Алёна Лепская - Анафема в десятый круг

• Название: Анафема в десятый круг
• Автор: Алёна Лепская
• Жанр: Современные любовные романы

Что такое любовь ― вопрос, равносильный пожалуй вопросу о первичной материи во Вселенной. Так как же понять, что не заблуждаешься? И как вообще не заблудиться в отношениях без намёка даже не компас? Тори, чтобы добраться до истины, придётся обойти не мало айсбергов: собственные воспоминания, странный знакомый-незнакомец вторгающийся в её жизнь, фанатичная опека матери и то, что осталось у Рафа за спиной. Но то, что происходит с Рафом за её спиной ― айсберг, оставляющий фатальную пробоину. И лишь когда над Тори сомкнутся волны, Раф ответит на вопрос равносильный загадке первичной материи. Вот, только не будет ли это уже слишком поздно? Ведь пробоина эта в сердце и имя этому айсбергу ― предательство.

---

― Почему ты раньше мне об этом не сказал? ― спросила она возвращаясь.

Не сказал о чём? Я что, вслух думал? Или она о том, что я до этого говорил? А, что вообще я говорил?

Встав за моей спиной, Вика потянула завязку на голове и атласная ткань скользнула с моего лица.

― Раф?…

В её голосе мелькнуло беспокойство и я распахнула глаза. Взгляду предстало что-то совершенно непонятное. Я не сразу сообразил, что к чему. Создавалось ощущение, что я стою прямо на поверхности воды, но это не так. Просто деревянный помост, практически равнялся с водной гладью, создавая иллюзию, что подкреплялась, мягким приглушённым освещением. Дно словно усыпано маленькими огоньками, подсвечивая воду изнутри. Проведя взгляд вперёд, увидел куда ведёт длинная тропа. Небольшая беседка, больше напоминала открытое бунгало, где вместо стен лишь лёгкий полупрозрачный шифон. Картина стала целостной, когда я обернулся проведя взглядом, вокруг. Это озеро, а в его центре и находится эта беседка, окружённая, озаряя голубую воду, невероятным на взгляд подводным свечением. На галечном берегу, виднелся тот самый сказочный замок ― основное здание поместья.

― Ты поэтому мне глаза завязала? ― спросил я, переводя взор на девушку.

― А ты подумал, что я веду тебя на жертвенный костёр? ― с саркастической ухмылкой поддела Вика.

― Ну… не то, что бы, прям так.

Подцепив меня за руку, она повела меня по необычному помосту. Стоило ли это потраченных нервов? О да! Это многого стоит.

― Знаешь, меня иногда удивляло, как твой отец, смог отгрохать состояние, на одном только искусстве,― сказал я вслух, ― Больше нет.

― Это бабушка попросила его. Видишь? Он круглый, это Священное место. Это был её Храм, ― ответила Вика, с мечтательной улыбкой на губах. Такую улыбку, не часто можно застать на её губах, крайне редко. Но именно от неё, сложно оторвать взгляд.

― А, что я там, должен был раньше тебе сказать? ― решил я уточнить, заходя в беседку, но сам забыл, что только что спросил. Уютное бунгало, было мягко освещено большими свечами, они казалось были повсюду, и круглая медная чаша, в окружении кучи подушек, различных цветов, размеров и формы, в каком-то странном стиле, но подозрительно напоминающий цыганский по орнаментам. Это вызывало ощущение тёплого очага. Эта чаша и являлась очагом, судя по небольшому отверстию в конусообразной крыше. Если не ошибаюсь, это называется Сиу.

― Работа, ― уточнила Вика, и вздохнула, ― Почему ты раньше ничего мне сказал о том, что хочешь, утащить меня со собой на свою работу? ― удивлённо спросила Вика. Я устремил взгляд перед собой.

― Не только тебя. Мы раньше работали там, а потом Лера свинтила. ― я тут же выразительно на неё взглянул. ― Это случайно вышло. Просто один друг твоего отца, владелец этого места.

― Постой… а этот друг случайно не здоровый такой, бритый дядька?

― Он. А что?

― Ничего. Ну и что? Он звал вас обратно?

― Да, но, тогда состав был не полный. Я сказал, что свяжусь с ним, позже, когда заполню пробел. Ну вот собственно…― я замолчал, поняв, что она загадочно хихикает.

― Так, и почему ты смеёшься?

И по моему она ничуть не удивлена. Вика стянула балетки с ног и отставила их в сторонку. Я последовал её примеру, сбрасывая чёрные тенниски. Удобно усевшись на подушки, друг напротив друга, я осмотрелся, примечая множество бубнов и ловцов снов, различных видов и размеров. Лёгкий перезвон колокольчиков, в разных частях святилища, звучал волшебно, в вечернем воздухе. Подобие тамтама в сторонке, плетёные из веток, корзины, и я обратил внимание на запах. Свечи источали странный аромат. Я глубоко вдохнул приятный воздух.

― Что это?

― Свечи из вербены, ― ответила Вика, подхватывая маленькую корзину рядом с собой, высыпала уголь в медную чашу.

― Подай мне, вон ту, ― попросила девушка, указывая на корзину за мной. Придвинул к ней запрошенное. Она, ныряя в корзину, достала охапку веток, мелких и по крупнее, и распределила их по образу вигвама, в чаше. От свечи она зажгла маленькую щепку, и поместила эту лучину в самый центр «вигвама».

Я отыскал её глаза, следящие за тем, как распространяется огонь в чаше.

Она сильно задумалась. В её глазах, отражаясь, плясали языки пламени. Маленькая улыбка, на губах Вики, была загадочной. И сейчас она была не Викой, не Викторией, и даже не Тори. Сейчас, она была Аяши Ви Хенви ― Маленкой Солнечной Луной. Она была там, где и должна быть, в своем мире, на своей ветке, в гармонии с миром. Я клянусь, никогда не видел её такой. Господи, да сколько же у неё масок?

Потянувшись к маленькой плетённой корзине, она подняла её крышку и достала трубку. Это была Трубка Мира, из красной обожженной глины, украшенная узорами, бусинами, и перьями. Достав следом жестяную коробочку, девушка заставила меня напрячься и насторожиться. Она лукаво сверкнула голубыми глазами.

― Всего лишь табак, не паникуй.

― Хм, предлагаешь мне раскурить Трубку Мира?

Ловко подготавливая Трубку, она поднесла к ней огниво, зажжённое от маленького костра, заставляя тлеть табак

― Курение Трубки Мира, является очень важным и торжественным ритуалом, между прочим. ― улыбалась она, ― Им скреплялись все заключенные договоры. А, сама трубка ― гарантия мира и символ братства. Ее курят, пуская по кругу, друзья, союзники… бывшие враги. ― она протянула трубку мне, на губах всё ещё играла таинственная улыбочка, ― Она также служит пропуском и своего рода охранной грамотой. Знаменитый исследователь и миссионер-иезуит отец Маркетт получил такую трубку от принимавших его индейцев. И ведь она действительно явилась надежной гарантией безопасности во время его путешествия в Великих озерах, заселенные самыми разными индейскими племенами. С другой стороны, покрытая красной гирляндой ― Трубка Войны, была знаком непримиримой вражды.

― Эта трубка из глины? ― поинтересовался я, чувствуя, что для глины у неё не подходяще тяжёлый вес. Вика отрицательно покачала головой.

― Катлинг ― этот камень, он имеет густой тёмно-красный цветовой оттенок, поэтому похож на обожженную глину, ― объяснила она, ― Его ещё называют «трубным камнем».

Дым имел мягкий сладкий привкус, терпкий и древесный, и пряный запах, на грани с коньячным. Он таял внутри и густыми молочными кубами селился в сводах беседки, устремляясь к Сиу ― отверстию в крыше. Девушка казалась расслабленной, умиротворённой, это место явно положительно влияло на неё.

― Расскажи мне, ― попросил я.

― О чём? ― переспросила Вика.

― Обо всём этом. Об этом месте. О Богах, духах, шаманах.

Она опустила взор на пламя свечи и склонила голову чуть влево.

― Зачем тебе это?

Я передал ей трубку, наблюдая за её размеренным движениями рук ко мне навстречу. Её пальцы легко соприкоснулись с моими. Маленький ток пробежал по мне.

― О твоей религии и культуре не очень-то много известно.

― Разумеется, ― кивнула она, с её губ кольцами, вверх, срывался дым, ― Вопрос в том, что это знание, даст лично тебе?

― Ещё один, недостающий кусочек пазла, ― ответил я сходу. Она повела бровью, склоняя голову, на другой бок.

― И зачем?

― Затем, что я не вижу целостной картины, ― сказал я, ― Я не вижу тебя, настоящую. Должен же я когда-то исправить наконец, это досадное недоразумение?

― Это я-то, недоразумение? ― тихо рассмеялась девушка. Я закивал.

― О, ты, то ещё недоразумение, уж поверь мне.

Задумчиво надув губы, она смотрела в сторону, приковав свой взгляд к тамтаму у стены.

― В первую очередь, тебе, Раф, следует иметь в виду, что большинство индейских племён Северной Америки никогда и не имело, какой-то оформленной системы религиозных верований, понимаешь? Это, не религия в полном смысле понимания, эту культуру невозможно четко и последовательно изложить, как например христианство или иудаизм. Порой множество мифов и легенд переплетается в одну паутину. ― Вика сомкнула глаза, смещаясь в позу лотоса, ― Всё зависит от самих людей, племени, времени, и среды обитания. Да много от чего. Даже, тоже христианство, повлияло на культуру и традиции. Одни племена, например верят в существование высшей божественной сущности, другие ― нет. Это всё может показаться, непонятным и сложным. Но на самом-то деле, моё верование очень простó. И культура очень интересна и во многом прозрачна и чиста, в раной степени, как и таинственна. Особенное место конечно же занимают сны, сердце и табак. Вообще трудно конечно, передать ту степень воздействия и влияния, которую имеют на североамериканских индейцев откровения, видения и сновидения, а также другие подобные мимолетные отблески сознания человека. На Западе же стали придавать значение снам только после выхода в свет в 1900 г. работы Фрейда «Смысл и значение сновидений». Ведь именно Фрейд, назвал сны «самым прямым и легким путем в подсознание», значение которого стали понимать, наконец, даже мыслящие сугубо рационально, а потому зачастую поверхностно западные люди. У индейцев никогда не было недоверия и скептицизма относительно значения снов и видений. Индейцы, как показывают их многочисленные ритуалы, обладают гораздо большим воображением, интуицией и внутренним видением по сравнению с белыми людьми. Юнг в своей книге «Воспоминания, сны, размышления» описывает свое посещение одного из пуэбло в штате Нью-Мексико. Хотя его жители почти не имели тех предметов, наличие которых в окружающем их мире рассматривается как признак благополучия и которые поэтому представляют соответствующую ценность, они считали братьями как друг друга, так и всех остальных людей, даже несмотря на то что те относились к ним далеко не по-братски. Когда Юнг беседовал с вождем пуэбло Таос, тот сказал ему: «Американцы хотят уничтожить нашу веру. Почему они не оставят нас в покое? Ведь то, что мы делаем, мы делаем не только для себя, но и для них. Мы делаем это для всего мира. Каждому это идет на пользу». Вождь называл себя «посланником солнца на земле, земным солнцем». Далее Юнг пишет: «Тогда я понял, на чем основано глубокое чувство собственного достоинства, присущее каждому индейцу, это величавое спокойствие и уверенность… Их жизнь наполнена вселенским, космическим смыслом… Если отбросить в сторону наши отговорки и оправдания, мы увидим, что наша жизнь, основанная лишь на рационализме и доводах здравого смысла, является на самом деле бедной и пустой. Мы с усмешкой относимся к «наивности» индейцев из чувства зависти; нам нужно выставить их в подобном свете, чтобы еще раз похвастаться перед собой тем, какие мы умные, иначе мы бы обнаружили, какой обедненной и приземленной является наша жизнь. Знание не обогащает нас; оно уводит нас все дальше от того таинственного и непостижимого мира, откуда мы родом и который однажды был нашим домом по праву рождения». Вождь индейцев сказал Юнгу слова, которые страшны своей правдивостью и действительно раскрывают человеку глаза: «Посмотри, какими ожесточенными и озабоченными выглядят белые люди. Их губы сжаты, нос заострен, все лицо покрыто складками и морщинами. В их взгляде всегда озабоченность; они все время что-то ищут. А что они ищут? Им всегда что-то надо, всегда чего-то не хватает; они всегда беспокойны и напряжены. Нам непонятно, чего они хотят. Мы их не понимаем. Нам кажется, что они просто сумасшедшие». Юнг спросил его, почему он так думает. «Они говорят, что думают головой», ― ответил вождь. «Ну а как же иначе? А чем думаете вы?» ― удивленно спросил его Юнг. «Вот чем», ― сказал вождь, показывая на сердце».