Велимир Хлебников - Том 2. Стихотворения 1917-1922

• Название: Том 2. Стихотворения 1917-1922
• Автор: Велимир Хлебников
• Издательство: ИМЛИ РАН, Наследие
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 5-9208-0021-6, 5-9208-0065-8

В Собрание сочинений входят все основные художественные произведения Хлебникова, а также публицистические, научно-философские работы, автобиографические материалы и письма.

Во втором томе представлены стихотворения В. Хлебникова 1917–1922 годов.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Звездный язык*

* * *

В ха облаков исчезли люди,
Вэ черного хвоста коней
Пролито к мо полка.
В че дыма вся долина.
И мертвый глаз – зе неба
И созвездия.

* * *

Го седел – всадник смуглый.
Ша синих облаков и дыма темного, пушек черносмуглые цветы.
Вэ конского хвоста, целуя мо людей,
Закрыло раненому небо,
Целует мертвому уста.
И пэ земли – копыта пыль, пэ конницы стоит.
И ка навеки – мо орудий, грубые остатки, колеса и станки.
Ла крови возле шашки без че серебряного
Малиново горит.

* * *

Вэ вьюги мертвых глаз,
Ла пушки лучу месяца,
Ла крови на земле.
Ни песни, стонов по,
Го тишины – храпение коней.
Го седел – всадник дикий,

В че дыма – шашки блеск.
Вэ гривы белоснежной
На золотом коне,
Вэ веток вслед снаряду.

1920, 1921

Звездная свайная хата*

Где рой зеленых ха для двух
И эль одежд во время бега,
Го облаков над играми людей,
Вэ толп кругом столба огня,
Столба любви вечерних рощ,
Че парней – синие рубахи,
Зо голубой сорочки у другого,
Че девушек – червонная рубаха,
Червонная сорочка
В вечерней темноте,
Го девушек и баб, ка крови и воды –
Венки лесных цветов.
Недолги ка покоя.
И вэ волос на голове людей,
Эс радостей весенних,
Мо горя, скорби и печали
И ла труда во время бега,
Сой смеха, да веревкою волос,
Где рощи ха весенних пылов
И мо волос на кудри длинные.

1920, 1921

Выстрел из П*

Пламя и полый пещеры пучок пузырей –
Это пыжом пламенами по пазу
Полой пищали. Пулями песни.
Пороха парень – пламени почкой поет,
Пулец прагом пыжа, палун полоном пули,
Где пламенем полон пола полон,
Пыжами пугая по полю пули полет, пулями плюнул.
Пороха пузо! Паз и пружина!
Он, прыжок пружин в поля, как палка пала, –
Это пружиною пороха пули прыжок
Палкой прямого пути, в путь пуль.
Паров напор пинал порогом паза,
Он пыл пути пуль по полю.
А пуля упала и пела о поле.
Это пороха пуль первое пламя.
Парень пальбы, в порох пружинясь,
Поет, как певец,
Парусом пения пьяница, пучинит пещеру и пучит,
Посохом пламени пол полосует.
Пения пучный прыжок пузырями, пучная почка,
Прал пещеры полей, пинал паром пушистый пустые поля,
Пёр пламени пазух опор,
Порохом пыльным пылко опутан, в полоне,
Плещет и пляшет песками, пеной о пашни и потом.
Пухнет пером и перинами, прутьями, посохом, пеньем, –
Полох и порох, и пламя.
Полем пустот, пук опаленного пара,
Поит полей пустоту, путиной, как прут, проткнутый в пасть.
Пороха пахарь, распашет запоры, правый и первый,
Пытками тянет и пялит пути.
Пырнул перунами в перины, полосуя
Пламени путь, и пил и пел пыл пуль, путника пуль.
Пением пороха парус парил, опираясь
В пучину пещерного пола, порожний, полый, пустой.
П – удаление точки от точки,
К объему громадному воля и путь.
Точка стоит, другая же прочь уносилась, безумная.
Пещера, Перун, пузырь или пена, палец, певец или палка
Вы растянули проход меж собой, выпуском палки и точки
Везде удаляются пуля или пламя.
Кто там? не вижу,
Пух или пушка?
Пан или пень?
Случайно упали имена
На лопасти быта.

<1920>

«Младенец – матери мука, моль…»*

Младенец – матери мука, моль,
Мот мощи, мот медов,
В мешке момры, где марево младенца,
Медовый мальчик, мышь и молот,
Медами морося во мраке,
Он мышью проточил ходы
И молью истребил покровы,
И морем мух напился меда.

<1920>, 1921

Эль*

Когда судов широкий вес
Был пролит на груди,
Мы говорили: это лямка
На шее бурлака.
Когда камней усталый бег
Листом в долину упадает,
Мы говорили: то лавина.
Когда плеск волн – удар в моржа,
Мы говорили: это ласты.
Когда зимой снега хранили
Пути ночные зверолова,
Мы говорили: это лыжи.
Когда волна лелеет челн
И носит ношу человека,
Мы говорили: это лодка,
Ладьи широкая опора.
Когда ложится тяжесть вод
На ласты парохода,
Мы говорили: это лопасть.
Когда броня на груди воина
Ловила копья на лету,
Мы говорили: это латы.
Когда растение листом
Остановило тяжесть ветра,
Мы говорили: это лист,
Небес удару поперечный.
Когда умножены листы,
Мы говорили: это лес,
А время листьев роста – лето.
Когда у ласточек широкое крыло
Ее спасает от паденья,
Блеснет, как лужа шелка синего,
Мы говорим: она летает.
Не падает, не тонет,
Как будто в лодке или лыжах,
И вес ее, как лужа ливня,
На площади широкой пролит.
Когда лежу я на лежанке,
На ложе лога, на лугу,
Я сам из тела сделал лодку.
И бабочка-ляпунья
Широкими летит крылами,
Доверив площади широкой
Путь силы поперечной.
Лопух и лопасть и листы…
Ладонь широка, как ладья,
А лапа служит точно лыжа,
И храбро ступает лапой лось по болоту.
Когда труд пролит в ширину,
Мы говорили: это лень.
И лень из неба льется ливнем
Над лодырем, ленивцем,
Он высь труда
Широкой ленью заменил,
Боясь усталости глубокой.
А легкий тот, чей вес
По площади широкой пролит.
И белый лист воды – прозрачный лед.
В широкой ложке держится вода.
И лужей пролит площадью широкой
Отвесный ливня путь.
Широким камнем льда расширилась вода.
Не тонет лед, как лодка.
Мы воду пьем из ложки
И отдыхаем на широком ложе.
Мы любим, служа лодкой
Для другого,
Лелеем, ослабляя тяжесть,
Для детских ног простертые, как лед.
Ляля и лели –
Легкие боги
Из облака лени.
Эль – луч весовой,
Что оперся о площадь широкую.
Эль – воля высот
Стать шириной,
Путь силовой,
Высоту променявший
На поперечную площадь.
Широкое не падает, не тонет,
Не проваливается в снег
И болото
Ни в воздухе, ни в море,
Ни в снегу.
Если опасность внизу
И угрожает паденье,
Там появляется Эль.

1920, 1921-1922

«На лыжу времени…»*

На лыжу времени
Ступило Эль:
Ленин, и Либкнехт, и Люксембург,
И много соседей по воле,
Где бодро шагали народов шаги
На лыжах по рыхлым снегам.
То всенародная лыжа! для тысячей толп.
Над ней летели:
Лебедь, лелека, лелюк и ласточка,
Лели, любимые людом,
В воздухе синем не падая.
Эль – это ласты моржа государства,
Крыл ширина для государственной мысли, чтоб в небе не падать.
Лужей широкой свободы сделался ливень царей:
В ссоре с Эль были цари и утонули.
Гэ преклонилось пред ним вместе с Эр,
Два звука пред ним опустили знамена.
Эль не знают цари.
Веревка судов государственных
Лямкой широкой Советов
На груди бурлака мирового
Замкнулась, чтоб грудь не давило.
Ливень отвесный царей
Лужей великою стал.
Всем там есть место: убийце, раклу и мазурику,
Пахарю, деве ночной городов, вору, священнику, татю.
Все управляют собой, всё стало широким,
И время Эль, как облако, повисло
над богослужением себе.
Все стали царями легко и лениво.
Там, где цари шагали по мели,
Боясь утонуть,
Бодро несется, парус развеяв,
Ладья всенародная.
Пловец – государство не боится пучины морской
На ладье всенародной,
Как знамя его развевается Эль!
Лопух и лист, лежанка, лапа и ладонь –
Это широкие плоские вещи.
Крыла простыня птице позволяет летать.
А бабочка имя имеет – ляпун.
Эль – это власть, что несется на лыжах
Над снегом людей.
Крыльев широкая ширь летуньи,
Отвесная нить высоты, ставшая ширью –
Это великое Эль.
Эль подымает свой парус белым листом, поперечным копью бури дикой.
И о широкую лямку труда
Оперлося время, влача
Волги суда, чтоб полегчало.
Эль – это лыжа: не падай, дикарь!
Эль – это тяжести лужа широкая, ей поперечная площадь.
Эль – это лодка широкая: моряк, не тони!

<1920>, 1921