Ахмед Абдулла - Тайна говорящих идолов

• Название: Тайна говорящих идолов
• Автор: Ахмед Абдулла
• Жанр: Ужасы и Мистика

К большому бассейну Л’Попо было направлено три экспедиции, но все они исчезли, и поползли слухи о магических заклинаниях и загадочном предводителе-колдуне… Невероятная команда Джеральда Донаки и Махмуда Али Дауда решила выяснить, какую тайну хранили «говорящие идолы»…

---

Но за последние четыре месяца все трое, один за другим, исчезли, как будто Африка их проглотила. Ни записки, ни следа.

Они просто сгинули в никуда.

Они не могли уйти в буш по собственной воле — на то у них не было причины: все их ведомости и счета были безупречны. Они не могли уйти на охоту, поскольку были зрелыми мужчинами и успели пресытиться убийством животных. У них не было личных врагов и они никогда не ссорились с дружелюбными и довольными жизнью туземцами.

Они исчезли.

Гонцов и разведчиков из числа туземцев посылали во все концы. После того, как пропал третий, Грейнджер, с побережья выписали следопыта высшего сорта — хитрого мулата-португальца, но он также не смог ничего поделать.

Тогда Джеральд Донаки сам отправился вверх по реке. Он задавал вопросы, обещал взятки и награды, прочесывал мили леса вокруг, вторгался в туземные краали, угрожал, обвинял, запугивал.

Но чернокожие, очевидно, вовсе не были виноваты в исчезновении трех его наместников. Он не нашел ни следа.

Тем же утром он, изнемогая от жары и гнева, вернулся с одной лишь неудачей. А неудачи он переносил плохо.

Донаки снова ударил кулаком по столу:

— Скажи-ка мне, Дауд — что нам делать?

— Выход у нас всегда есть. Мы можем продать наше дело королевской компании.

Донаки засмеялся, но его смех был грубым и невеселым.

— Продать? В таком состоянии? Не разгадав эту тайну? Пока я жив, этого не будет. Я не позволю этому проклятому континенту победить меня.

Араб пошел в угол и налил себе воды.

— Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, — торжественно и набожно сказал он, прежде чем опрокинуть стакан. Затем он повернулся к товарищу и сказал:

— Ты точь-в-точь как все прочие христиане, что вечно сражаются с собственным упрямством. К чему? Какая в этом выгода? А если выгоды нет, то какая слава? К чему сражаться с Судьбой? Так уж Судьба рассудила, что тот, у кого хорошая голова, становится почитаемым и богатым беем, а тот, у кого хорошие ноги, становится пастухом. У нас с тобой хорошие стада. Мы богаты. Давай продадим наше дело и вернемся, каждый в свою страну.

Но Донаки не отвечал. Он молча сидел, недовольно нахмурившись и глядя перед собой.

Уже целый час с широкой веранды вокруг дома доносилась беспрестанная невнятная болтовня резких и грубых голосов туземцев. Это молодые слуги говорили друг с другом, время от времени срываясь в пронзительный бессмысленный смех.

Донаки не обращал внимания на шум — он слушал его уже двадцать лет. Этот шум был частью его жизни, его дня, частью Африки. Он смирился с ним так же, как смирился с жарой, лихорадкой, летучими и ползучими тварями и громом деревянных барабанов по ночам, что передавали сообщения из деревни в деревню.

Но вдруг он поднял глаза, насторожился и прислушался.

Туземец произнес название порта выше по реке — «великий бассейн Л’Попо». И повторил восхищенным шепотом: «Великий бассейн Л’Попо!»

Донаки повернулся к товарищу:

— Они тоже…

— Да, — прервал его араб, завершая его мысль, а заодно и его фразу. — Они тоже говорят о тех трех, что пропали. История о них ходит по всей местности. Барабаны разнесли весть по всем деревням. И тем не менее, — Дауд усмехнулся и указал на гору писем на столе, — и тем не менее, многие жаждут занять это место.

Внезапно болтовня снаружи прекратилась и наступила резкая пауза. Затем один голос заговорил на том же местном диалекте, что и остальные, но с другим акцентом. Его речь была напряженной, он говорил, по-видимому, о чем-то загадочном и важном, но говорил так тихо, что товарищи, что сидели в доме, не могли разобрать слова.

И снова наступила полная тишина — лишь мухи жужжали.

Затем тот же тихий и напряженный голос заговорил снова.

— Махмуд, ты слышишь? — спросил Донаки. — О чем болтает этот проклятый туземец?

Араб встал, знаком показал другу, чтобы тот сидел тихо, бесшумно, потому что был обут в домашние туфли, подошел к двери и прислушался.

Снова снаружи загудел тот же низкий взволнованный голос, но на этот раз в потоке слов удалось разобрать одно: «Умлино». И вскоре снова: «Умлино».

Несколько минут араб внимательно прислушивался, затем подошел поближе к товарищу:

— Они говорят о новом умлино, о новом могущественном знахаре. — И добавил, точно вспомнив что-то важное: — Будь прокляты все неверные!

— Кто говорит?

— Новый мальчишка, тот плосколицый отпрыск неудобосказуемых свиней, что называет себя Макупо.

— Ах да, паренек из буша, который носит кирпично-красное покрывало и синие бусы.

— Он самый.

— Какое отношение он имеет к знахарям? И как, черт побери, умлино связан с исчезновением трех моих наместников?

Теперь загремел голос Донаки, охваченного неожиданной вспышкой гнева:

— Я научу этого шарлатана, как мутить воду среди моих слуг! Позови-ка его, Махмуд. — Донаки схватил со стола короткий, но хлыст из шкуры единорога: — Я научу этого безмозглого туземца…

Дауд толкнул товарища обратно в кресло и обратился к нему со спокойной уверенностью в голосе и ощущением собственного превосходства во взгляде из-под тяжелых век:

— Я отправлюсь на север и раскрою эту тайну. Тише, друг сердца моего — помни, что гласит пословица: «На губах лжеца — золото, на губах заблудшего — страсть». Тише!

Донаки посмотрел на него и устало сказал:

— Махмуд, но я ведь только что оттуда вернулся.

Араб присел рядом с ним и ответил:

— Да. Но когда ты уходил, среди наших чернокожих не ходили слухи о знахарях на севере, о великих умлино, что способны творить множество чудес. Я слышал, что они говорят там, — он указал на веранду, — да будут прокляты все неверные!

Донаки засмеялся:

— Старик, я уважаю твои старинные магометанские предрассудки. Но ты прекрасно знаешь — у этих дикарей что ни день, то новый знахарь или еще какая-нибудь погремушка.

— Знаю, — согласился тот. — Но я также знаю Африку. Наши слуги — из племени варанга, не так ли? Скажи-ка мне, друг мой, что мальчишкам из племени варанга до умлино из племен, что живут вверх по реке? Разве одни тотемы дружат с другими тотемами на этой языческой земле? И что нашим варанга до плосколицего поросенка с севера, что носит красное покрывало и синие бусы? Что ты мне на это скажешь? И что ты скажешь, если я спрошу тебя, какая связь может быть между одним племенем чернокожих и другим, которые враждовали веками?

— Лишь одна связь, Махмуд — общий враг.

— У них нет врагов. Это мирная и изобильная земля. И все же, между различными племенами может быть и другая связь — чудо. А творит это чудо всегда умлино — великий знахарь. Я слышал рассказы, что умлино — это всегда человек с большими устремлениями и мечтами о завоеваниях, крови и империи. Как Кхама, что созвал южные племена, или Лобенгула, о котором рассказывают буры, или Чакка, что грабил фермы английских колонистов еще до того, как я появился на свет.

Донаки слушал его внимательно и взволнованно:

— Ты думаешь, речь идет о заговоре? О бунте?

— Нет. Лишь о зарождении чуда и рассказах о нем. Пока, — добавил Дауд со странным ударением на последнем слове. Он помолчал, затем продолжил:

— Я отправлюсь к большому бассейну Л’Попо. Я расследую исчезновение наших троих наместников. Я буду следить, как зарождается чудо. И, с помощью Аллаха, мое предприятие увенчается успехом. — Дауд улыбнулся.

Донаки была знакома эта странная улыбка. В прошлом она была предвестницей разных событий: выгоды, приключений, зачастую смерти — но всегда успеха. И поэтому сейчас Донаки показалось, будто он почувствовал прохладное дуновение воздуха после долгого, душного и безрадостного дня.

— Когда ты отправляешься? — спросил он.

— Сегодня.

— Но это же невозможно! — ахнул Донаки. — Пароход отплывает, самое раннее, в субботу утром.

— Я пойду по суше.

— Но почему? Ради Бога, почему?

Араб улыбнулся:

— Потому что на нашей веранде варанга говорят с плосколицым поросенком с севера. Потому что барабан говорит с барабаном. Потому что там, в верховьях реки, зарождается чудо. Не задавай вопросов, друг мой, время не ждет. Я возьму Макупо с собой.

Донаки потрясенно на него посмотрел:

— Макупо? Паренька с севера? Господи, но ты же ему не доверяешь!

— Именно поэтому я возьму его с собой. — Араб поднялся. — Нет времени объяснять. Пора готовиться к походу. Я хочу, чтобы ты сделал для меня лишь одно.

— Все, что скажешь, Махмуд.

— Не позволяй слугам говорить никому, что я ушел на север. Не позволяй им говорить, что я взял с собой Макупо. Не позволяй им передавать вести каким-либо образом.

— Как я, черт возьми, это сделаю? — раздраженно ответил Донаки. — Как я запрещу этим сорокам болтать?

— Лучше всего было бы убить их. Но ты — христианин и американец, — усмехнулся Махмуд Дауд. — Ты презираешь разумные и действенные методы. Поэтому иди к Латробу, комиссару полиции, и потребуй, чтобы он арестовал слуг сегодня, за час, прежде чем я уйду. Расскажи комиссару столько, сколько пожелаешь или сочтешь нужным, главное — чтобы слуги молчали, пока я не вернусь. Я не желаю, чтобы в мое отсутствие рассылали вести. Я не желаю, чтобы от деревни к деревне стучали деревянные барабаны.