Игорь Зимин - Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора

• Название: Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора
• Автор: Игорь Зимин
• Жанр: Культурология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-06060-0

В окрестностях Петербурга за 200 лет его имперской истории сформировалось настоящее созвездие императорских резиденций. Одни из них, например Петергоф, несмотря на колоссальные потери военных лет, продолжают блистать всеми красками. Другие, например Ропша, практически утрачены. Третьи находятся в тени своих блестящих соседей. К последним относится Александровский дворец Царского Села. Вместе с тем Александровский дворец занимает особое место среди пригородных императорских резиденций и в первую очередь потому, что на его стены лег отсвет трагической судьбы последней императорской семьи – семьи Николая II. Именно из этого дворца семью увезли рано утром 1 августа 1917 г. в Сибирь, откуда им не суждено было вернуться… Сегодня дворец живет новой жизнью. Действует постоянная экспозиция, рассказывающая о его истории и хозяевах. Осваивается музейное пространство второго этажа и подвала, реставрируются и открываются новые парадные залы… Множество людей, не являясь профессиональными искусствоведами или историками, прекрасно знают и любят Александровский дворец. Эта книга с ее бесчисленными подробностями и деталями обращена к ним.

---

Е.М. Долгорукова, Александр II и их дети Георгий и Ольга

Вспоминая день кончины «милой Мама», Александр III писал Марии Федоровне спустя 4 года, 22 мая 1884 г.: «…никогда не забуду это ужасное утро, когда мы на Елагине получили эту страшную новость и как неожиданно! С ее смертью началось все это страшно смутное время, этот живой кошмар, через который мы прошли и который навсегда испортил все хорошее. Дорогое воспоминание о семейной жизни; все иллюзии пропали, все пошло кругом…».

Действительно, после смерти императрицы Марии Александровны (22 мая 1880 г.) княжна Е.М. Долгорукова в рекордно короткие сроки «дожала» Александра II, буквально заставив его жениться сразу же после сороковин по усопшей императрице (6 июля 1880 г.). Тогда же княжна Е.М. Долгорукова превратилась в княгиню Е.М. Юрьевскую. Почти сразу же она начала отделывать для себя покои в Зубовском флигеле и деятельно готовиться к коронации, намеченной на август 1881 г.

Отделываемые апартаменты уже княгини Е.М. Юрьевской заняли комнаты бывших великих князей на первом этаже Зубовского флигеля (там прошло «царскосельское детство» цесаревича Александра) и часть комнат «левой стороны главного корпуса Старого Царскосельского дворца».[325] На отделку этих помещений было отпущено 60 000 руб. Осуществлял надзор за ходом работ архитектор А.Ф. Видов.

В документах упоминается, что большая часть вещей для комнат Е.М. Юрьевской в Зубовском флигеле закупили в Париже: мебель, материю, ковры и т. д. поставил мебельный мастер Лизере (31 307 руб.); бронзу и лампы – Торговый дом Ганьо в Париже (969 руб.), Торговый дом Дассоне в Париже (2495 руб.) и фабрикант Шопен (1995 руб.), всего на 5459 руб. 69 коп.

Любопытно, что даже в отделке апартаментов отразился и мелочный характер княгини, и политическая ситуация в стране. Тень неизбежной гибели буквально витала над головой Александра II, и княгиня Е.М. Юрьевская очень хотела все успеть и ничего не потерять. Даже крохи… При этом Александр II еще в 1876 г. завещал ей капитал более чем в 3 млн руб.[326]

Видимо, поэтому отпущенные на ремонт и отделку 60 000 руб. «по утвержденным Его Величеством сметам. по книгам Царскосельского Дворцового правления записаны не были, а положены в банк на текущий счет, равным образом и все приобретенные на эти деньги вещи, вследствие того же высочайшего повеления, в описные книги не занесены».[327]

В переводе с бюрократического канцелярита это означало, что в случае гибели императора юридическим владельцем всех вещей в отделываемых апартаментах оставалась княгиня Е.М. Юрьевская. Думается, что описанная схема исходила из окружения Юрьевской, набившей руку на различных гешефтах. И действительно, после гибели императора Александра II 1 марта 1881 г. убитая горем княгиня Юрьевская очень быстро вывезла все «свои» вещи из Зубовского флигеля. 17 февраля 1882 г. министр Императорского двора граф И.И. Воронцов-Дашков получил известие, что «в настоящее время. все заготовленные вещи, как-то: мебель, материи, занавеси, шторы, портьеры, ковры, бронза и лампы, сданы доверенному княгини Юрьевской и затем осталось из отпущенной суммы 3142 руб. 71 коп…».

Судя по всему, именно этими грустными воспоминаниями объясняется то, что, став императором в марте 1881 г., Александр III навсегда покинул Александровский дворец Царского Села, бросив через плечо, что ноги его здесь больше не будет.

Однако в марте 1881 г. никто из дворцовых хозяйственников еще не мог предположить, что Александр III прекратит бывать в летние месяцы в Александровском дворце. Поэтому руководство Министерства Двора и Царскосельского Дворцового управления немедленно озаботились ремонтом Александровского дворца, в связи с предполагавшимся возвращением его статуса главной летней резиденции.

Тогда, по традиции, предполагался косметический ремонт некоторых парадных залов Александровского дворца. Когда в марте 1881 г. Александр III отъехал с семьей в Гатчину, пропустив очередной весенний царскосельский сезон, руководство Царскосельского Дворцового управления сочло это событие за некий форс-мажор, вызванный террористической угрозой. Поэтому к весеннему сезону 1882 г. начали готовиться еще в декабре 1881 г., составив смету «на возобновление мебели, штор и других вещей, в комнатах Их Императорских Величеств и парадных, в нижнем этаже Александровского дворца, к весеннему Высочайшему присутствию будущего 1882 г…».

19 декабря 1881 г. министр Императорского двора И.И. Воронцов-Дашков сообщил в Царское Село, что возможно «из испрашиваемых Вами 19 652 руб. 91 коп. ассигновать в распоряжение Царскосельского Дворцового правления только 15 109 руб. 96 коп., исчисленных по первым двум сметам на возобновление мебели и проч. в комнатах Их Императорских Величеств и на возобновление мебельных и стенных шелковых обивок в бельэтаже Старого Дворца». При этом министр запрашивал, «были ли Его Величеством утверждены обращики материи для Собственных Его Величества комнат?».[328] Ремонт предполагался более чем скромный, сводившийся к перетяжке мебели новыми тканями и очередной замене штор.

По этой смете в комнатах Александра III предполагалось обновить все шторы и драпировки. Например, в Уборной комнате «к двум окнам зеленых канаусовых, на белой коленкоровой подкладке, подъемных штор в буфах» и «к двум окнам зеленых репсовых на белой подкладке занавесей». Также обновлялись шторы и драпировки в его Кабинете, Гостиной и Приемной.[329] Также менялись шторы в комнатах императрицы Марии Федоровны: в Приемной («ныне Бильярдная»); в Уборной; в Опочивальной; в «малиновом гостином Кабинете Ея Величества»; в дежурной камер-юнгферской и Ванной комнатах («ситцевые занавесы на белой коленкоровой подкладке, обивка цветным ситцем стен и потолка до ниши, а также розовым коленкоровым гласе стен и потолка в нише»). Общие затраты планировались в 10 069 руб. 96 коп.

Несколько позже, кроме замены занавесок, на половине Марии Федоровны запланировали строительные и живописные работы, поскольку в начале 1882 г. императрица Мария Федоровна утвердила рисунок плафона в своем Кабинете. В конце января 1882 г. архитектор А.Ф. Видов сообщал рапортом управляющему Царскосельским Дворцовым управлением К.Г. Ребиндеру, что он «во исполнение воли Ея Императорского Величества Государыни Императрицы» составил рисунки и смету «на отделку Гостиной (Кабинета) в бельэтаже Александровского дворца. При этом «вся переделка углового Кабинета будет стоить по строительной смете 10 522 руб…». Кроме этого, на закупку новой мебели у фабриканта Шрадера для углового Кабинета было запланировано потратить 9280 руб., на замену штор и драпировок – 6112 руб. Следовательно, в 1882 г. на обновление императорской половины потратили 25 914 руб.[330]

Как водится, итоговая сумма затрат на ремонт несколько превысила первоначальную смету. Так, в ходе строительных работ в кабинете императрицы установили новый камин «из белого мрамора первого сорта с орнаментацией в стиле Людовика XVI» работы скульптора Руджио, обошедшийся в 1450 руб. Живописные работы выполнили мастера Матье и Мориц. Они получили свои деньги за «написанные филенки на стене, за подклейку обоев в Игральной комнате Августейших детей, за окраску балкона у Кабинета». Кроме этого, ревизор телеграфов Волков провел по дворцу сигнальные электрические звонки.

Камин в Кабинете императрицы Марии Федоровны

Соответственно, в ходе этих ремонтных работ в Кабинете элементы нарядного фарфорового убора в стиле Людовика XVI, изготовленные Императорским Фарфоровым заводом при Николае I, демонтировали. Двери с фарфоровыми вставками, трюмо в фарфоровых рамах, фарфоровый камин и набор разных фарфоровых предметов (вазы, часы, канделябры, люстры и проч.) были удалены из Кабинета. В 1908–1909 гг. архитектор С.А. Данини использовал эти вещи при расширении Китайского театра, украсив ими одно из фойе.

Заметим попутно, что искусствоведы советской эпохи весьма скептически оценивали итоги перестройки Кабинета, указывая, что гостиная Марии Федоровны оказалась тяжеловесной и перегруженной лепными украшениями.[331]

Наряду с собственными комнатами, обновили убранство парадных залов. Занавеси на окнах поменяли в Гостиной (Бильярдной); в Полуциркульном зале (к 4 окнам, одной двери и 2 узеньким просветам – белые полумериносовые, то есть полушерстяные, на белой же коленкоровой подкладке подъемные шторы в буфах); в Угловой комнате (Большая бильярдная – на 7 окон); в Концертном зале (8 нижних и 8 верхних окон – малиновые полумериносовые, на белой коленкоровой подкладке подъемные шторы в буфах). Во всех залах поставили мебель красного дерева с позолотою.[332]

Морской бой. Худ. А.П. Боголюбов. 1859 г.

27 декабря 1881 г. Александр III, следуя традиции, лично утвердил образцы материи в свои комнаты и заодно образец материи для Полуциркульного зала. «Что же касается до отделки и возобновления Концертного зала, то повелено этой работы не производить».[333] Удивительно, как нехватка средств или другие соображения буквально хранили интерьеры Концертного зала с конца XVIII в. и до мая 1902 г.