобы пожать плод от него.

И сия рекши, отъиде и пригласи Марию сестру свою тай, рекши: Учитель, се есть и зовет тя. Она же, яко услыша, воста (скоро) и иде к Нему [101] (11, 28–29)

Отошла позвать сестру свою для того, чтобы и ей сообщить свою радость по случаю ожидаемого события, надеясь вместе с нею встретить воскресшего сверх всякой надежды мертвеца, ибо она услышала: Восстанет брат твой (ст. 23). Тайно же возвестила она сестре своей о прибытии Спасителя потому, что при ней находились некоторые из иудеев, завидовавшие Христу ради Его чудес.

В Евангелиях мы не найдем, чтобы Христос говорил: «Позови Мне сестру твою». Но Марфа говорит это, приняв вместо словесного приказания (Христова), необходимость исполнить долг (встречи Господа). А та (Мария) охотно поспешила к Нему и желала Его встретить. Могла ли не сделать этого та, которая очень печалилась отсутствием Его и питала к Нему пламенное благоговение и великую любовь?

Не уже бе пришел Иисус в весь, но бе еще на месте, идеже срете Его Марфа. Иудеи убо сущии с нею в дому и утешающе ю, видевше Марию, яко скоро воста и изыде, идоша по ней, глаголюще, [102] яко идет на гроб, да плачет тамо (11, 30–31)

Итак, присутствовавшие иудеи, думая, что она спешит к могиле для сокрушения (о смерти своего брата), последовали за нею, делая это по внушению Бога, чтобы, даже вопреки воле, сойтись для зрения чуда. Ведь если бы это случилось не по устроению Божию, Евангелист не упомянул бы об этом и не стал бы описывать все частные обстоятельства каждого события, если бы всюду не заботился об истине. Итак, указал причину, по которой многие пришли к гробу, сделались зрителями чуда и другим возвестили.

Мария же, яко прииде, идеже бе Иисус, видевши Его, паде к ногу Его, глаголющи Ему: Господи, аще бы еси был зде, не бы умерл брат мой (11, 31)

Впрочем, Мария говорит, что смерть преждевременно случилась с ее братом по причине отсутствия Господа. Тогда, говорит она, пришел Он к жилищу ее, когда прошло уже время для исцеления его (Лазаря). И из этого можно заключить, что как Богу говорила Ему это, хотя и не точно выразилась, думая, что Он не присутствовал, хотя и отсутствовал только телом. Но, будучи более точною и более разумною, чем Марфа, не сказала: «О чем ни попросишь Бога, даст Тебе Бог» (11, 22). Поэтому Господь ничего не говорит ей, между тем как к Марфе обращал пространную речь. Удрученную скорбью Марию не обличает, говорившую: Если бы Ты был здесь Тому, Кто наполняет всю тварь. Для образца нам и это делает Он, чтобы мы не доходили до неумеренной печали. Напротив, снисходит, открывая Свою человеческую природу, плачет и смущается, видя плачь ее и пришедших с нею иудеев.

Иисус убо, яко виде ю плачущуся и пришедшыя с нею иудеи плачущая, запрети духу и возмутися Сам [103] и рече: где положисте его? (11, 33–34)

А как не только Богом по природе, но и человеком был Христос, терпит вместе с другими людьми человеческое. Лишь только начала в Нем возникать печаль и Святая Плоть (Его) уже готова была к слезам, не допускает ей свободно испытать это, как сие обычно у нас, но воспрещает духом, то есть силою Святаго Духа запрещает как бы Своей плоти. Она же, не выдержав движения соединенного с нею Божества, содрогается и поражается некоторым смущением, ибо это, полагаю, означает выражение возмутился. Разве мог Он подвергнуться какому другому смущению? Каким образом всегда чистая и покойная природа может быть возмущена?

Итак плоть останавливается чрез дух, научаемая мыслить выше своей природы. Ибо для того и явилось во плоти или вернее — стало плотью всемогущее Слово Бога, чтобы действиями Своего духа укрепить немощи плоти, освободить природу (человека) от земных помыслов и как бы преобразить (направить) ее к одному только угодному Богу. Итак, недугом человеческой природы является подвластность скорбям. Но и это вместе с другим всем упраздняется в первом Христе, дабы и на нас перешло.

Или так надо разуметь изречение: запрети духу и возмутися, что оно употреблено вместо: подвигнутый к милости плачем многих, Он как бы повелел Собственному духу преодолеть, даже прежде времени, смерть и воскресить Лазаря.

Не по незнанию спрашивает: Где положили вы его? Разве мог не знать гроба Тот, Кто, находясь в другом месте, знал, что он умер? Но говорит это как чуждый надменности. Не сказал: «Пойдем к гробу, ибо Я воскрешу его», — хотя и этот вопрос несомненно имеет такую именно конечную цель. Однако и так сказав, Он побудил многих предшествовать Ему, чтобы показать искомое место. Таким образом, и это сказал промыслительно, чтобы этим вопросом многих привлечь к тому месту, — и делает вид, что не знает, отнюдь не отказываясь от человеческой бедности, как Бог по природе зная все, не бывшее только, но и будущее, прежде бытия (Ист. Сусан. 42).

И самый этот вопрос отнюдь не обнаруживает незнания в Том, Кто ради нас стал подобным нам, но, напротив, в самом этом вопросе оказывается равным Отцу. Ведь и Отец вопрошает: «Адам, где ты?» (Быт. 3, 9). И Он представляет вид незнающего и спрашивает: «Где положили вы?» — так что чрез вопрос этот собирается много людей для показания, и более того — чудо оживления уже подвергшегося тлению было засвидетельствовано даже врагами.

[Не [104] признаком незнающего служит вопрос: «Где положили вы Лазаря?» — но так как очень любезно Ему было смирение, отказывается говорить: «Пойдем к гробу», — но выражает это другим образом. Или иначе можно толковать: говоря «где положили вы его», Господь во многих вызывает желание идти с Ним и показать место, особенно потому, что Вопрошавший считался лицом высокопочтенным. Естественно, что так как в Нем был и Бог и человек, то с Божественным смешивает человеческое. Отходит для чудотворения как Бог, а говорит как человек. И что знал как Бог, показывал иногда вид незнающего это, отнюдь не отказываясь от бедности человечества.]

Глаголаху убо иудеи: виждь, яко любляше его. Нецыи же от них реша: не можаше ли Сей, отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? (11, 36–37)

Впрочем, Евангелист поражается, видя плачущею бесслезную Природу, хотя страдание и было свойственно плоти, но не приличествовало Божеству. А плачет Господь потому, что видит подвергшимся тлению созданного по Его собственному образу человека, дабы отнять нашу слезу, ибо для того и умер, чтобы и нас освободить от смерти. Только что заплакал и тотчас же удерживает слезу, дабы не показался каким-то жестоким и бесчеловечным, но и нас в то же время научая не ослабевать от чрезмерной печали по умершим, ибо первое есть проявление сострадания, а второе — признак женственности и бессилия. Поэтому-то и допустил Своей плоти поплакать немного, хотя по природе и был бесслезен и недоступен никакой печали, поскольку это касалось Его (Божеской) природы.