Владимир Пистоленко - Раннее утро

• Название: Раннее утро
• Автор: Владимир Пистоленко
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Драматургия
• Год: 1969

Около тридцати лет назад в Оренбурге появилась театральная афиша. В ней впервые упоминалось имя драматурга Владимира Пистоленко. Шла его первая пьеса, написанная по мотивам народных сказок.

С тех пор Владимир Пистоленко стал известен как драматург и прозаик. Многие его пьесы хорошо знакомы зрителям. Читатели знают его повести — «Товарищи», «У открытых дверей», «Памятное лето Сережки Зотова», роман «Крылья беркута».

Пьесы В. Пистоленко тематически очень разнообразны. Он увлекает зрителя в мир сказок, знакомит с крестьянским вождем Емельяном Пугачевым и его соратниками, показывает жизнь молодых героев — первых комсомольцев, ведет в Москву, на Урал, на далекий Север…

Однако главное внимание писателя отдано современности. Именно ей посвящены четыре пьесы, вошедшие в настоящий сборник, — «Раннее утро», «Любовь Ани Березко», «О личном…», «Молодые годы Оли Свиридовой». О недавнем историческом прошлом нашего Советского государства рассказывается в пьесе «На рассвете».

Каждая посвященная нашей современности пьеса Пистоленко хранит приметы тех лет, когда она была создана. В то же время писатель уделяет большое внимание морально-этическим проблемам, личным взаимоотношениям героев. Радость и горе нашего советского человека, его счастье в любви и творческом труде более всего волнуют драматурга.

---

В а с и л и й. Эй, бригадир!

К о с т я (не останавливаясь). Ну?!

В а с и л и й. Дело есть! Подожди!

Костя и Миша опускают носилки.

К о с т я. Давай. Докладывай.

В а с и л и й. Мой доклад короткий. Долбить больше не буду.

К о с т я. Борись за носилки, а я за лом. (Шутливо.) Наши судьбы в наших руках.

В а с и л и й. А ты не ощеривайся. Скажи, кто мы такие?

К о с т я. Если научно — двуногие существа, потомки обезьян. А проще — краса, гордость и хозяева планеты — работяги!

М и ш а (восторженно). Правильно, Коська! Во двинул!

В а с и л и й. А ну давай свои гоголи-моголи. Слушать противно.

К о с т я. Чем богаты, тем и рады.

В а с и л и й. Я тебе как бригадиру заявляю — ходить в подсобниках больше не хочу и но буду.

К о с т я. Да? А кто будет? Мы?

В а с и л и й. Пожалуйста. Сколько угодно. Ваше дело. Я литейщик, и будьте добренькие, дайте мне работу в литейке.

К о с т я (Мише). Видал? Разве мы не такие? Не литейщики?

В а с и л и й. Ты о бригаде не заботишься, куда пошлют, туда топаем. А зачем учились?

К о с т я. Так надо же новый цех достроить. Людей нехватка. Или не знаешь?

В а с и л и й. А я и знать не хочу. Есть закон о молодых специалистах — давать работу по специальности. Вот и давай. Я про своих ребят в Подгорске узнавал — с первого дня в литейке. Все, как один!

К о с т я. Достроим цех, всем места хватит!

В а с и л и й. А я себе уже нашел место. В старом цехе. В перерыв ходил туда. Уехал один. Так что — оформляй.

М и ш а. Коську туда посылали — отказался.

В а с и л и й. Правильно сделал. Вот я туда и ударюсь.

К о с т я. Почему именно ты? Самый красивый?

В а с и л и й (озлобленно). Я уже барахло какое было загнал на обувку. На жратву чуть натягиваешь! Это разве работа?

К о с т я. Давайте все бросим и ударимся в разные стороны. Черт с ней, со стройкой!.. Пускай киснет.

В а с и л и й. Ты меня на ура не бери, сам умею. И запомни, завтра выхожу в цех.

М и ш а. Туда уже другого приняли.

В а с и л и й. Так я же с мастером договорился.

К о с т я. Ты не настраивай себя. Ждать-то немного осталось.

В а с и л и й. Ну и жди себе. Если так, я совсем ухожу. Увольняюсь…

К о с т я. Чокнулся человек!

М и ш а. Документов не дадут. Надо положенный срок отработать.

В а с и л и й. Ну и черт с ними, с документами. Проживем. Да мне — только покажись в Подгорске… Друзья не подведут!

К о с т я. Правильно. Друзья, если настоящие, друзей не подводят.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Уютная комната в новом общежитии завода в Подгорске. Утро выходного дня. Б о р и с  пришивает к рубашке пуговицы. С е р г е й  в боксерских перчатках, тренируясь, делает выпады, яростно атакуя воображаемого противника. Е г о р  с аккордеоном в руках читает учебник по музыке и время от времени берет ту или иную ноту.

Е г о р (твердит). Диез, что значит на полтона выше. Так. (Демонстрирует.)

В комнату входит  К о л я, ставит на стол две кастрюли и, не сказав ни слова, ложится на койку.

С е р г е й (заглянув в кастрюлю). Пустота?

К о л я (нехотя). В природе пустоты не бывает.

С е р г е й. Смотри не оставь без еды ради выходного.

К о л я (не без грусти). И так остались. Без хлеба и без всякой жрачки.

Е г о р. Бемоль. Бемоль, что значит на полтона ниже. Диез — выше, бемоль — ниже. (Проигрывает.)

С е р г е й. Ты брось шутить.

К о л я. В нашей столовке санитарный день. Придумали, гады, в выходной. Только мерз напрасно.

С е р г е й. А не врешь? Ты ведь халтурщик, Колька…

К о л я. Сегодня я не халтурю. Вот слово!

С е р г е й. Ну, а хлеба почему не купил?

Е г о р. Порядок басов с основными названиями снизу вверх: фа-до-соль-ре-ля-ми-си. (Проигрывает.)

К о л я. Не привезли. Агрегат испортился.

С е р г е й. Какой еще агрегат? Чего несешь?

К о л я. На хлебозаводе. Привезут только после обеда. Не пойду я больше. Ну его к чертям со всякой жрачкой.

С е р г е й (грозно подступая). Ты в коллективе живешь или просто одиночка? Не пойдет он! А кто пойдет?

К о л я. Никто! Пускай с голоду подохнем! Так и надо! И не жалко… а я не пойду!

Б о р и с. Чего кричишь? Лучше давайте решать, как сегодня жить будем? Есть-то ведь нечего.

К о л я. Не помрем за день, а завтра на заводе в столовой за два дня поедим. От пуза.

Е г о р. Фа-диез, до-диез, соль-диез, ре-диез, ля-диез. (Проигрывает.)

С е р г е й. Ты, оказывается, Колька, тип порядочный. Себя подводи, а других не имеешь права. Совесть должна работать.

Б о р и с. Хватит дискуссий. Давай деньги. (Поднимается.) И пойду.

К о л я. Чего набиваешься? Кто тебя просит?

Б о р и с. Надо же еды купить.

К о л я. Что ты всегда свою фигуру выставляешь? Я сам пойду.

С е р г е й. И правильно сделаешь. Должен! Нет, только подумать, из-за этого типа придется голодными сидеть. Между прочим, Колька, всегда у тебя так. Суп варишь — подгорит, а в очередь пойдешь — неудача. Давай, давай жми.

Б о р и с. Нет, если человек замерз…

К о л я (страдальчески). Пойду, может, простужусь на ветру. Там снег с дождем лепит. И помру. И слава богу.

Б о р и с. А трагедии не устраивай. Не модно. Отогреешься как следует и дуй.

Коля ложится на койку. Борис снова занимается шитьем. Сергей берется за книгу.

Е г о р. Соль-бемоль, ре-бемоль, ля-бемоль, ми-бемоль, си-бемоль. (Проигрывает.)

К о л я. Егор! В печенках уже сидят твои поганые бемоли.

С е р г е й. А ты, Колька, не мешай. Человек уроки учит.

К о л я (возмущенно). Почему вы не даете мне слова сказать? Чуть что, сразу рот затыкают.

Б о р и с. Да говори, пожалуйста, сколько угодно.

С е р г е й (закрывает книгу). Знаешь что, Колька, я тебе все прямо скажу. Переменился ты здорово. В училище был такой тихоня. А тут совсем распоясался.

К о л я. Неправда! (Егору.) Послушай, Егор, ты людям спокойно даже помереть не дашь.

С е р г е й. И опять вот гудишь.

Б о р и с. Договорились мы жить коммуной? Да? Но если каждый начнет тянуть в свою сторону, никакой коммуны у нас по получится. И больше всех ты, Колька, петляешь. Говорят — обижаешься. И не оправдывайся!

К о л я (нехотя). Ничего я и не оправдываюсь.

Все молчат.

С е р г е й (мечтательно). Слушайте, друзья, как вы думаете, что за жизнь будет при коммунизме?

К о л я. Сказанул, будьте здоровы!..

С е р г е й. А что? Я, например, хоту знать, какая же тогда будет жизнь? Что ты скажешь, Колька?!

К о л я. Жить будет людям хорошо.

С е р г е й. И все? Коммунизм должно быть совсем другое дело. Особенное. Как думаешь, Боря?

Б о р и с. Не знаю.

К о л я. А ты должен знать, вон сколько книг перегрыз.

Б о р и с. А о коммунизме пока и нет ничего конкретного… ну, чтоб подробно было рассказано, как оно все тогда будет. Может, и есть, да я не встречал таких книг.

С е р г е й. Не может быть. (Недовольно.) А это что — жить хорошо! Все по-разному понимают это самое «хорошо».

К о л я. Это верно. Я, например, захочу на легковушке ездить, а кого другого потянет на мотоцикл.

Б о р и с. Ну и пожалуйста, каждому по потребностям.

К о л я. А если мне захочется еще и кожаное пальто, как на летчике я видел? И… и костюм новый. Ботиночки тоже, чтоб подошва с рубчиком.

Б о р и с. Бери, если надо. Не жалко.

К о л я. Ну, а если я, скажем, возьму вещь бесплатно и кому-нибудь по дешевке загоню, а деньги в карман?

С е р г е й. Поехал. (С иронией.) Коммунар мечтает!

Б о р и с (Коле). Вот у тебя есть костюм. Так? Тот, что директор из своего фонда выдал за старание. Хороший, правда?

К о л я. Уж куда лучше! Надевать жалко.

Б о р и с. Согласился бы продать его за подходящую цену?

К о л я (помолчал, соображая, что к чему). А что? Могу.

С е р г е й. «Могу»! Значит, ты дерьмо, а не человек.

К о л я (растерянно). Ну чего опять налетел?

С е р г е й (со злой усмешкой). И этот тип мечтает о коммунизме! У тебя работает котелок?

Б о р и с. Подожди, Сережка, не горячись. Я уверен, Колька врет. Сболтнул, а не подумал.

К о л я (обрадованно). Верно, Борька! Ты просто молоток! А Сережку подзавести ничего не стоит. Плевое дело. Чуть что — и разорался! Неужто ты и вправду мог подумать, что у меня совести нет?